Бертрис Смолл - Ворон

Время, давно ушедшее. Непрошеные слова незаметно проникли в ее сознание. Древние кельты верили в перевоплощение. Это не было церковным учением. Уинн часто интересовалась, почему церковь не проповедует его. Перевоплощение, как считали кельты, не противоречило догмам. Перевоплощение. О нем много не говорили, и все же многие продолжали верить. А она? Не это ли было причиной ее нежелания выходить замуж? А если это так, то почему?

Неужели Уинн и Мейдок знали друг друга в ином времени и ином месте? А если это правда, что произошло, если она так противится браку? Она, разумеется, ничего не имеет против Мейдока. Ее на самом деле все больше и больше тянуло к нему, но этого казалось недостаточно. Какая незавершенность лежала между ними? Или она просто глупа? А может, ее отвращение к браку — просто страх перед неизвестным, и она придает ему слишком большое значение, больше, чем он того заслуживает? Она решила все выбросить из головы, все тревоги и любопытство. Она постарается принять замужество, а не бороться без толку против того, что на самом деле оказывается весьма приятным жребием.

Дверь в ванную комнату отворилась, и торопливо вошла Меган.

— Прошу прощения, моя госпожа, что я так долго пробыла у прачки. — Она взяла мыло и кусочек ткани и начала мыть новую хозяйку. — Ну, на самом деле меня задержала не прачка, а тот красивый парень с искалеченной ногой, ваш слуга. Хотел точно знать, где вы. Он так оберегает вас.

Уинн засмеялась.

— Это его работа, Меган, приглядывать за мной. Его приставили ко мне, когда я была совсем ребенком. Мой брат отправил его со мной, но тебе лучше остерегаться Эйниона. Это веселый мошенник, который любит хорошеньких девушек. Коли на то пошло, всех хорошеньких девушек.

— То-то у него блуждающий взгляд, — ответила Меган, сверкая карими глазами, — но у меня самой такие же глаза. А теперь давайте вымоем ваши красивые волосы, моя госпожа. В них столько дорожной пыли!

Эйнион, возможно, встретил себе пару, подумала про себя Уинн, пока Меган мыла ее длинные волосы. Совсем неплохо, потому что он останется с ней в замке на всю жизнь. Пора ему обзавестись женой и успокоиться. Уинн улыбнулась про себя, размышляя, что подумал бы ее любимый защитник о таких мыслях, и, зная его реакцию, рассмеялась.

Разумом она приняла решение. Внутренний голос не соглашался, но Уинн не стала его слушать. Она заставила его замолчать, дать волю трезвому уму и решила примириться с жизнью в замке Скала Ворона в роли жены Мейдока. В тот же вечер, одетая в красивое фиолетовое платье из шелковой парчи и расшитое серебристыми цветами, она вошла в зал и направилась прямо к Мейдоку. Встала перед ним на колени, открыто покоряясь воле своего господина.

Принц, более созвучный с ней, чем Уинн могла предположить, мгновенно поднял ее и представил собравшимся вассалам и слугам.

— Я подчиняюсь тебе, Уинн из Гарнока, будущая принцесса Пауиса.

Все подвластные ей будут беспрекословно выполнять ее приказания и оказывать ей почтение, — строгим голосом объявил Мейдок — Уинн! Уинн! Уинн! — раздался крик из сотни глоток, когда она, улыбаясь, смотрела на собравшихся.

— Дорогая, никогда больше не преклоняй предо мной колени. Как моя жена, ты равна мне, ты моя другая половина. — Затем он вручил ей кубок вина, поцеловав при этом ее руку Они сели за богато убранный стол, и Уинн спросила:

— Здесь так много мужчин, мой господин. Разве в замке, кроме Несты и служанок, нет больше женщин?

— Ни одной. Моя мать не любила посторонних. А поскольку она и Неста были довольны, меня это тоже устраивало. Если тебя это огорчает, можно пригласить девушек из других домов составить тебе компанию.

— Когда Неста уедет в Сант-Брайд, я останусь одна, мой господин.

Может, мой брат позволит моей сестре Map приехать к нам?

— Думаю, бабушке станет одиноко без девочки. Я видел, что она без ума от нее, — заметил Мейдок.

— Моя мать умерла неожиданно, родив Map. Бабушка вырастила ее, она для нее скорее дочь, а не внучка.

— Твоя бабушка может приехать к нам, если захочешь, — предложил Мейдок — Бабушка должна остаться с Дьюи, — напомнила ему Уинн. — Брат не может самостоятельно управлять имением.

— Я обещал тебе, Уинн, отправить кого-нибудь в помощь мальчику.

Завтра я поговорю с человеком, которого выбрал в качестве управляющего для твоего брата. Его зовут Давид. Он преданный и умный человек. Когда мой брат поехал в замок Кей, я послал Давида с ним. Мой отчим не мог управлять имением, а брат был слишком молод и неопытен. Ему было фактически столько же лет, сколько и Дьюи. Давид говорит мне, что они довольно хорошо поладили. Если твоя интуиция против, скажи мне, и я подберу другого. Бабушка, думаю, с удовольствием приедет к нам в замок, если Давид и Дьюи найдут общий язык Мы могли бы предложить леди Энид больше удобств в ее возрасте, a Map в нашем доме может рассчитывать на лучшую партию, чем в Гарноке. Ну что скажешь, госпожа?

— Ты так добр, мой господин, — искренне ответила Уинн. — Ты, кажется, заботишься о моих чувствах на каждом шагу. Не знаю, смогу ли я быть такой же заботливой. Да, мне очень хотелось бы, чтобы бабушка и Map были здесь со мной, если, конечно, Дьюи будет в безопасности.

— С твоего позволения, Давид вскоре отправится в Гарнок, и если все успешно устроится, тогда леди Энид и Map после нашей свадьбы переедут к нам жить, — сказал он Уинн.

— Не раньше? — В голосе ее звучало явное разочарование. — Неста выходит замуж в день зимнего солнцестояния. Я всю долгую зиму буду одна.

Он улыбнулся.

— Я хочу, чтобы это время принадлежало только нам, чтобы мы по-настоящему узнали друг друга и никто нас не отвлекал. Обещаю тебе, та не захочешь никаких развлечений, — сказал он, и его взор внезапно вспыхнул.

Она ощутила, что кости ее стали мягкими, как желе. Это было уже знакомое чувство. И она понимала, что Мейдок знает, что с ней творится. Дыхание внезапно участилось, она облизала пересохшие губы.

— Что это за волшебство? — тихо спросила она.

Он медленно улыбнулся и, наклонившись вперед, с наслаждением поцеловал ее в губы. Уинн понимала, что не в состоянии отстраниться. Она даже не была уверена, что хочет этого.

— Думаю, что пришло время идти от поцелуев дальше, — нежно произнесен.

— Когда? — затаив дыхание, спросила Уинн и покраснела, представив, что может он подумать о таком неподобающем девушке рвении.

— Очень скоро, — пообещал он.

— Что идет за поцелуями?

— Ласки.

— Кто кого ласкает?

Он усмехнулся.

— Я ласкаю тебя, а ты меня.

— Как мне надо ласкать тебя? — серьезно спросила Уинн.

— Я хорошенько научу тебя этому искусству, очаровательная бесстыдница, — рассмеявшись, пообещал он.

— Ой, Мейдок, — сердце бешено забилось, потому что она редко называла его по имени, — наверное, это плохо — быть такой любопытной и нетерпеливой? Я знаю, я такая, но ничего не могу с собой поделать. Когда ты меня целуешь, меня обуревают чувства, которых я не могу понять. Но признаюсь, мне хочется узнать, что следует дальше. У меня не было матери, которая могла бы просветить меня, а бабушка рассказала слишком мало об отношениях между мужчиной и женщиной.

— Ах, дорогая, — ответил Мейдок, стараясь скрыть собственные эмоции, — я рад, что у тебя ко мне появились чувства, хотя ты и не понимаешь их. В них нет ничего плохого, мне приятно, что ты не боишься меня.

— Мейдок, брат мой, — прервала их беседу Неста, — думаю, нам с Уинн пора удалиться. Мы несколько дней не спали в нормальных постелях, она, должно быть, измучена, как и я.

Уинн поднялась, и, увидя это, Гвин и Меган покинули свои места на нижнем конце стола, чтобы последовать за своими хозяйками.

Девушки пожелали друг другу спокойной ночи, поцеловались, и Неста, широко зевая, с удовольствием вошла в свою спальню. Уинн не обратила большого внимания на свою комнату раньше. Совсем не желая спать, она с интересом оглядывала ее. В прекрасном камине ярко горел огонь, было тепло и сухо. Красивые гобелены нежно-розового, голубого, зеленого и кремового цвета изображали изысканные пейзажи с цветами, птицами, бабочками. Они свисали с потолка до самого пола, закрывая холодные каменные стены. Уинн ничего подобного не видела. Из окон открывался вид на горы и сад. Для ее вещей было три сундука прекрасной работы, стоял стол, кресло с шерстяным сиденьем и подушкой и великолепная кровать с бледно-розовым пологом, который, казалось, был сплетен из паутины, хотя на самом деле это была тончайшая шерсть. Уинн пришла от него в восторг — он защитит постель от сквозняка, и, кроме того, полог такой изысканный. На кровати лежала высокая перина и необыкновенно красивые, самые пушистые белые меховые покрывала из всех, которые она когда-либо видела.