— Все хорошо, — ответила Лус. — Пабло и Норма передавали тебе привет. Их мальчики уже заканчивают колледж. Кстати, именно Норма помогла мне выбрать подарок. Мы с ними прекрасно провели время. Смотри, я привезла для тебя целую кипу фотографий.
Роза с интересом рассматривала фотографии своих родных, которых не видела уже давно.
— Я дала им контрамарки на наши спектакли, и Норма с Пабло слушали меня в «Лючии де Ламермур», — продолжала Лус.
— Вот они, наверно, удивились, когда узнали, что их племянница стала такой знаменитостью, — с гордостью за дочь сказал Рикардо.
Вошла Томаса и объявила:
— Не хватает только Жан-Пьера, а так можете садиться за стол.
— Жан-Пьер просил его не ждать, — поспешно сказала
Дульсе. — Он подъедет позже, поэтому мы можем начинать без него.
Но как раз когда все перешли в большую столовую, где на столе, украшенном удивительными букетами, присланными с утра из цветочного салона Розы, были расставлены парадные приборы из фарфора, хрусталя и серебра, послышался жизнерадостный мужской голос:
— А вот и я. Я прошу прошения за опоздание, на пороге появился Жан-Пьер.
За несколько лет жизни в Мексике Жан-Пьер почти утратил свой иностранный акцент, но не утратил французского шарма. Жизнерадостный и остроумный, он почти всегда становился душой компании, в которой находился.
Со своими многочисленными мексиканскими родственниками он давно подружился. Мужчины признавали его авторитет в разговорах о политике и о спорте, а женщины — от двухлетней Флориты до почтенной Кандиды — отдавали должное его обаянию и истинно французской галантности. Словом, многие считали, что Дульсе повезло с мужем.
Собственно, Роза никогда не возражала, когда слышала такие разговоры. Она признавала, что Жан-Пьер человек не только талантливый в своей профессии, но и способный на сильные чувства. И тем не менее подчас при виде этой пары Розу охватывало смутное беспокойство. Уж очень разными были ее дочь и обаятельный француз. Иногда у Розы мелькала мысль, что Дульсе чувствует слишком глубоко и любит слишком сильно. «Чересчур сильно для ее благополучия», — добавляла про себя Роза.
Но сегодня был праздник, и Роза была бесконечно счастлива, что может собрать в своем доме этих близких и родных людей. Стол был заставлен многочисленными угощениями, в серебряных подсвечниках горели высокие свечи, из соседней гостиной лилась негромкая музыка.
Впрочем, музыки почти никто не слышал. Ее заглушали нетерпеливые голоса гостей, таких разных по возрасту, но которых объединяла теплота чувств и желание доставить радость друг другу.
— Сеньоры, вам не кажется, что вы слишком увлеклись? — говорил Рохелио, пытаясь перекричать свою старшую сестру Кандиду, которая затеяла нескончаемый разговор с сидящей рядом Эрлиндой. — Вы не забыли повод, по которому мы собрались? Мы должны выпить за виновницу торжества.
— Ура Розе! — раздалось сразу несколько голосов.
Маленькая Розита, игравшая в кубики неподалеку от большого стола, подпрыгнула, услышав свое имя. Но увидев, что все присутствующие протягивают к Розе-старшей бокалы и поздравляют ее, Розита тоже подбежала к бабушке и, хватая ее за юбку, стала кричать «Ура!»,
И вновь тосты перемежались смехом и разговорами, общая беседа распадалась на отдельные ручейки, а потом снова объединялась. Потом все перешли в гостиную и Лус попросили спеть. Несмотря на лавры, полученные в последнее время, Лус еще не настолько чувствовала себя недосягаемой примадонной, чтобы отказаться петь в кругу родных ей с детства и любивших ее людей.
Но здесь ей не хотелось петь сложные арии, которыми она покоряла публику на сцене. Глядя на лица родителей и старой Томасы, которая растила ее с детства и заменила ей рано умершую бабушку, Лус вспоминала свои первые колыбельные, народные песни, которые пели ей в детстве и которые так хорошо передают своеобразие и темперамент латиноамериканской культуры.
Лус пела, ей аккомпанировал Рохелио, и по ее знаку все подхватывали припев. Потом Пабло взял гитару и стал подпевать жене. Их голоса звучали так слаженно и так прекрасно дополняли друг друга, что слушатели невольно переглянулись.
— Донья Роза, а танцевать вы будете? — спросил неутомимый Жан-Пьер.
— Какие там танцы, — отмахнулась Роза. — Танцуйте вы, а мы на вас посмотрим.
— Нет-нет, вы обязательно должны танцевать, ведь сегодня ваш праздник. — Жан-Пьер побежал к магнитофону и стал возиться с кассетами. — В честь именинницы вальс, — громко объявил он.
В комнате зазвучала мелодия Штрауса. Жан-Пьер взглянул в сторону Розы, намереваясь пригласить ее на первый танец.
Но Роза смотрела совсем в другую сторону. Разумеется, ее взгляд был направлен на Рикардо. Когда они познакомились много лет назад, Роза, девчонка из бедного кварта, не знала никаких танцев, кроме тех, что танцевали в простых домах во время карнавала. Другое дело Рикардо — юноша из хорошей семьи, обученный под бдительным присмотром сестер, которые считали себя хранительницами аристократических традиций. Поэтому именно Рикардо в пику сестрам в свое время научил свою юную жену танцевать вальс. Роза вспомнила, как они вдвоем репетировали под радиолу в своей спальне, чтобы потом удивить гостей, приглашенных на очередное торжество.
Их глаза встретились, и Роза поняла, что Рикардо вспоминает о том же. Рикардо медленно поднялся с дивана, на котором он сидел вместе с Рохелио, и направился к жене.
— Вы позволите пригласить вас на танец, прекрасная сеньора? — сказал он с церемонным поклоном и подал ей руку.
Роза засмеялась: он выглядел так важно, что ей захотелось сделать в ответ книксен.
— Почту за честь, — сказала она.
Он взял ее за талию, а она положила ему руку на плечо, и они закружились по комнате. Рикардо казался Розе таким высоким и мужественным и ни на кого не похожим, в его объятиях она забыла о гостях, о том, какой сегодня день, и ей казалось, словно она не танцует, а плывет по воздуху под эти волшебные звуки.
— Ты посмотри, как они подходят друг другу, — сказала Эрлинда, толкнув мужа под локоть.
Жан-Пьер, подойдя к Лус и Дульсе, кивнул в сторону родителей:
— А мы что же стоим? Должны и мы себя показать. — С этими словами он подхватил Лус и начал с ней вальсировать.
Пабло сидел на стуле, рассеянно перебирая струны гитары в ритме вальса. Он обернулся и увидел, как притихшая Дульсе забилась в уголок и неотрывно наблюдает, как Жан-Пьер кружится в танце с ее сестрой.
Пабло улыбнулся, и подошел к ней со словами:
— Прекрасная незнакомка, вы позволите вас пригласить?
Дульсе смущенно сделала шаг назад, как бы желая отступить.
— Ну что ты, Пабло, я не танцую вальс. И потом, я в брюках.
— Это предрассудки, — весело ответил Пабло, выводя се в круг. — Здесь все свои.
Когда музыка вальса отзвучала, Роза и Рикардо на какое-то мгновение задержались в центре комнаты, и в их честь раздались аплодисменты.
Все развеселились. Жан-Пьер побежал к магнитофону со словами:
— А сейчас поставим что-нибудь современное.
В комнату вошла Томаса с подносом, уставленным напитками, а Селия вслед за ней внесла другой поднос — с фруктами.
— Как хорошо, — обрадовался Рохелио, — как раз хочется чего-нибудь холодненького.
— Смотри, братец, вот шампанское со льдом, — воскликнул Рикардо и приготовил бокалы. — Сейчас мы выпьем за здоровье моей Розы.
— Подожди, папа, — вдруг сказала Дульсе, когда Рикардо открыл шампанское и налил его в бокалы, — мне хочется выпить за вас обоих, за наших родителей.
Все приблизились и внимательно слушали Дульсе.
— Я хочу сказать, — начала она, немножко волнуясь, — что нам, вашим детям, трудно воспринимать вас порознь. Мы так благодарны вам за вашу любовь, за то, что вы поддерживали нас, когда нам было трудно...
— Это правда, — тихо, как бы про себя, вставила Лус и встала рядом с сестрой.
— Пока вы здесь вдвоем, мы знаем, что у нас есть дом, куда мы можем прийти, — продолжала Дульсе. — А главное... — она немного помолчала, как бы собираясь с мыслями, — глядя на вас, мы учились любить. Благодаря вам мы научились верить в преданность и благородство. Я надеюсь, что наши дети тоже... — Тут голос Дульсе прервался, она оглянулась на сестру, которая положила ей руку на плечо. — Ну, в общем, за вас, — быстро закончила она.