Оливия Крэнк - Возвращение

Оливия Крэнк

Возвращение

Авторский перевод Михаила Колосова

www.kolosow.com

Поблагодарим папу Моники, ребята, за интересный рассказ. А теперь мама Саймона, миссис Дуглас расскажет нам о работе медицинского эксперта. Она трудится в полицейском управлении нашего города. Итак, поприветствуем доктора Лорейн Дуглас.

«Надеюсь, они не спросят в конце, что такое расчлененка». – Думала Лорейн, стараясь как можно в более общих чертах рассказать семилеткам о своей специальности. Нелепейшее положение. Ей казалось, она выглядит крайне неубедительно, на маленьких мордочках мерещились гримаски разочарования. «Чёрт бы побрал этот день профессии, кто его только придумал. Ну, ничего, еще минут пять и всё закончится». Она здесь ради Саймона, не стоит об этом забывать. Наконец, дети задали два-три невинных вопроса, похлопали, и, извинившись, она помчалась на работу. Материнский долг исполнен. Миссия успешно завершилась. «Если сегодня в городе не случится никаких чрезвычайных происшествий, можно будет закончить отчет по вчерашнему вскрытию и смотаться домой пораньше. Вроде бы, удачный складывается денек». И действительно, этот день обошелся без разочарований и неприятных сюрпризов. Саймон после школы был паинькой. Самостоятельно сделал все уроки и рано улегся. Предварительно наговорив ей кучу всяких приятностей. Слава Богу, день профессии его не разочаровал, он гордится своей мамочкой. В кои-то веки, вечер полностью можно посвятить себе. Не торопясь принять ванну, капельку выпить, обмазаться кремами, какие только есть, почитать девчачий журнал. Никакой патанатомии – ни-ни!

Телефонный звонок оторвал ее от прохождения теста «насколько крепким может считаться ваш брак». Пять лет пребывая в разводе, она, вроде бы, не питала никаких иллюзий на сей счет. Но всё равно старательно подсчитывала баллы в уме. «Не иначе, опять кого-то укокошили». На домашний, особенно в такое время, с работы только звонят. (Проверяют что ли?) Друзья предпочитают мобильник.

– Слушаю.

– Алё. – Детский голосок. Балуется? – Алё. Это мама Саймона?

– Саймон уже спит, малыш. И тебе, я полагаю, тоже пора. Родители дома?

– Дома папа и он.

– Кто это «он»?

– Тот, другой, нехороший. Я не верю, что он настоящий, я его ненавижу. Из-за него мой папочка умер. Вы можете сказать всем, что он подделал тест?

– Какой тест? О чем ты? Кто это говорит?

– Вы миссис Дуглас? Мама Саймона?

– Да, да. А тебя как зовут? – Лорейн потянулась к мобильнику, готовясь набрать 911, ребенок явно не шутит. А если так, то получается там в доме папа, кто-то еще, из-за кого он умер (убийца?!) и маленький одноклассник Саймона. Чудовищно!

– Это Моника Салли-Крогер.

Божечки! Она же видела сегодня отца этой девочки. Он выступал как раз перед ней. Такой субтильный моложавый парень, музыкант. Если б не обстоятельства встречи, можно было бы подумать, он гей. И говорил таким мягким голоском, чуть не с растяжечкой. Больше на бездетного дядю тянет, чем на папу.

– Где ты живешь, Моника?

– Бульвар Джона Тайлера, 64. Вы приедете? Вы скажете всем, что он не мой папа?

– Закройся в своей комнате и никого не пускай, я сейчас приеду.

Лорейн набрала 911 и сообщила, что ребенок в опасности. Натянула наскоро спортивный костюм, взглянула на мирно спящего Саймона и помчалась выручать его одноклассницу. Когда, минут через тридцать-сорок, она доехала до Тайлера 64, полицейские уже отъезжали от дома. Лорейн загородила им дорогу, недовольный офицер вышел, чтобы прикрикнуть на нее. Лорейн представилась и спросила, где девочка.

– Ложный вызов, мэм. С ребенком всё в порядке.

– А ее отец?

– Отцов там больше, чем достаточно, позвольте нам, пожалуйста, проехать.

Лорейн отогнала свою машину. Хотела позвонить в домофон у калитки, но заметила на крыльце тонкую изящную фигуру и помахала рукой.

– Мистер Крогер, откройте, пожалуйста, я мать одноклассника вашей дочери, Саймона. У вас всё в порядке?

– Я вас помню, миссис Дуглас, входите. Не сходя с места, он нажал какую-то кнопку на панели возле двери. – Лорейн толкнула калитку и пошла к нему по мощеной дорожке. – Только я не Крогер. Меня зовут Патрик Салли. Крогер – мой покойный супруг.

«Занчит, гей, всё-таки. Глаз-алмаз. Впрочем, по его облику грех не догадаться. Салли. Я-то думала, это второе имя девочки».

– Извините, это я вызвала полицию. Моника звонила мне домой и…кажется, я ничего не поняла. Мне показалось, она расстроена.

– Так и есть. Входите, пожалуйста. Мы все теперь очень расстроены. Дело в том, что мой супруг, другой отец Моники, недавно скончался.

– Что вы говорите! Примите мои соболезнования.

– Спасибо. – У него в глазах заблестели слезы. – У меня есть скотч, хотите?

– Немножко.

– Ну, садитесь здесь, – он указал на большое мягкое кресло в гостиной, – я сейчас принесу.

– Что там? Еще не всё? – послышался раздраженный густой баритон со второго этажа.

– Нет. – Отозвался Салли. – Это ко мне пришли. Знакомая. Можешь отдыхать.

– Окей. – Ответил мужчина, всё еще раздраженно.

«Так-то ты скорбишь о почившем супруге, – не без сарказма подумала Лорейн, – теперь понятно, почему ребенку мерещатся разные ужасы».

– Вот, пожалуйста. Я лед положил. Забыл уточнить, извините.

– Прекрасно, спасибо. Как себя чувствует Моника?

– Засыпает, надеюсь. Телефон, по крайней мере, я у нее отобрал. Похоже, я должен с вами объясниться. Хоть мне этого и не хочется. Дело в том, что мы с Роджером, так звали моего супруга – Роджер Крогер, удочерили Монику еще в младенчестве. Мать ее при родах скончалась, а другие родственники на опеку не претендовали. Нашу семью выбрали из нескольких претендентов, так что, всё было в порядке до поры, до времени. А около года назад отец малышки, о котором раньше слыхом никто не слыхивал, объявился и заявил на нее свои права. Суд мы выиграли, но решили не мешать им видеться. Отец всё-таки, родная кровь и прочее. Девочка наша как-то сразу встретила его в штыки. Видит Бог, мы ее не настраивали. Он сколько угодно может утверждать обратное. Так или иначе, он вошел в нашу жизнь, стал держаться поблизости, квартиру снял неподалеку. Ну вот. А месяц назад не стало Роджера. И Хэнк сначала приходил всё чаще, навязывал свою, так сказать, помощь, а теперь и совсем сюда перебрался. Он утверждает, что один я с воспитанием ребенка не справляюсь, что науськиваю ее против родного отца. И вообще планирует, пожив здесь немного и приучив ее к себе, забрать окончательно. Снова в суд подать готовится. Как вы понимаете, мы с Моникой от сложившейся ситуации не в восторге. Нам и так тяжело. Роджер был для нас… – он захлебнулся слезами. – Извините.

– Ничего. Я понимаю. – Еле выдавила обескураженная Лорейн.

– Похоже, Моника решила, что вы поможете опротестовать результаты анализа ДНК. Вы ведь рассказывали об этом сегодня.

– Ах, вот оно что. Теперь я поняла. Она сказала: «я не верю, что он – настоящий папа». Простите, я подняла панику, не разобравшись. Но послушайте, во-первых, девочка почему-то уверена, что ее родной отец повинен в смерти вашего супруга.

– Честное слово, я ничего такого ей не говорил.

– А сами как считаете?

– Разрыв аневризмы? Конечно от нервов. Роджер очень переживал, боялся, что с появлением Хэнка, нашей семейной идиллии придет конец. Собственно, так и вышло.

– И еще одно. Я не поняла, разве он имеет право здесь находиться, терроризировать вас? Только что были полицейские, почему вы не потребовали выставить его вон?

Патрик еще не начал отвечать, а выражение его лица уже всё сказало. Очень добрый человек, почти безвольный. Или кончина партнера так его сломала? В любом случае он не способен противиться натиску здорового наглого самца, полного решимости настоять на своем.

– Знаете, мне это очень не нравится, но отчасти он прав. Один и в таком состоянии я не слишком хорошо справляюсь с родительскими обязанностями. И потом, он действительно отец – они так похожи, и действительно не виноват, он не знал, что подружка беременна и уезжал надолго за границу, так что… Понимаете, я боюсь, что если выгоню его, он и дочку заберет. Насовсем.