Если с ним что случится до его совершеннолетия, я буду винить себя за то, что не оправдала ожиданий родителей и не выполнила своего долга перед Гарноком. Мне претит сама мысль, что я могу извлечь для себя выгоду за счет брата. Ты можешь это понять? — Обычно спокойные черты лица Уинн были искажены страданием.

— Я понимаю, дитя мое, — успокоила ее бабушка, но сердце ее переполнял гнев за жестокую судьбу, которая возложила на это юное создание столь огромную ответственность. Еще она в душе сердилась на своего умершего сына, упокой Господь его душу, за то, что он внушил своей любимой дочери Уинн такую страсть к Гарноку, которая не может быть никогда удовлетворена. Они жили в суровое время, и дети умирали часто. То, что у Оуена и Маргиад родились здоровые дети — благословение Божье и чудо, но Дьюи и Map еще очень маленькие, и их подстерегают всякие опасности. Если несчастный случай или болезнь унесет их, Уинн не может нести всю ответственность, и Энид сказала внучке об этом, пожимая ей руку.

Уверяя девушку, она видела, что хоть та и кивает в знак согласия, но по ее зеленым глазам было видно, что она не желает, чтобы ее успокаивали.

В зал вошел Эйнион со словами:

— Молодой господин еще не вернулся, госпожа.

Уинн побледнела и, еще раз взглянув в окно, с беспокойством сказала:

— Наступила ночь. Что, если с ним что-то случилось и он лежит раненый или напуганный? Мы должны немедленно отправить людей на поиски!

— Госпожа, — ласково обратился к ней Эйнион, — ночь темная, небо закрыто тучами. Если бы не это, молодой господин вернулся бы домой сам при свете луны, а если тучи рассеются через несколько часов, он так и поступит. Я не думаю, что он ранен. Когда молодой лорд забирается на дерево, он очень осторожен. Хотя, конечно, у вас может быть другое мнение.

— Но он такой маленький, один В лесу, в темноте. Мы должны найти его.

— Дитя мое, Эйнион прав, — спокойно сказала Энид, волнуясь в душе не меньше внучки. Но лучше ей этого не показывать. Энид дала знак слугам подавать ужин и позвала семейство к столу. Кейтлин и Дилис болтали без умолку, пока накрывали на стол.

— Как ты думаешь, лорд Алин красив? — интересовалась Дилис. Ой, я надеюсь, что он красивый мужчина. Терпеть не могу уродов.

— Какая разница? — бросила Кейтлин. — Был бы туго набит его кошелек и был бы он щедр к тебе; если у него мощное «копье» и он доставляет тебе удовольствие, кого волнует его красота? В темноте брачного ложа это не имеет значения, глупая ты гусыня.

— Но если он урод, я даже в темноте буду помнить об этом, сестра, — упорствовала Дилис — Тогда ты еще глупее, чем я думала, — зло ответила Кейтлин, не замечая льющихся слез обиды из нежных голубых глаз сестры. — Мне все равно, если мой лорд Коуд некрасив, как грязь, или у него блошиные мозги, до тех пор, пока набит его кошелек и он мне ни в чем не отказывает.

— Как ты можешь так рассуждать, Кейтлин, — не выдержала Уинн. — Наша мамочка, упокой Господь ее душу, и наша бабушка, конечно, не учили тебя этому.

— Мать Маргиад, ваша другая бабушка, была даже большей эгоисткой, чем Кейтлин, — сухо заметила Энид. — Я ее очень хорошо помню.

Она родила своему мужу трех сыновей и двух дочерей, которые благодаря чуду были добродушными. Дилис очень похожа на свою тетку, в честь которой была названа. Она умерла в 11 лет. Та Дилис тоже была младшей сестрой, и ей не хватало ума, но сестра, которая была старше, лучше влияла на нее, чем Кейтлин на Дилис.

— Твои слова, бабушка, не могут огорчить меня, я скоро выйду замуж и покину этот дом.

— Как ты можешь сейчас думать только о себе? — разгневалась Уинн. — Неужели тебя не волнует, что Дьюи потерялся? А вдруг он ранен или мертв?

— Чему быть, того не миновать, — отрезала Кейтлин. — Моя болтовня ничего не может изменить, Уинн. Ты слишком беспокоишься. Ночь застала Дьюи, и он где-нибудь укрылся. Утром ты в этом убедишься сама.

Она поднялась из-за стола.

— Пошли, Дилис. Нам надо хорошенько выспаться. Мы должны беречь свою красоту. Я не хочу, чтобы Риз из Сант-Брайда сожалел о своем решении, когда приедет.

Когда ее младшие сестрицы утомленной походкой покидали зал, Уинн закрыла рот рукой, чтобы сдержаться. Если брак с Ризом освободит ее от Кейтлин и Дилис, то это не такая уж плохая сделка. Малютка Map смотрела на старшую сестру широко раскрытыми глазами и не могла сдержать смех. Уинн опустила руку, улыбнулась девчушке и нежно взъерошила ей волосы.

— Они так меня разозлили, — сказала она.

— Они очень плохие, — заметила Map. — Я знаю, что должна любить их, но не могу — Она со страхом посмотрела на отца Дрю. — Святой отец, Господь отправит меня за это гореть в огне? Это грех, я знаю, не любить сестер, но я просто не могу!

Чувства священника боролись с его совестью.

— Дурно ненавидеть, Map, — сказал он девочке. — Но я думаю, что Господь не проклянет тебя за то, что ты не любишь Кейтлин и Дилис.

Наш Бог понимает такие чувства. — Он погладил девочку по головке и тихо пробормотал себе под нос:

— Кроме того, только святой может любить их.

— Пора спать, Map, — поднимаясь из-за стола, сказала Энид, еле сдерживая смех, поскольку услышала замечание отца Дрю. Взяв внучку за руку она повела ее спать.

— Отец Дрю, другие священники так же гуманны, как и вы? — спросила Уинн. — Она тоже расслышала его последние слова, и в ее глазах заиграли веселые огоньки.

Священник взглянул на нее, моргая карими глазами.

— Я уже даже не припомню, Уинн, когда встречался с другими священниками, — ответил он честно. — Мой мир — это Гарнок, и я в нем единственный священник. Много лет я учился в монастыре, готовил себя к духовной жизни, чтобы в один прекрасный день я смог вернуться в Гарнок, служить там Богу и его людям. Мои воспоминания о том времени ослабели. Все, что сохранила память, это учеба и молитва.

— И никаких друзей?

— Только один, — медленно ответил отец Дрю. — Такой же, как я, который должен был вернуться в семью, чтобы наставлять на путь истинный обитателей поместья. Как бишь его звали? Элфрик, мне кажется. Он был саксонцем, откуда-то из Винчестера.

— А что ты о нем помнишь? — поинтересовалась Уинн.

Отец Дрю нахмурил брови, вспоминая, затем улыбнулся.

— Он любил смеяться, моя дорогая. Даже тяжелая монастырская жизнь не изменила его. Нас одновременно призвали домой. С тех пор я его не видел.

— Вы редко рассказываете о себе, но, когда это случается, мне нравится вас слушать.

— В обязанности священника не входит рассказывать о себе. Кроме того, что можно поведать о Дрю ап Дэффиде? Я единственный сын младшего дядюшки твоего отца, который давно умер. Ты это знаешь.

— Мне кажется, что на самом деле вы можете рассказать о себе гораздо больше, чем говорите, — подшучивала над ним Уинн, потом вдруг серьезно спросила:

— Я правильно поступаю, принимая предложение Риза?

— Твоя бабушка и я будем беречь Дьюи, не беспокойся. Понимаю, что это твоя главная забота. Риз из Сант-Брайда, несомненно, получит жену лучше, чем заслуживает, но Гарнок ему не достанется, обещаю тебе. Потом он усмехнулся и добавил:

— А мы к тому же избавимся от Кейтлин и Дилис.

Уинн улыбнулась ему в ответ, но, посмотрев в окно, опять нахмурилась.

— Луна должна уже быть высоко, святой отец, облака такие густые, что она никак не пробьется сквозь них. Бедный Дьюи! Дай Бог, чтобы он был цел.

— Ложись спать, дитя мое, — посоветовал отец Дрю. — Ты не можешь помочь брату. Если он утром не вернется, тогда я сам поведу людей на его поиски. Мы отправимся на рассвете.

— Я глаз не сомкну! — причитала Уинн, но она так устала за день в лесу, да к тому же сказывалось напряжение последних дней, что в конце концов она решила последовать совету священника. Как обычно, Уинн обошла дом, проверив, все ли в порядке, а потом поднялась по лестнице в семейную спальню, где на цыпочках пробралась к своей кровати. Кейтлин и Дилис спали вместе, и их похрапывание раздавалось из-за полога. Уинн улыбнулась, представив себе, как бы ужаснулись сестрицы, узнав, что они храпят во сне.

Map спала на низенькой кроватке на колесиках, на день задвигавшейся под кровать бабушки. Уинн растрогалась при виде спящей девочки, щечки которой пылали здоровьем, мягкие каштановые волосы вились вокруг лица, большой пальчик был наполовину засунут в розовый ротик. Уинн отвернулась и начала раздеваться, аккуратно складывая одежду в свой сундук, и, достав на завтра другую, разложила ее на крышке сундука. Присев на кровать, она разулась, затем расплела косы и, взяв из-под подушки гребень, расчесала длинные черные волосы. Наконец со вздохом задернула полог и скользнула под одеяло. Некоторое время она лежала без сна, мысли путались в голове. Затем ей с трудом удалось сосредоточиться на молитве. Дочитав ее до конца, она погрузилась в освежающий сон. С Дьюи все будет в порядке. Первоначальный испуг прошел, интуиция подсказала ей, что брату ничего не угрожает.