Мария Летова - Вожак

Отворачиваюсь, сдерживая слёзы, но, повсюду холод этой ужасной квартиры.

— Он выбрал тебя пять лет назад, и выбрал снова…

Машу головой и хриплю:

— Он меня предал.

— Все ошибаются. Он всего лишь человек. — Настаивает Аид. — Хочешь уехать, уезжай, но блять даже я не знаю, что он может выкинуть! Он не хочет, чтобы ты уезжала, потому что боится за тебя. Он всегда боится за тебя.

— Он неуправляемый… — звонко отзываюсь я.

— Да, и меня это бесит не меньше, — тихо смеётся Аид, а потом, откашлявшись, буркает. — Я могу дать ему по роже, если сильно приспичит, ну а ты…ты…женщина, сама знаешь, зачем они нужны…

Чёрт возьми, это просто невероятно!

— И зачем же?! — с неискренним интересом уточняю я.

С каменным лицом он сцепляет руки в замок и просвещает меня:

— Чтобы мужчины ходили сытыми и удовлетворёнными.

— Браво! — сокрушённо качаю я головой. — Ты превзошел все мои ожидания.

Он смотрит на свои ботинки, пряча улыбку. Очень смешно, согласна. Даже ему самому смешно от этой дикости.

— Оставь меня одну, — прошу его угрюмо.

Аид вскидывает на меня глаза, говоря:

— Как скажешь.

Разворачивается и идёт к двери, бросив на ходу:

— Код — день вашей свадьбы. Скоро придётся сменить…

Очень…умно…

Кто может подумать, будто этот день для него что-то значит…вообще хоть что-то…плохое или хорошее…

Когда за ним закрывается дверь, я стою ещё минуту, глядя на это мёртвое место, а потом медленно двигаюсь вперёд. Мимо дивана, с которого открывается захватывающий вид на город. Расстёгиваю шубу и бросаю ей прямо посреди комнаты. Чтобы создать следы хоть какого-нибудь присутствия.

Изучаю белый потолок, подходя к стене, в которой вижу дверь.

Не раздумывая открываю её и попадаю в гардеробную, где в идеальном порядке расставлена его обувь, а на вешалках ряды костюмов. Открываю первый попавшийся ящик и вижу его бельё. Боксёры разных цветов. Провожу рукой по хлопковой ткани. Здесь тоже идеальный порядок. В этой комнате пахнет им. Сгребаю сразу несколько костюмов и прижимаюсь к ним лицом, задев ногой ботинки, чтобы нарушить этот дурацкий порядок.

Выхожу, оставив дверь открытой, и замираю у квадратной кровати с белым постельным бельём.

Осматриваюсь по сторонам, кусая губы и глотая ком, застрявший в горле.

На прикроватной тумбочке стоит моя фотография. Та самая, где мы с Чили показываем ему средний палец. Помимо его одежды…это единственный личный предмет. Предмет, который мгновенно отсылает мои мысли в день, который я не хочу вспоминать. Я думала…она потеряна, эта фотография…та "я", будто из другой жизни…у меня короткие волосы, и я выгляжу моложе…

Я не хочу вспоминать ту жизнь. Ничего из той жизни. Больше не хочу. Я перестала о ней вспоминать ровно в тот момент, когда впервые взяла на руки своего сына. Он всё стёр, как ластик. Мысли о другом ребёнке. Не рождённом. Боль и обиды. Тоску. Мои страхи.

ОН дал мне его осознанно. Моего сына. Я знала всегда.

А что он оставил для себя?

ЭТО?! Это место?!

Запрокинув голову, смеюсь сквозь слёзы.

— Что же ты за человек такой?!. - спрашиваю у пустоты.

Опускаюсь на кровать, прижав к себе фотографию. Ложусь на спину, сбросив ботинки. Поворачиваю голову и вдыхаю запах его подушки.

Да…

Это место не стерильно…

Он был здесь…

Переворачиваюсь на бок лицом к окну и обнимаю подушку, зарывшись в неё лицом.

Я плохо сплю с тех пор, как он пришёл. Потому что он принёс с собой ураган. Из чувств, эмоций и событий. Потому что такова его жизнь.

Засыпаю, пропуская через себя его запах и отодвинув все мысли.

Я так устала.

Просто хочу спать…

Летний ветерок треплет мои волосы.

Они длинные. Очень. Достают до талии.

Я сижу на траве, согретая солнцем. Оно ласкает кожу, тёплое и приятное.

Рядом со мной лежит крохотная девочка. На ней сандалии и белое платье с большими красными цветами. Волосы у неё светлые, как у меня. И у неё мои глаза, голубые.

Она похожа на меня.

Очень.

Провожу рукой по мягким кудряшкам, улыбаясь. Она улыбается в ответ, будто все понимает.

— …я буду там завтра, хочу сам осмотреть этот объект… — вдруг говорит девочка голосом Марата Джафарова.

Распахиваю глаза и переворачиваюсь на спину.

Секунду пытаюсь понять, где нахожусь.

За окном темно…

Вот…чёрт…

Который час?..

О, нет…

Тина меня убьёт…

Приподнимаю голову.

Помещение погружено в темноту, которую рассеивает внезапно вспыхнувшая желтая подсветка на этих колоннах. Она даёт слабое освещение, и я всё ещё скрыта темнотой. Это не важно, потому что ровно через пять ударов моего сердца, вошедший в квартиру хозяин замирает и резко поворачивает голову, проговорив в трубку:

— Я перезвоню.

Голова моя в его постели, а ноги всё ещё на том лугу. Это было так реально, что я чувствую шёлк детских волос под своими пальцами. От этого его появление тревожит ещё больше, потому что у меня нет сомнений в том, кто эта девочка.

Он опять наградил меня ребёнком, от этого у меня печет в груди.

Разве так бывает? Такие сны. Кажется, это у меня впервые.

Марат вглядывается в полумрак, делая шаг вперёд, будто зверь, почуявший чужака. Нет, не чужака, а меня. Он замирает, споткнувшись глазами о мою шубу, брошенную как попало. Секунду смотрит на неё, а потом следует дальше, в точности повторяя мой собственный маршрут.

На нём пальто, джинсы и рубашка, в руках маленький ноутбук. Бросив взгляд на открытую дверь гардероба, он останавливается рядом со своей кроватью, глядя на наглого гостя сверху вниз.

Смотрю на него тоже, делая вид, будто ничего особенного не происходит. Немного подумав, спрашиваю охрипшим голосом:

— Который час?

— Десять. — Рассеянно отвечает Марат, рассматривая меня. Моё лицо, моё тело, рамку с фотографией, прижатую к моей груди.

— Вот чёрт, — шепчу я.

Я проспала весь день?!

Не помню, когда так сладко спала! Целую жизнь назад!

Тина меня убьёт.

Возвращаю фотографию на место и сбрасываю ноги на пол. Говорю, ища свои ботинки:

— У тебя очень мило. И холодно…

— Если бы знал, что тебя нужно согреть, пришёл бы раньше. — Низким голосом замечает Марат.

— Это ты умеешь… — бормочу я, шаря рукой по полу.

— Не уходи. — Очень тихо произносит он над моей головой.

Моя рука зависает в воздухе вместе с меховым красным ботинком. Медленно поднимаю на него глаза, и выражение его лица посылает чувственный импульс прямо в мой живот, туда, где судя по всему, уже обосновалась наша дочь.

Он смотрит с затаенным ожиданием. В глубине его тёмных глаз что-то, напоминающее смирение, но, я ведь знаю, что это состояние ему не свойственно!

И тем не менее, я не могу игнорировать это. Не могу игнорировать то, что как только уйду, он останется здесь один.

Сколько всего случилось с ним? Сколько того, о чём я не знаю? Он никогда не рассказывал, никогда. Он всё решил за меня. Решил, что мне это не нужно.

Он самый невозможный человек из всех, но, моя рука опускается, а его глаза смотрят в мои. Я остро ощущаю, что вокруг нас нет ничего, кроме этой пустоты. Здесь только мы. Он и я. Здесь только мы, и мы оба прекрасно это понимаем. Как и то, что если останусь, проведу всю ночь в его постели, только на этот раз вместе с ним.

Чувствуя мою слабину, он кладёт ноутбук рядом с фотографией и опускается передо мной на корточки, положив предплечья на бёдра. Его волосы отросли и зачёсаны назад. Изучаю суровые черты этого лица, пытаясь вспомнить, как он выглядит без бороды. Без неё он выглядит привычнее, но теперь уже другим. Более открытым.

Мне хочется его коснуться, я знаю, что он тоже этого хочет. Но, эти прикосновения не принесли бы нам обоим покоя, поэтому складываю руки между колен и спрашиваю, глядя на него:

— Это ты подсунул нам старуху?

Она появилась очень вовремя, и нужно отдать должное, наше дело процветает именно благодаря ей.