Женщина уже сожалела о необходимости куда-то переезжать. Было очень здорово иметь Ноя поблизости, очень… gezellig.

Переступив через спящего щенка, которому Ной всегда был рад, София заметила на кофейном столике стопку научной фантастики. Он очень любил Бена Бову, Теодора Стерджена, Филиппа Хосе Фармера. Была здесь и кипа распечатанных из Интернета статей Брукса Фордама. Это открытие взволновало женщину. Зачем Ною понадобилось читать заметки этого журналиста?

Заслышав его шаги, она поспешно подсунула распечатанные листы под книги и схватила старый телефонный справочник, который следовало сдать в макулатуру три года назад. Когда Ной вошел в комнату, она хотела было выбранить его за беспорядок, но передумала. Раскрыв справочник, она стала читать вслух:

— Адамс, Анна. Проживает по адресу: дом 647, Милл-стрит. Номер телефона 372-3858. Амон, Брэдли. Проживает по адресу: дом 74, Сауф-Мейпл…

— Что это ты делаешь? — поинтересовался Ной.

— Читаю телефонную книгу. Ты как-то заметил, что тебе будет интересно послушать, как я читаю телефонную книгу.

— Обнаженной, — добавил Ной. — Я имел в виду, что ты станешь читать ее, будучи обнаженной.

— Ты этого не говорил.

— Сейчас говорю. — Он привлек женщину к себе и стал расстегивать ее кофту.

София оттолкнула его руки и продолжила чтение:

— Андерсон, Барбара. Проживает: дом 2140, Лейквью-Террас, квартира 9Б. Арчер… Эй!

Она беспомощно засмеялась, но очень скоро смех ее уступил место желанию. Мгновение спустя они уже занимались любовью прямо на диване. От прикосновений Ноя София ощущала себя молодой и полной сил, чего не случалось с ней в юности. Близость с этим мужчиной преображала ее, наполняя надеждами, уверенностью в себе, как никогда прежде.

Гораздо позже она лежала в его объятиях, притихшая, балансирующая на грани чего-то непознанного.

— Я хочу кое о чем тебя попросить.

— О чем угодно. Я все для тебя сделаю. — Его простые, откровенные слова были более убедительными, чем любые цветистые заверения. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Прошел по горячим углям? Последовал за тобой на край земли? Да, это будет здорово! Всегда мечтал о путешествиях.

— Хуже. Я хочу пригласить тебя на юношеский хоккейный матч.

— Упс.

— В качестве моего приятеля. Я рассказала Максу и Дэзи о… о том, что мы встречаемся. Было ужасно неловко, но они, похоже, все поняли. Так ты пойдешь?

— Тебе придется дорого за это заплатить. — Он прошептал ей на ухо свою цену, заставив ее залиться краской.

— Думаю, это можно устроить.

— Ловлю тебя на слове.

Пока Ной разводил огонь, София подошла к окну, чтобы понаблюдать, как постепенно опускаются сумерки, окрашивая снег в темные тона. На фоне деревьев четко вырисовывался черный силуэт оленя, обгрызающего кору. Женщина тут же вспомнила тот вечер, когда познакомилась с Ноем. Ей нравилось думать, что тот олень выжил.

Ной закончил разводить огонь и, подойдя к Софии сзади, обнял ее за талию. Женщина повернулась в кольце его рук, чувствуя спокойствие и тепло.

— Мне очень хочется кое-что рассказать тебе, — произнесла она. — Это касается того, что случилось со мной в Гааге…

— Да? Что же это, милая? — Голос его был необычайно мягок.

Женщина уверяла себя, что вполне может доверять Ною. Она никому прежде не доверяла в такой степени, но и никого так сильно не любила. «Расскажи ему», — скомандовала она себе.

— Никто об этом не знает. — София указала на стопку листков на кофейном столике. — Даже Брукс. Об этом не прочесть ни в одной из его статей. Я думала, что ничего не изменится, если я стану держать это в себе, но я ошибалась. Это имеет большое значение, Ной, очень большое.

Объятие его стало крепче.

— Тебе будет легче, если я продолжу обнимать тебя?

София кивнула:

— Да. — Она прильнула к нему, ощущая тепло его тела и размеренное дыхание. — Помнишь, когда мы только познакомились, я заявила, что переживала и худшие ситуации, нежели порезанное колено?

— Да. Ты тогда пошутила о том, что оказалась в заложниках под прицелом пистолета и упала с моста в ледяную воду, находясь в несущемся на большой скорости грузовике, — вспомнил Ной. — И… это ведь была не шутка, так?

— Тогда я порадовалась, что ты не воспринял мои слова всерьез. Это придавало произошедшему… налет нереальности. И даже немного мне помогло. Но все было на самом деле, каждое прочитанное тобой в газетных статьях слово — правда. А ложь заключается в том, что я утаила. — София ненадолго замолчала, чтобы перевести дух, понимая, что обратного пути уже нет. — Есть определенная часть истории, которую я вообще никому не рассказывала, даже докторам, что со мной работали. И это единственное последствие, которое мне не удалось преодолеть. Меня до сих пор мучают кошмары, а из головы не идут воспоминания о той ночи. Когда все закончилось, у меня не обнаружили посттравматического синдрома, но я все еще нахожусь в зоне риска, что не может не беспокоить меня. Здесь от меня зависят люди…

— И люди здесь любят тебя, София. Никогда не забывай об этом.

Она не позволила бы себе этого. Но стоило ей лишь закрыть глаза, как она тут же мысленно возвращалась в ту ночь, в кабину грузовика, вновь ощущала царившие в нем хаос и гнев, собственное отчаяние и желание выжить любой ценой.

— Когда грузовик упал с моста, трое мужчин, что находились внутри, погибли.

— София, мне очень жаль. А еще мне ненавистна мысль, что ты…

— Ной, послушай. — Она воззрилась ему прямо в глаза. — Это была моя вина. Я спровоцировала падение грузовика с моста. — Она объяснила, что план террористов провалился, поэтому им пришлось бросить все и бежать, захватив ее в заложники. Она рассказала Ною, какие разговоры велись в грузовике и как отчаяние и близость смерти придали ей сил действовать. Говоря об этом, она плакала и дрожала всем телом. — Они погибли из-за меня, Ной. Как мне с этим жить?

— Они погибли потому, что были убийцами, — твердо произнес он, обнимая ладонями ее лицо и большими пальцами утирая ее слезы. — А ты выжила, чтобы быть со своей семьей, София, а еще потому, что ты храбрая и сердце у тебя большое и доброе.

Признавшись Ною, София почувствовала полное бессилие, но и облегчение тоже. Рассказывая Ною о событиях того вечера, об ужасе и травме, радикально изменившей ее жизнь, женщина ощутила, как покидает сковывающее ее тело напряжение. Ной был отличным слушателем. Он ни о чем не спрашивал, а просто прижимал ее к себе и впитывал ее слова. Женщина рассказала ему об Андрэ и Фату, а также о собственном отчаянии. Ной не притворялся, что все понимает, не пытался дать совет по поводу того, как ей следует себя вести, он просто слушал и тем самым помогал Софии. Внешне ничего не изменилось, но внутренне она ощущала себя совсем иным человеком. Было уже очень поздно, но она совсем не испытывала усталости. Ной прижимал ее щеку к своей груди, чтобы она могла слушать биение его сердца.

— Не знаю, что и сказать.

София улыбнулась:

— Уже говоришь. Пережитое полностью изменило меня. Именно поэтому я и оставила карьеру в Международном суде и вернулась назад к детям.

— Я тебя в этом не виню. Сам бы сделал то же самое.

Она крепче прижалась к нему:

— Жаль, что ни один из моих коллег в Гааге этого не сказал. Я очень из-за этого переживала.

— Тебе нужно выпить бокал вина, — заявил Ной.

— Возможно, целую бутылку, — отозвалась она.

Пока Ной ходил в кухню, София включила телевизор и стала смотреть душераздирающий информационный ролик о сиротах в Боливии. Хотя женщина не считала себя падкой на такие вещи, она все же схватила ручку с кофейного столика. Бумаги поблизости не оказалось, поэтому она нацарапала телефон у себя на ладони. Ежедневно делая пожертвование, не превышающее стоимости чашки кофе, она могла спасти маленького Маттео от голода. В действительности ей хотелось взять его на руки и прижать к себе, как она обычно делала с Чарли, чтобы ребенок почувствовал, что он в безопасности.

София выключила звук, но было уже слишком поздно. На лице ее отразилось неизбежное чувство вины.

— Что случилось? — поинтересовался Ной, возвращаясь в комнату с бутылкой вина и двумя стаканами.

— Я тут сижу в тепле и безопасности, в то время как дети страдают. Мне следует сделать что-то…