Один из первокурсников поднимает руку.
― Но, Тренер, разве мы не потеряем сезон, если вы отстраните нас?
― БИНГО!
По комнате прокатилась волна бесчисленного бормотания, ругательств. Жалобы от нескольких храбрецов.
Себастьян Осборн прочищает свое горло, произнося слова, юмор наполняет его глубокий голос:
― Тренер, да ладно, разве мы не можем что-то сделать, чтобы не испортить остаток сезона? Некоторые из нас зависят от стипендии.
Он один из них.
Тренер изучает свои кутикулы.
― Вам, ребята, следовало подумать об этом, когда вы оставили Рабидо на стоянке прошлой ночью.
Осборн не сдается:
― Разве мы ничего не можем сделать? Должно же что-то быть.
― Забавно, что ты спросил. На самом деле, есть вариант. ― Он жестом приглашает Роджера Дэнверса, нашего тренера, присоединиться к нему. Дэнверс с хмурым видом подходит вперед, бросая пару ключей тренеру, который держит их и позвякивает. ― Видишь эти ключи? Это твой билет на свободу.
Растерянные взгляды по сторонам.
― Дэнверс собирается составить список подозреваемых. Эти люди заберут Рабидо и эти чертовы ключи и отправятся в мой дом у озера, чтобы немного пообщаться с командой, и я не хочу видеть ваши гребаные лица в этой комнате, пока вы не разберетесь с этим дерьмом. Следующий маленький мудак, который выкинет шалость, отстраняется от команды и исключается из университета. ― Его глаза-бусинки обшаривают комнату. ― Все ясно?
Коллективный кивок прокатывается по группе.
― Я не расслышал: все ясно?
― Да.
― Ни одной чертовой шутки, или я позабочусь, чтобы ваше время в Айове закончилось.
Тишина.
― Гандерсон. Джонсон. Райдер. Теннисон… ― тренер перечисляет десять имен, которые подозревает в виновности. ― Ну вот. А теперь проваливайте. У вас есть час, чтобы смыться отсюда и дотащить свои задницы в коттедж, пока я их не вышвырнул. ― Он слегка повышает голос, указывая на капитанов: ― Зик и Оз? Поздравляю, вы играете дуэнью (прим.: в испаноязычных странах так называют пожилую женщину, воспитывающую молодых девушек-дворянок). Теперь в мой кабинет.
Вот дерьмо.
Лорел
Меньше всего я ожидаю встретить в университетском кафе Рекса Гандерсона, менеджера команды по борьбе и соседа Ретта по комнате. Он замечает нас с Алекс в угловой кабинке, широко улыбается, подходит, когда я ловлю его взгляд.
― Не возражаете, если я присяду на минутку?
Он садится рядом с Алекс, не дожидаясь ответа.
― Да, конечно. ― Моя кузина закатывает глаза. ― Не стесняйся.
― Спасибо. ― Он не тратит времени, разглядывая мой черничный маффин. ― Не возражаешь, если я…
Никаких манер, клянусь.
― Да, я вроде как возражаю.
Сосед Ретта игнорирует меня, откалывает верхушку моей булочки, ломает ее пополам и запихивает сочное, наполненное ягодами печенье себе в глотку. Глотает. Съедает вторую половину. ― Ты уже говорила с Реттом?
― Не сегодня. ― Клянусь, у этого парня всегда есть план. ― Почему спрашиваешь?
― Просто интересно.
Когда он тянется к нижней половине моего кекса, я раздраженно шлепаю его по руке.
― Не хочу показаться грубой, но не хочешь ли сказать нам, чего ты хочешь? ― Позволяю Александре перейти к делу. На этот раз я благодарна ей за грубость. ― Мы вообще-то были в середине разговора.
Рекса Гандерсона это, похоже, не смущает.
― Итак, сегодня утром у нас было экстренное совещание. Не знаю, рассказывал ли тебе об этом Рабидо, но раз уж я вошел и увидел вас, то могу сообщить и хорошие новости.
― Какие новости? Он получает награду за что-то?
― Э, нет. Несколько членов команды отправляются на природу в эти выходные.
Мои брови взлетают вверх.
― О?
― Это домик в большом каньоне. В часе езды отсюда, знаешь, где это? Погугли.
Я отрываю бумажный вкладыш от булочки.
― Угу.
― Хочешь приехать?
Снова поднимаю брови.
― Я?
― Да. Все подружки поедут с нами. Я подумал, что Ретт тоже захочет тебя взять, но он такой слабак.
― Ты действительно думаешь, что он хотел бы, чтобы я поехала? ― Еще рано, он обязательно упомянет об этом, если захочет, чтобы я там была.
― Конечно. Ты горячая штучка. ― Я делаю мысленное сальто. ― Кроме того, ты не думаешь, что он чувствовал бы себя мудаком, если бы был единственным парнем там без своей подружки?
Рекс уже второй раз употребляет слово «подружка», и я гадаю, стоит ли мне перечить ему.
Я не подружка.
― Не знаю, Рекс, думаю, он должен спросить меня об этом сам.
Он смеется:
― Мы оба знаем, что у него кишка тонка.
Это верно. Ретт немного не уверен в наших зарождающихся отношениях; последнее, что он хотел бы, это оставить себя открытым для отказа.
До сих пор.
― Ты уверен, что все будет в порядке? Другие девушки поедут?
― О да, я абсолютно уверен. Ты даже можешь поехать со мной и удивить его, когда приедешь. Ретт описается от счастья.
Я покусываю губу.
― Знаю, но я действительно не хочу иметь от него секретов. ― Только не после того, как лгала ему в прошлом. ― Ты ведь понимаешь это, правда?
― Я понимаю и уважаю это. ― Когда он тянется погладить меня по руке, я отдергиваю ее. ― Но! Ты не думаешь, что удивить его будет намного веселее?
Он в чем-то прав: удивить Ретта на выездном борцовском собрании было бы забавно. Провести с ним ночь в уединенной хижине в лесу? Возможно, с обнаженными частями тела? Да, пожалуйста. Кто знает, что произойдет между нами в таком укромном месте…
Хотя, мысль о том, чтобы сохранить секрет от него, уже сеет маленькое семя вины в моем животе, учитывая то, как мы начали наши отношения. Ложь за ложью.
Не сказать ему было бы предательством?
Рекс встает, хватая с моей тарелки последний кусочек кекса.
― Просто подумай об этом. Возьми мой номер и напиши, если передумаешь.
Он говорит свой номер, и я записываю его в свой мобильный. На всякий случай.
― Хорошо, я так и сделаю. Спасибо.
Александра наклоняется вперед, когда он, наконец, уходит.
― Вау, тебе точно надо поехать.
― Я знаю, и собираюсь, просто не могу решить, должна ли сделать это, не сказав ему. Я не хочу его пугать или еще больше давить. Эти парни такие придурки.
― Может быть, он расскажет тебе об этом позже. Сейчас только час дня.
― Возможно.
― Ты доверяешь его соседу по комнате?
— Не знаю… Ретт ему не доверяет, так что нет.
Алекс откусывает кусочек сельдерея и жует.
― Знаешь, что я думаю? Считаю, что у тебя паранойя.
― О чем?
― О том, что случится, если ты поедешь. Ретт не будет злиться, Лорел. Он парень, а парни думают своими членами.
Пожимаю плечами.
― Может быть.
А может, и нет.
― Ты всегда все переоцениваешь. Серьезно, что плохого может случиться, если ты поедешь? Ты, наконец-то, потрахаешься? Другие подружки едут — ты действительно хочешь, чтобы он остался там один? Некоторые из этих борцов ― суки.
― Я не задумываюсь. Использую свой здравый смысл и доверяю ему вместо того, чтобы быть импульсивной.
― Но подумай вот о чем: это твой шанс застать его одного в этой глуши. Возможно, вы будете жить в одной комнате. ― Черные брови моей кузины шевелятся. ― Или вы можете улизнуть на какое-то время, может быть, поплавать голышом.
― Ты в своем уме? На улице холодно.
― Верно, и есть еще проблема с сушкой белья. ― Алекс размахивает соломенной оберткой над чайной кружкой. ― Я знаю, что ты хочешь поехать. Перестань притворяться, что не собираешься.
Она права.
Я хочу поехать.
Если Ретт собирается застрять в хижине со всеми этими членами на выходные, ему нужен друг, союзник.
И этот человек ― я.
Ретт: У нас была встреча сегодня утром. Просто хотел сказать, что меня не будет в эти выходные на случай, если ты захочешь потусоваться.