Он кивает Лорел, его странные, пронзительные серые глаза скептически изучают ее.
― Как дела?
Она краснеет под его пристальным взглядом.
― Привет.
― Лорел, ты помнишь Зика Дэниелса? Не обращайте внимания на его раздраженное выражение лица, он всегда такой.
― Окей, ― она смеется, когда мы проходим мимо него, позволяя мне проводить ее в дом. Внутри бревенчатой хижины больше дерева, расщепленные бревна от пола до потолка, массивный каменный камин высотой восемнадцать футов.
В преддверии холодов кто-то предусмотрительно развел костер.
Напротив него кожаный секционный пуфик, покрытый тканью с коровьим принтом. Клетчатые подушки и пушистые одеяла.
― Вау. Это невероятно. ― Лорел искренне удивлена. ― Жаль, что я не останусь.
Над гаражом есть спальная комната, но мы тянули соломинки, и я оказался в одной из гостевых комнат с видом на озеро, вот куда мы направляемся.
Веду ее к лестнице, волоча за собой тяжелую сумку.
― Что здесь, черт возьми? ― Я хрюкаю, поправляя ремень, впивающийся в мышцу правого трицепса.
― Я не знала, какая будет погода, и хотела иметь варианты… прости.
― Просто шучу.
Лорел протягивает руку, поворачивает ручку и толкает ее, чтобы я мог пройти и бросить ее сумку на огромную кровать.
― У вас здесь есть ванная?
― Да, через эту дверь.
― Окей. Дашь мне минутку?
― Бери столько времени, сколько тебе нужно.
Лорел уже на полпути в ванную, когда она поворачивается, кладет руку на дверной косяк, кусает нижнюю губу и изучает меня, стоящего в центре комнаты.
― Мне так жаль, что так внезапно появилась. Я действительно думала, что здесь будут другие девушки.
― Все в порядке. Не беспокойся об этом.
― Я знаю, просто… не хочу усложнять тебе жизнь, как это было с твоей командой. ― Она взялась за дверную ручку. ― Выражение твоего лица… ты выглядел потрясенным.
― Да, но это только потому, что я… ― был рад ее видеть. Даже испытал облегчение. Да, черт возьми, я был рад ее видеть, когда она вышла из машины. ― В любом случае, не торопись. А потом пойдем, посмотрим, не хочет ли кто-нибудь из ребят зажарить гриль.
― Идеально. ― Лорел одаривает меня теплой улыбкой. ― Я сейчас выйду.
― Я подожду.
Лорел
Моя рука поднимается к хвосту в волосах, и я ослабляю резинку. Сдвигаю её с рыжих локонов, пока не снимаю полностью. Трясу головой, позволяя всему беспорядку каскадом обрушиться на мое лицо.
Провожу рукой по рубашке, разглаживая подол поверх черных хлопчатобумажных леггинсов. Поворачиваюсь туда-сюда, чтобы увидеть свой профиль в зеркале.
Живот плоский. Никаких линий от нижнего белья.
Сиськи выглядят великолепно.
Наклонившись, я развязываю оба ботинка и сбрасываю их. Снимаю носки, скомкиваю их, засовываю в кроссовки. Беру мочалку, смачиваю ее под краном и вытираю ноги с мылом и водой.
Выдыхаю, прежде чем открыть дверь в спальню.
Ретт сидит на краю большой кровати, ноги расставлены, руки уперты в матрас позади него, бейсболка, надетая задом наперед, делая его молодым и беззаботным, уши торчат из-под края.
Его кривая улыбка заставляет меня остановиться, и, прежде чем он успевает подняться, я наступаю ему на ноги. Наклоняюсь, руки скользят по плечам, губы прижимаются к его губам.
Если он удивлен моим физическим вниманием, то быстро приходит в себя, раскрывает рот и отвечает на движения крепким поцелуем. Ретт обнимает меня, его руки крепко обхватывают ягодицы и сжимают, язык исследует мой рот.
― Ммм. ― Я прижимаюсь ближе, наклоняюсь, чтобы поцеловать его в висок. ― Мы не должны увлекаться, а то они подумают, что мы тут дурачимся.
― Поверь мне, они не очень-то верят в меня.
― Тогда они идиоты, ― шепчу я. Гигантские руки Ретта обхватывают мою талию. ― Потому что я… потому что…
Ты мне нравишься.
Думаю, ты замечательный.
Хочу быть больше, чем друзьями.
Только я не могу выговорить ни слова, они застряли у меня в горле.
― Ты не можешь остаться. ― Его голова ударяется о мой живот, и я, пользуясь возможностью, провожу пальцами по его сильной шее.
― Понимаю.
Но сейчас я здесь.
Ретт поднимает голову. Наклоняет подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.
― За ужином мы придумаем, как доставить тебя домой. Может быть, Гандерсон позволит тебе взять его машину, а сам сможет поехать домой с кем-то другим ― это его вина, что он поставил тебя в такое положение.
Нас, мысленно поправляю я его. Гандерсон поставил нас в такое положение.
― Это сработает.
― Хорошо. Давай найдем что-нибудь поесть.
Ретт встает прежде, чем я успеваю отступить, наши тела соприкасаются, его жесткая длина отчетливо видна. Он поднимает руку, ладонь скользит по моей шее. Я поднимаюсь на цыпочки, встречаю его губы для нового поцелуя.
Вздох.
В доме жутковато тихо, когда мы, наконец, приоткрываем дверь спальни и выходим на возвышение над похожей на пещеру гостиной.
Пустая гостиная.
Пустая гостиная с прекрасным видом на пустую террасу и пустой пляж.
― Где, черт возьми, все?
― Может, они ушли на лодке?
Я отстаю от него, выглядываю из-за перил чердака. Вглядываюсь в пустую, безмолвную кухню. Двенадцать борцов не могут быть такими тихими.
― Ты думаешь… ― Я даже не могу закончить предложение, уверенная, что знаю ответ. ― Они оставили нас здесь?
― Давай проверим их комнаты на наличие багажа.
Проходя комнату за комнатой, мы ничего не находим, кроме нас самих.
― Я должен был догадаться, что они выкинут что-то подобное. ― Он достает телефон. Выбивает сообщение.
Его телефон звонит в течение нескольких секунд, и он продолжает сердито ходить взад и вперед несколько раз, прежде чем я не выдерживаю и спрашиваю:
― Что они сказали?
Ретт хлопает телефоном по моей ладони, и я просматриваю сообщения в групповом чате.
Ретт: Где вы, черт возьми, придурки? Вы что, сбежали в город?
Гандерсон: Ушел, как товарный поезд, ушел, как вчера… (прим.: из песни Montgomery Gentry ― Gone)
Ретт: Какого черта? Ты о чем? Ты здесь или нет?
Гандерсон: Нет, недоумок.
Ретт: Так вы не выбежали, чтобы забрать ужин или что?
Джонсон: Нет, тупица. Типа, ушли. На ночь.
Гандерсон: Мы поехали домой.
Ретт: Все вы?
Джонсон: Да.
Ретт: Ты, бл*дь, оставил нас здесь? Мы застряли?
Джонсон: Да, успокойся — это всего в часе езды. Думал, ты захочешь побыть наедине с огненной киской.
Гандерсон: Нам нравится думать, что мы делаем тебе одолжение.
Ретт: КАК то, что мы застряли в часе езды от дома, делает нам одолжение?
Гандерсон: Сегодня вечером, когда ты будешь трахать рыжулю, ты будешь благодарить нас. Я принимаю наличные и подарочные карты любого номинала.
Райкер : Не беспокойся о своих хорошеньких головках — мы вернемся за вами утром.
Гандерсон: И, чувак, расслабься. Получай удовольствие, прежде чем она образумится и поймет, какой ты скучный.