Сара Ней - Воспитательные часы

— Пошел ты, Джонсон.

Правда в том, что прошло уже несколько лет. Последний и единственный раз, когда я трахался, была старшая школа: Бет Рипли, девушка из родного города, которая тусовалась с нашей компанией и не была привередлива к тому, с кем она спит. По общему признанию, с ней было легко. Я помню, как улизнул с ней во время домашней вечеринки, помню, как она ласкала мой член через джинсы, прежде чем засунуть руку в мои боксеры.

Бет была агрессивна, она достала презерватив прежде, чем я успел подумать дважды о сексе с ней. Вердикт: это не было запоминающимся, но, по крайней мере, мы нравились друг другу. Я кончил через несколько минут, вскоре после того, как натянул презерватив.

Дома, в Луизиане, у меня была куча друзей, мужчин и женщин, я был двукратным чемпионом штата по борьбе, обладателем высоких медалей и лучшим спортсменом.

Колледж — это совсем другая история. Девушки хотят встречаться с атлетами, которые являются профессионалами, что приходит с большим эго и восторженными поклонницами. Квотербек. Капитан команды. Баскетболист с потенциалом NBA. Парни из братства. Опрятные засранцы.

Даже ботаникам в университетском городке повезло больше, чем мне.

Вдобавок, парни из этой гребаной команды холодно ко мне относятся, не торопясь открывать свой круг. Я не считаю своих соседей по комнате, которые сами изгои. У Эрика Джонсона самый дерьмовый рекорд побед в команде, а Гандерсон оказался самым большим засранцем на планете Земля.

Несмотря на это, красивые девушки гоняются за этими двумя. Теперь я смотрю на них через стол, оба по-своему довольно симпатичные. У Эрика странное чувство юмора и извращенные манеры, которые девушки считают смешными, а Гандерсон просто идиот.

Девчонки все время возвращаются в дом.

Я не понимаю.

Мой телефон в этот момент звонит, как колокол на пожаре, и Джонсон практически перепрыгивает через стол, хватая его держа вне моей досягаемости.

— Я знаю, что ты что-то скрываешь от нас, чувак. Давайте посмотрим некоторые из этих сообщений.

Ему требуется меньше секунды, чтобы получить доступ к моим сообщениям, его глаза расширяются, когда его палец движется вверх и вниз по экрану.

— Срань господня. Гандерсон, послушай: я отсосу тебе, если ты позволишь мне это записать. — Он отрывает взгляд от моего телефона. — То, которое пришло только что, интимная фотка.

— Да, у меня их много.

Его пальцы бегают по моему экрану, глаза широко раскрыты, как блюдца.

— Чувак, блядь, да. Посмотри на сиськи этой цыпочки! Они огромные!

— Ты сохраняешь их в своем дрочебанке? — хочет знать Гандерсон. — Пожалуйста, скажи мне, что ты, по крайней мере, передергиваешь на некоторые из них.

Не то, чтобы я собирался признаться им в этом, но да, это так.

Я забираю телефон, когда он снова звонит.

И еще.

Смотрю вниз, чтобы увидеть сообщение от той же девушки, которая писала мне в течение нескольких часов.

Алекс : По шкале от одного до десяти, насколько сильно ты краснеешь, когда получаешь новое сообщение?

Я: 8

Алекс: Это довольно мило.

— Кто тебе пишет и какого черта ты так улыбаешься? — прерывает Гандерсон своим громким раздражающим голосом и любопытными вопросами. — Это странно.

Иисус. Он чертовски раздражает.

— Не ваше дело.

— Ты с какой-то девчонкой болтаешь? Да ладно, должна быть хотя бы одна. — Он хихикает. — Значит ли это, что ты наконец-то готов вытрахать из себя всю боль в заднице?

— Нет.

Нет.

Возможно.

Я теряю бдительность, поэтому не собираюсь стоять здесь и говорить, что эта идея не приходила мне в голову с тех пор, как начала писать Алекс. Она могла послать мне сообщение под фальшивым предлогом, но…

Я чувствую, что ее намерения могут измениться, чем больше мы общаемся. Она пишет мило, звучит нахально. Плюс, она уже знает, как я выгляжу и продолжает флиртовать со мной.

Бонус.

Мой телефон звонит от нового уведомления, и я кладу его в ладонь, отходя от стола, в свою комнату. Вхожу и бросаюсь на кровать, ложусь на спину, уставившись в потолок.

«Если он не дает тебе того же ощущения, что испытываешь ты, когда доставка пиццы приходит к твоей двери, свежая и горячая, он того не стоит».

Лорел

— Я еще не встречала никого, кто не наскучил бы мне до смерти, — объявляет моя соседка по комнате Лана, отправляя в рот крендель.

Сегодня у нас дома вечер кино. Среда, один из немногих дней недели, когда ни у кого из нас нет занятий, и, к счастью, сегодня вечером никто не должен работать.

Ну, мои соседи по комнате не должны работать сегодня вечером, а у меня больше нет работы в кафе, потому что, как сказали мои родители, моя новая работа — учиться и получать хорошие оценки с намерением закончить колледж через четыре года.

У меня нет перерыва в учебном графике, я беру четыре дополнительных кредита и еще два класса ради цели закончить вовремя. Игра в догонялки с летними занятиями будет отстойной.

— Расскажи мне об этом, — говорит Донован, засовывая свою гигантскую руку в ведро с попкорном, стоящее у меня на коленях.

Мы втроем сидим на диване, жуя попкорн с маслом, сплетничаем и смотрим девчачьи фильмы. Мы все одиноки и ищем серьезных отношений.

Я теперь на предпоследнем курсе.

Мне надоело возиться с парнями из братства и сексом на одну ночь. После знакомства с мужчинами-детьми, которые заботятся только о двух вещах: сексе и себе, я готова найти что-то более значимое.

Не поймите меня неправильно, я люблю секс, и люблю парней; просто не встречала никого, кто хотел бы от меня большего. В конце концов, они все просто мальчики.

Я устала от того, что меня используют.

— Эти парни просто трахальщики, — задумчиво произносит Донован, надув губки, откусывая зернышко и жуя. — Думаете, вам, девочкам, тяжело? Пожалуйста, борьба гей-знакомств реальна.

Я глубже прижимаюсь к его большому телу.

— Ты все, что нам нужно, Донни.

— Донни. — Он фыркает, отталкивая меня. — Боже, как я ненавижу, когда ты меня так называешь. Это звучит так по-деревенски.

Я понимающе ухмыляюсь.

— Я понимаю.

Следующие несколько минут мы сидим и молча смотрим фильм, глупую романтическую комедию о девушке, которая пишет статью для журнала и тратит весь фильм на то, чтобы парень, с которым она якобы встречается, бросил ее.

Он старый, но один из моих любимых.

Лана отрывает взгляд от телевизора.

— А чем занимается твоя кузина? Давно ее не видела.

Я пожимаю плечами, обнимаю ведерко с попкорном и достаю маслянистую горсть.

— Ты же знаешь Алекс.

Лана поворачивается, изучая мое лицо.

— Почему ты так говоришь? — Сужает она глаза. — Она что-то сделала?

Лана, Донован и я познакомились на первом курсе, когда Александра была моей соседкой по комнате, и я пряталась в их общежитии, чтобы сбежать, когда к ней приходили парни или кто-нибудь из ее до нелепости злобных друзей.

За последние несколько лет, благодаря честным ночным разговорам и еще большему количеству пьяных, мы с Ланой создали нерушимую связь. Единственный ребенок, Донован и я — братья и сестры, которых она всегда хотела, и со своей стороны, Лана иногда знает меня лучше, чем я сама. Должна почаще ее слушать, а не свою чертову кузину.

— Она ничего не сделала.

Формально нет.

— Неужели?

Пожимаю плечами.

— Окольным путем.

— Прекрати вакбукинг (прим.: когда человек пишет интригующий статус на Facebook, чтобы люди спросили его о происходящем или предложили свою помощь) и выплюнь.