Бертрис Смолл - Ворон

— Ты так прекрасна, — сказал он ей, нежно сжимая ее грудь, когда она с полузакрытыми глазами начала издавать всхлипывающие звуки; ее бедра слегка вздрагивали.

— Я хочу тебя, — начала она, а он приложил предостерегающие пальцы к ее губам.

— Не сейчас, дорогая, — ответил он тихо.

— Я хочу тебя! — настаивала она и, подавшись вперед, страстно поцеловала его.

— Я хочу тебя, — ответил он и перекатил ее на спину, — но сейчас слишком рано, Уинн. Наслаждайся любовью до полного слияния.

Уинн повернулась на бок и, протянув руку, погладила его, упиваясь ощущением его тела. Он был высок, но в отличие от Риза не был ширококостным. Его нельзя было назвать и хрупким. В нем была сила, которая не соответствовала его сложению. А кожа! Слишком мягкая и нежная для мужчины, но она прекрасно сочеталась с внешностью древнего кельтского воина. Она чувствовала мускулы на его плечах, руках и, не в состоянии сдержаться, склонилась над ним и начала лизать его кожу, опрокинув его на спину Он простонал от удовольствия, когда ее маленький острый язычок поднялся вверх от живота и обежал вокруг сосков. Кожа Мейдока имела слегка соленый вкус, но это не отталкивало.

Длинные черные волосы Уинн, словно мантия, струились по плечам, спине и ягодицам. Он погладил ее по голове, дрожа от ее ласк.

Она игриво укусила его за плечо и горло; ее легкие любящие покусывания сопровождались быстрым поцелуем, а потом теплым прикосновением языка. Голова Уинн вновь начала опускаться по его телу ниже, кружа язычком по чувствительной коже, отчего он опять застонал.

Вскоре перед ней восстало его «копье», твердое и прямое. Уинн обхватила его пальцами, чувствуя, как пульсирует в нем жизнь и течет по трепещущей плоти. Он ласкал ее языком. Осмелится ли она сделать то же самое? Она решительно подалась вперед и коснулась кончиком языка его детородного органа. У Мейдока перехватило дыхание. Она соблазнительно водила теплым язычком по его красной головке. Отпустив Мейдока, она поддерживала рукой только его «копье», когда, пододвинувшись поближе к нему, начала не спеша и размеренно лизать его. Он задрожал, потом все тело его сильно дернулось от удивления, когда Уинн взяла его в рот и стала посасывать до тех пор, пока он не перепугался, что его соки могут исторгнуться.

Мейдок опустил руку и, взяв легонько за волосы, нежно отстранил ее.

— Дорогая, — наконец он смог перевести дух, — ты лишишь меня мужской силы и прольешь зря мое семя.

Отодвинувшись от него, она устроилась на одном с ним уровне и мягко проговорила:

— Когда ты отведал меня, я ощутила такое блаженство. Разве ты не получаешь такого же наслаждения, когда я вкушаю тебя? — Ее лицо было над его лицом, а длинные волосы, переброшенные на одну сторону, струились вниз водопадом.

Он протянул руку и погладил ей щеку.

— Уинн, моя восхитительная жена, когда твой ротик и язычок ласкают меня, я умираю сладкой смертью, но, любовь моя, я хочу обладать тобой более полно, чем ты можешь представить себе. — Он быстро поцеловал ее в губы и стал играть с одной из прелестных грудок, которая соблазнительно покачивалась около него.

— Мой господин, ты думаешь, что только мужчины ощущают такую страсть? — спросила Уинн. — Женщины чувствуют то же. — Крошечная стрела первобытного желания прошла сквозь нее, когда он пощипывал сосок, но потом, приподняв голову, облизал его, и боль прошла.

Он мягко повалил ее на спину и навис над нею. Его пальцы, лаская, прокладывали себе путь через нижнюю плоть между бедер. Он ни на минуту не отводил темно-синих глаз от ее загадочно-зеленых, пока неторопливо входил в нее, потом он остановился.

— Я никогда прежде так страстно не желал женщины, как хочу тебя.

— Не надо мне только рассказывать о своих женщинах, — подтрунивала она над ним. — Скажи лучше, как ты меня любишь, Мейдок, мой супруг, — и она обвила руками его шею. «Какое большое копье внутри меня», — подумала она. Оно заполнило ее целиком, и она едва не кричала от наслаждения, чувствуя, как бьется в нем жизнь и любовь.

— Сквозь все времена и все пространства я люблю тебя. С того времени, которого не помнишь ни ты, ни я, и до этого мгновения я люблю тебя, Уинн. Я не перестану любить тебя, хотя мы живем, умираем и рождаемся вновь в другое время и в других местах. Ты моя другая половина. Без тебя мне нет жизни.

— Ох, Мейдок, — прошептала она, и глаза ее увлажнились, — неужели я достойна такой любви?

— Всегда, дорогая! — с чувством сказал он, надвигаясь на нее.

— Я всегда буду любить тебя, — нежно пообещала она, отдаваясь целиком сладостному моменту, позволив ему омывать ее, как вода омывает скалу. Этот миг охватил ее всю, пока она парила, как жаворонок в небе, а наслаждение схватило ее в свои объятия и продолжало расти, расти, расти до тех пор, пока она не умерла сладостной смертью, чтобы родиться вновь новой и полной желания.

Потом они лежали, нежно обнявшись, лаская и целуя друг друга, пока не погрузились в блаженную дремоту, чтобы через несколько часов пробудиться освеженными, обновленными и готовыми разделить страсть еще раз. Когда же разгорелась заря, Мейдок и Уинн поднялись счастливые, оделись и, как подобает хорошим хозяевам, пошли проводить гостей. Если они и обменивались тайком взглядами и улыбками, исполняя свои обязанности, отъезжающие гости находили их очаровательными. Все, кроме Брайса, епископа из Кей, который скрывал ненависть за обворожительной внешностью и весело отбыл к себе домой, словно был самым желанным гостем на свадьбе.

— Нам не придется его больше видеть, — мрачно проговорил Мейдок, наблюдая, как его сводный брат и его немногочисленная Свита спускаются по крутой тропе от Скалы Ворона.

— Нехорошо, что братья такие враги, — ответила Уинн. — Его отец вылепил ему характер, но разве мы не можем изменить его, моя любовь? Я понимаю, его попытка овладеть Нестой порочна, но тогда он был просто мальчишкой. Ты спас Несту. Серьезного зла он не причинил. Неужели мы не можем по крайней мере залатать брешь между вами?

— Ты так добра и невинна, — ответил Мейдок. — Ты не понимаешь, Уинн. В этой жизни не может быть дружбы между мной и Брайсом.

— Он безнадежен, Уинн, — подтвердила Неста, которая вместе с Ризом осталась еще на несколько дней. — Мы оба старались, Мейдок и я, установить мир с Брайсом, вернуть его в лоно семьи. Боюсь, он погряз в своей злобе и не может из нее выбраться.

— Наверное, вы оба не можете беспристрастно обсуждать этот вопрос, — проговорила Уинн. — Между вами встало убийство. Думаю, только кто-нибудь вроде меня, не связанный с вашей семьей в прошлом, может помочь вашему примирению. Плохо, когда вражда разделяет семьи. Хотя я считаю своих сестриц, Кейтлин и Дилис, пренеприятнейшими особами, но не порываю с ними.

— Я ни в чем не могу тебе отказать, дорогая, — сказал Мейдок, — но мы только что поженились, и у меня на уме лишь пиршества, веселье и проказы, а не обсуждение моего брата. Со временем, обещаю тебе, мы решим эту проблему.

Уинн одарила Мейдока счастливой улыбкой и, взяв его за руку, пошла в замок, не обратив внимания на многозначительный взгляд, которым обменялись Мейдок и Неста. Они были единодушны в своем мнении о Брайсе. Он всегда был и всегда будет отдален от них.

Хотя Дьюи вернулся с отцом Дрю в Гарнок спустя несколько дней после свадьбы, Энид и Map согласились остаться на лето в Скале Ворона. Неста и Риз тоже проведут в замке несколько недель. Пришло известие, что Кейтлин и Дилис в один день и час родили сыновей.

Обеих переполняла материнская гордость.

Энид рассмеялась.

— Хотя Кейтлин должна была родить лишь в следующем месяце, она не позволила Дилис опередить ее. Как похоже на мою внучку, но по крайней мере малыши здоровы.

В честь своего замужества Уинн освободила Эйниона из рабства.

— Ты волен остаться со мной либо возвратиться на родину, — сказала она ему — Я останусь, — кратко бросил он.

На лице Уинн появилась озорная улыбка.

— Думаю, тебе следует обзавестись женой, мой добрый друг. Жена прикрепляет мужа к месту.

— Возможно, — согласился Эйнион, слегка улыбнувшись.

— А не подойдет ли тебе моя служанка, Меган? — ласково спросила Уинн.

— Если она захочет, захочу и я, — снова кратко ответил Эйнион.

— Выйти замуж за тебя? — воскликнула Меган, когда ее привели к хозяйке. Она зло посмотрела на Эйниона. — Значит, ты захочешь, если хочу я? Верно? Откуда ты взял, что я хочу взять в мужья огромного, неуклюжего, хромоногого урода, как ты?