Лиза Смит - Возвращение. Тьма наступает

– Хорошо, – сказала Дамону Елена. – Ты расфуфырил меня, как гламурную девушку на борту океанского лайнера, накрутил, как струны гитары, которые вот-вот лопнут, и накормил досыта своими «потом-потом». Ну расскажи наконец свою правду, всю правду и ничего, кроме правды, – она покачала головой. Время для нее то тянулось, то неслось вскачь.

– Кстати сказать, – сказал Дамон, – мы с тобой находимся в маленьком снежном шарике, который я сделал сам для себя. Это значит, что ближайшие несколько минут нас не видят и не слышат. Самое время провести серьезный деловой разговор.

– Значит, имеет смысл провести его в темпе? – Она ободряюще улыбнулась.

Она пыталась помочь ему. Она знала, что он нуждается в помощи. Он хотел рассказать ей правду, но это настолько противоречило его натуре, что это было все равно, что просить очень дикую лошадь позволить себя укротить.

– Есть еще проблема, – хрипло сказал Дамон, и она поняла, что он прочел ее мысли. – Они… они хотели сделать так, чтобы я не смог поговорить с тобой об этом. Они сделали это в духе старой доброй волшебной сказки – выдвинули много условий. Мне нельзя рассказывать тебе это ни в доме, ни на улице. Сейчас мы на крыше – это не в доме, но и не на улице. Мне нельзя рассказывать тебе ни при свете солнца, ни при свете луны. Сейчас солнце только что зашло, и у нас осталось минут тридцать до того, как взойдет луна, и я могу сказать, что это условие соблюдено. И еще – мне нельзя рассказывать тебе ни голой, ни одетой.

Елена машинально в ужасе опустила глаза, но, насколько она могла судить, никаких изменений не произошло.

– Я полагаю, что и это условие тоже соблюдено, поскольку, хоть он и поклялся мне выпустить меня из своего маленького снежного шара, он не сдержал слова. Мы находимся в доме, который не является настоящим домом, – это просто мысль в чьем-то сознании. На тебе одежда, которая не является настоящей, – это просто кусочек воображения.

Елена опять открыла было рот, но Дамон приложил к губам два пальца и сказал:

– Постой. Дай договорить, пока я еще в состоянии. Мне тогда показалось, что он будет все придумывать и придумывать эти условия, которые он вычитал из волшебных сказок. Он одержим сказками – и старой английской поэзией. Не понимаю почему – он ведь с другого конца света, из Японии. Вот кто такой Шиничи. И у него есть сестра-близняшка… Мисао.

Сказав это, Дамон замолчал, тяжело дыша, и Елена поняла, что у Дамона могут быть еще и какие-то внутренние условия.

– Он любит, когда его имя переводят как «смерть-вначале» или «номер первый в том, что касается смерти». Они оба похожи на подростков со своими шифрами и играми, и все-таки им несколько тысяч лет.

– Тысяч? – мягко подтолкнула его Елена, когда Дамон окончательно замолчал и вид у него стал измотанный, но решительный.

– Мне противно думать, сколько тысяч лет они творят на земле свои гнусности. Именно Мисао стоит за тем, что происходит с девушками этого города. Она запускает в них малахов, а потом малахи заставляют их делать то, что они делают. Ты хорошо помнишь историю своей страны? Салемские ведьмы. Это тоже была Мисао – или кто-то вроде нее. И подобное происходило еще сотни раз до того. Когда выберешься, почитай, что случилось с монахинями-урсулинками. Это был спокойный монастырь, и вдруг монахини стали эксгибиционистками – и даже хуже: кто-то из них сошел с ума, а кто-то, кто пытался им помочь, оказался одержим.

– Эксгибиционистками? Как Тамра? Но она ведь просто ребенок…

– Мисао тоже ребенок. У нее сознание ребенка.

– А как все это связано с Кэролайн?

– Во всех подобных случаях должен быть кто-то, из своих соображений добровольно заключивший сделку с дьяволом – или с демоном. Вот как со всем этим связана Кэролайн. Но, раз речь идет о целом городе, они должны были дать ей что-то по-настоящему большое.

– Целом городе? Они хотят захватить власть над Феллс-Черч?..

Дамон отвернулся. Вообще-то они хотели истребить Феллс-Черч, но говорить об этом было ни к чему. Дамон сидел в старом деревянном кресле-качалке на огороженном участке крыши, сцепив руки вокруг колена.

– Перед тем как мы начнем кому-то помогать, нам надо отсюда выбраться. Выбраться из мира Шиничи. Это важно. Я могу… сделать так, чтобы он какое-то время нас не видел, – но от этого я устану, и мне понадобится кровь. Больше, чем ты можешь мне дать, Елена, – он поднял на нее взгляд. – Он поместил сюда красавицу вместе с чудовищем, чтобы посмотреть, кто одержит верх.

– Если ты хочешь сказать «кто кого убьет», похоже, ему придется ждать еще очень долго.

– Это сейчас ты считаешь так. Но это особая ловушка. В ней нет ничего, кроме Старого леса – такого, каким мы его видели, когда поехали по нему. Это значит, что тут нет никаких человеческих жилищ. Этот дом – единственный дом здесь, а мы с тобой – единственные живые существа. Довольно скоро ты захочешь меня прикончить.

– И все-таки я чего-то не понимаю, Дамон. Чего им здесь надо? Даже с учетом того, что Стефан говорил про энергетические линии, которые скрещиваются под Феллс-Черч так, что он превращается в маяк…

– Маяк, который привлек их, – это ты, Елена. Они любопытны, как дети, и вдобавок у меня ощущение, что там, где они живут, у них уже начались серьезные неприятности. Мне кажется, что они пришли сюда, чтобы понаблюдать за исходом битвы. Увидеть, как ты восстала из мертвых.

– То есть они хотят… уничтожить нас всех? Или просто поразвлечься? Или взять власть над городом и превратить нас в марионеток?

– И того, и другого, и третьего одновременно. Они могут развлекаться, пока кто-то другой передает их дело в высшую инстанцию в другом измерении. А развлечение для них – да, это истребление целого города. И еще – мне кажется, что Шиничи не собирается выполнять условия нашей с ним сделки, поскольку ему хочется чего-то большего, чем весь город, – а значит, рано или поздно они могут передраться друг с другом.

– Твоей с ним сделки?

– Предмет сделки – ты. Ты принадлежала Стефану. Я хотел тебя заполучить. Он тоже хочет тебя заполучить.

Неожиданно Елена почувствовала, словно вверху живота у нее разлилась ледяная вода, она почувствовала дрожь, которая началась в этом месте и стала распространяться по всему телу.

– В чем состояла эта сделка?

Дамон отвернулся.

– Об этом говорить неприятнее всего.

– Дамон, что ты натворил? – закричала, почти проорала она. – Какую сделку ты заключил? – Теперь все ее тело била крупная дрожь.

– Я заключил сделку с демоном. Да, я знал, кто он такой, когда заключал с ним сделку. Это произошло той ночью, когда на твоих друзей напали деревья и когда Стефан выгнал меня из своей комнаты. Вот все это… В общем, я был зол, он понял это и раздул мою злость. Да, он использовал меня, он манипулировал мной – теперь я все это понимаю. Тогда-то он и заговорил про сделку и все эти условия.

– Дамон… – дрожащим голосом начала Елена, но он перебил ее и заговорил быстро-быстро, как будто хотел поскорее разделаться с трудной задачей, довести ее до конца, пока его не покинула решимость:

– Наконец мы договорились: он помогает мне убрать с дороги Стефана, ты достаешься мне, а ему на пару с сестрой достается Кэролайн и весь город. Прежняя сделка Кэролайн с Мисао, в чем бы она ни заключалась, объявляется недействительной.

Елена ударила его по лицу. Она сама не поняла, как ей удалось высвободить руку из укутывавшего ее пледа и сделать это молниеносное движение, но она его сделала. Она смотрела, как с его губы скатывается капелька крови, и ждала, пока он ответит ей тем же – или пока к ней вернутся силы, и она сможет убить его.

Но Дамон сидел и не делал ничего. Потом он облизал губы… и все. Ни слова, ни движения.

– Ты подонок.

– Да.

– Значит, Стефан не уходил от меня.

– Да. В смысле ты поняла все правильно.

– Тогда кто писал в моем дневнике?

Дамон ничего не ответил. Он отвернулся.

– Ох, Дамон. – Она не знала, что ей делать – поцеловать Дамона или встряхнуть его. – Как ты мог… ты хоть соображаешь, – она сказала это сдавленным, угрожающим голосом, – что я пережила после того, как он исчез? Как я каждую секунду думала, что он взял и решил подняться и уйти от меня? Пусть он даже собрался вернуться…

– Мне…