— Не забудь про дополнительный сыр. — Сияет Лорел, ее ровные белые зубы как будто подмигивают мне.
Иисус. Я никогда не был так близко к кому-то настолько чертовски красивому за всю мою удручающую жизнь — это так тревожно, что качаю головой, чтобы перестать таращиться на нее.
Подходит официант, чтобы принять заказ: большая пицца со всем, дополнительный сыр, две воды. Он забирает наше меню, прежде чем уйти, стреляя через плечо в сторону Лорел, натыкаясь на стол по пути на кухню.
Через несколько секунд возвращается с водой.
— Когда у тебя следующая встреча по борьбе? — Она пьет воду через соломинку, розовые губы сморщены.
— Взвешивание в пятницу рано утром.
— Взвешивание, означает ли это, что у тебя скоро встреча?
— Послезавтра.
Ясные глаза расширяются.
— Когда ты уезжаешь?
— Автобус отправляется завтра утром.
— Куда ты идешь?
— Штат Огайо.
— Штат Огайо, — повторяет она с благоговейным трепетом в голосе. — Вау. Сколько раз вы с ними играли? Это правильное слово? Играли? Понятия не имею, как это называется в борьбе. — Она что-то лепечет, смеется легко и игриво.
— Я понял, о чем ты спрашиваешь. Да, у меня были матчи против них раньше.
— Погоди, если ты взвешиваешься в пятницу, разве сейчас есть пиццу не плохая идея?
Да, это действительно чертовски ужасная идея, но я не говорю слова вслух, потому что не хочу, чтобы она чувствовала себя плохо из-за того, что привела меня сюда. Вместо этого я уклончиво пожимаю плечами.
— Эй! — Лорел оживляется. — Как сказать пицца по-французски?
— Pizza.
— О. — Она выглядит восхитительно разочарованной. — А как насчет этого?
Она держит вилку.
— Fourchette.
— Как сказать… — Ее глаза обшаривают комнату в поисках других предметов для перевода. Чашка. Стол. Ванная комната.
— Скажи мне, как сказать: «Я ненавижу эти рыжие волосы».
— Tes cheveux roux sont beau. — Твои рыжие волосы прекрасны, я говорю с серьезным лицом. — Tu es belle. — Ты прекрасна.
Лорел щурит на меня свои странные голубые глаза.
— Это было ужасно много слов для: «Я ненавижу эти рыжие волосы».
Я смеюсь. Пожимаю плечами.
— Не я устанавливаю правила.
Когда она скрещивает руки вздымающейся груди.
— Ты смеялся надо мной? Будь честным.
— Ты серьезно? Нет, я не смеялся над тобой. Зачем мне это делать?
— Хммм. — Она не сводит с меня глаз. — Просто хочу убедиться.
— Все девушки такие?
— Какие, например?
— Подозрительные.
Ее смех — нежная мелодия, льющаяся через стол.
— Наверное. Я постараюсь не звучать такой нуждающейся.
Пицца прибывает — дымящийся сыр и начинка, установленные в центре нашего стола на металлической стойке. Сыр сочится сверху, когда отрываю кусочек, и я не могу мысленно не подсчитать калории, которые мне придется пробежать с каждого кусочка.
Возможно, несколько кругов вокруг квартала сегодня вечером и несколько миль на рассвете, на всякий случай.
Черт.
Каждый кусочек получается легким, теплым и сырным, и я со стоном закрываю глаза. Жую. Глотаю.
— Боже, это так хорошо. — Издаю долгий стон, закрывая глаза. — Боже всемогущий, как давно это было.
Лорел безучастно смотрит на меня через стол, губы приоткрыты, глаза широко раскрыты, все лицо раскраснелось. Она хрипит:
— Неужели?
Почему она так на меня смотрит?
— Черт, да. Я уже целую вечность не ел пиццу. Определенно не во время сезона.
— Ясно. — Она медленно поднимает свой кусок, откусывает кусочек за кусочком, задумчиво жует. — Сколько времени потребуется, чтобы сжечь его?
Я снова кусаю. Стону. Глотаю.
— Тебе лучше не знать.
— Ты собираешься дома приседать? — дразнится она.
— Нет. Я, наверное, пойду на пробежку.
Пицца застывает на полпути к её рту.
— Серьезно? Но на улице темно.
— Неужели? — дразню я.
Она хмурит брови.
— Это не совсем безопасно.
Лорел действительно чертовски очаровательна.
— Никто на меня не нападет, если ты об этом беспокоишься, — я смеюсь. — Все время бегаю по ночам.
Ее голубые глаза оценивающе оглядывают верхнюю часть моего торса, поднимаясь и опускаясь по груди. Мои плечи. Взгляд устремляется на мои бицепсы.
Остается там.
— Наверное, это правда — я знаю, что не хочу связываться с тобой.
— Ты когда-нибудь посещала занятия по самообороне?
— Нет.
— У тебя есть газовый или перцовый баллончик?
— Нет. — Она с улыбкой откусывает кусочек пиццы.
— Ты действительно должна приобрести, особенно если собираешься гулять ночью одна.
— Ты можешь научить меня самообороне?
— Борьба не то же самое, что самозащита, но я мог бы научить тебя нескольким трюкам.
— О, правда?
Глотаю воду.
— Да, но тебе и твоим друзьям, наверное, стоит сходить на занятия. Они обычно бесплатны или действительно дешевые.
— Хм, а что, если я просто позову тебя в качестве сопровождающего? — Она шевелит бровями, голубые глаза сверкают живым интересом.
Я откидываюсь на спинку деревянного стула, скрещиваю руки на груди и решительно киваю.
— Тебе надо сходить на занятия.
Лорел
Руки Ретта скрещены, и мой мозг автоматически делает то, что ему, естественно, хочется сделать: проверяет его мышцы. Его плотные, гладкие бицепсы и сильные руки перекрывают друг друга, большие пальцы засунуты под подмышки.
Он огромный.
Во рту пересыхает, желание облизать губы усиливается. Я тянусь за стаканом и вместо этого делаю глоток воды, проглатывая первый настоящий всплеск похоти.
Господи, у него прекрасное тело.
Я украдкой поглядывала на него всю дорогу до «Луиджи». Из-за роста Ретта он возвышается надо мной на добрых шесть дюймов, и нет сомнений, что под всей этой одеждой у него прекрасное телосложение. Бейсболка повернута назад козырьком, каштановые волосы торчат тонкими завитками. Широкие плечи, каждый напряженный мускул виден под натянутой фиолетовой футболкой.
От каждого глотка горячей липкой пиццы у Ретта напрягаются шейные связки.
Его темно-карие глаза смотрят на меня, в них не отражается ни малейшей вспышки желания, хотя они продолжают отражать мою копну огненно-рыжих волос, собранных на макушке.
Я играю с куском сыра, свисающим со следующего куска.
— Наверное, ты прав. Я думаю, было бы разумно пойти на занятия. Это то, что всегда хотела сделать.
Я не могу не думать о том, на что это было бы похоже, если бы он дал мне урок или два — это большое, крепкое тело, бросающее меня на землю, парящее надо мной, задыхающееся.
Я дрожу.
Ох.
Гормоны, успокойтесь. Успокойтесь, девочки.
Да, я встречалась с безумно привлекательными парнями, парнями, которые были сексуальнее меня, с потрясающими телами и лучшей выносливостью. Спортсмены с родословной, красивыми лицами и… без индивидуальности.
Этим парням было наплевать на мою безопасность, и они, конечно же, не пытались уговорить меня пойти на курсы самообороны с моими подругами.
Теперь я сижу здесь с Реттом, хорошим парнем, который ни разу не объективировал меня — даже когда мы занимались секстингом прошлый раз, независимо от того, как сильно я пыталась заставить его проглотить наживку.
Интересно, как у него дела с женщинами? Когда в последний раз занимался сексом? Что его возбуждает? Физически, какой он тип?
Я подавляю эти мысли, когда приносят счет, достаю из заднего кармана немного наличных и кладу на стол десятку.
— Я оплачу это. — Ретт качает головой, протестующе толкая деньги обратно ко мне.
Я оплачу это.
Грудь раздувается.
Он такой вежливый.
— Ретт, ты только что снял с кредитной карточки четыреста долларов. Тебе не нужно платить за пиццу, — слабо возражаю я.