А дальше Илья захлопнул книгу, сказав, что на сегодня достаточно.
– Но мы не дочитали! – возмутилась Майя.
Но он положил Лорку на тумбочку и выключил свет.
– Спокойной ночи, Май, – поцеловал в макушку.
Он ее хотел. Скучал по телу ужасно, желал трогать, ласкать, целовать и брать. Но самое большее, что позволял себе за последний месяц – обнять и поцеловать. В том состоянии, в котором находилась Май, с учетом лекарств и потухших глаз, все остальное казалось недопустимым. Немыслимым. Первый шаг должна сделать она. И Илья ждал. И хотел ее безумно.
В один из вечеров, уже в конце отдыха, Майя прочитала:
Был красным ветер вдалеке,
зарей зажженный.
Потом струился по реке -
зеленый.
Потом он был и синь и желт.
А после -
тугою радугой зашел
над полем.
Илья перестал дышать. Там было столько цветов, и Май так легко выговаривала слова, словно… словно видела все это, а в конце даже спросила:
– Красиво, правда?
– Очень красиво, – подтвердил Илья и перевернул страницу.
– Там был рисунок! Синий! Ты играешь не по правилам.
– Ну, ты его рассмотрела, – он изо всех сил старался себя не выдать, захлопнув книгу, поэтому максимально контролировал свой голос, – и я его рассмотрел, но сказал бы, что он морской, потому что там, наверное, моряк.
– А мне подумалось – Пьеро! Открывай обратно.
– Не могу. Мы теперь долго будем искать нужную страницу. Я номер не запомнил.
Илье казалось, он ослышался, выдает желаемое за действительное, но «синий» не отпускал. Май сама не поняла, что сказала в пылу азарта. Но понял он. И боялся поверить. Рисунок был синий. Внутри снова начинало болеть, как в тот день, когда он приехал за ней в общежитие. Словно только-только стянувшие рану концы опять раскрыли.
Рисунок был синий.
Ничего, ничего, Маленькая Май… потихоньку выберемся. Я же обещал.
На следующий день Илья отметил в книге все страницы с рисунками и попросил на стойке регистрации сделать копии листов. Потом зашел в магазин, где продавались пасты, зубные щетки и разные другие мелочи, которые часто забываются дома. Он купил там детский набор карандашей. Всего шесть цветов. Но все же…
Рисунки и карандаши Илья положил на стол.
***
Карандаши лежали на столе. Рядом со стопкой контурных рисунков из книги Лорки. Привет от Июля. Майя заглянула на балкон, в спальню. Его нигде не было. А карандаши звали. Манили. Шептали.
Синий. Красный. Зеленый. Желтый.
Она медленно прошла к столу. Села. Не торопясь, открыла коробку. И забыла про все.
Когда в последний раз разукрашивала? В детскому саду, наверное. Сейчас иначе. Трудно объяснить, в чем разница между тогда и сейчас, но она принципиальна.
Карандаш летал в руках. Ненужный отбрасывался, брался другой. Менялись цвета, яркость, переходы. И что-то при этом менялось в ней самой.
Майя была уже на середине второго рисунка, когда поняла, что не одна. Подняла голову. В проеме спальни стоял Июль. Откуда он там взялся?! Она же проверила спальню!
– Ой, я думала, тебя нет. Где ты прятался?
– Работал.
Тут до нее дошло. В спальне есть свой балкон. А на нем – столик и плетеные стулья. Там Илья и был все это время.
А сейчас так и стоял в проеме двери. И смотрел на рисунки. Майя подавила неуместное желание перевернуть странички. Вместо этого подвинула раскрашенный лист ближе к краю стола.
– Я же говорила, что он синий.
– Синий Пьеро? – голос из дверного проема был тоже немого синий.
– А какой еще? – неужели не очевидно?!
– И правда, – чудо чудное, но Июль с ней в кои-то веки согласился. – На белого моряка не похож. Я… – какой-то совершенно не свойственный ему неопределенный и даже неуверенный жест рукой. – Я пойду, позвоню. Надо.
Майя с некоторой растерянностью смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Наверное, проблемы с бизнесом. Он же на работе все равно, даже если здесь, с ней. Она уже привыкла не обращать внимания на эти звонки. Она уже начала иногда узнавать что-то знакомое в его словах. Майя перевела взгляд на стол. Рисунок звал. Сочный, брызжущий зеленью рисунок.
Она его почти завершила, когда в окна непрошеным гостем застучал дождь. Майя улыбнулась этим умиротворяющим звукам. И спохватилась только через пару минут. Если Илья работал на балконе, то там остался ноутбук. Нежную оргтехнику надо спасать срочно!
Раскрытый ноутбук именно там и был. На столе. А рядом с ним – телефон. Телефон Июля. Июля, который выскочил из номера со словами, что ему нужно позвонить.
Он научился телепатии?
В попытке разгадать загадку Майя оперлась на едва пока еще влажные перила. И именно оттуда, с высоты пятого этажа, увидела идущую по уже намокшей от дождя дорожке фигуру. Синий Пьеро. Темно-синий джемпер, джинсы. Он запрокинул голову, глядя в небо и словно нарочно подставляя лицо каплям. А потом свернул в сторону, под ветви дерева с толстым стволом и широкой кроной. Наверное, дуб.
Майе было отлично все видно. Так, словно она стояла рядом. Как он уперся ладонью в шершавую кору и наклонил голову. Как стоял в такой позе. Как раскрытую ладонь сменил кулак. Нет, удара не было. Он просто вместо ладони уперся в дерево костяшками. Но прозвучало это ударом. Громом.
Гром и в самом деле ударил. Чуть позже и негромко, почти урча. А спустя еще чуть-чуть дверь в номер открылась.
Волосы стали еще темнее от дождя. На лице капель не было видно – может быть, оттер по дороге. Но темно-синий джемпер весь в пятнышки. И эти пятнышки завораживали. Майя шагнула навстречу.
– Ты промок… – ее руки взялись за край пуловера. – Ты замерзнешь… – потянула вверх. Секундная задержка, но Илья послушно поднял руки. – Простынешь… – одежда отправилась куда-то на пол.
А потом – щекой по литым широким плечам, губами по изгибам ключиц, формой похожих на эфы(2), пальцами по колкости на груди. А потом его ладони облекли ее щеки. Не давая отвернуться, отстраниться, не позволяя даже отвести взгляд.
И… поцелуй. В котором все.
Я так скучаю.
Я схожу с ума от беспокойства за тебя.
Я очень хочу тебе помочь, но не могу понять – как.
И даже:
Я
Тебя
…
Стоять на ногах дальше невозможно. Слова, мысли, краски – все подождет.
Он честно хотел быть нежным. Она честно хотела быть взрослой. Получилось – вразнос, вразрыв. Но не вразнобой. Словно единое целое. Так и заснули потом. Так и проснулись. И в душ утром пошли вместе. Впервые.
Предпоследний день за городом прошел безо всякого расписания. Потому что утром они снова занимались любовью. А потом Майя опробовала на Илье навыки массажа – те, что применяли десять дней к ней самой. В результате выяснилось, что Июль боится щекотки. И что взрослый и серьезный бизнесмен может звонко и заливисто хохотать, если знать, где его поддеть пальцами.
Вечером он отвел Майю в ресторан. И на десерт они заказали фондю, разговаривали о теннисе и Лорке, окуная кусочки фруктов в расплавленный шоколад и запивая это лакомство зеленым чаем из широких чашек.
А на следующий день черный «мерседес» увез их обратно в столицу. Часть груза, что давила на плечи Майи, осталась здесь. Растворилась. Утекла. Исчезла.
Майя вернулась к книге через день. Страницы словно манили, будто осталось на них что-то непрочитанное, важное для девушки. И за Лорку взялась после разговора с Севой.
Шпельский простодушно спросил, придет ли она на концерт – послушать его, Всеволода, исполнение, разумеется. Раньше Майя на эти мероприятия всегда приходила. Раньше, но не теперь. Теперь, после всего… Она не стала объяснять Севе. Не смогла. Ограничилась коротким: «Извини, не могу. Желаю удачи». Севка ответил растерянно: «Ага, спасибо. Я тебе потом все расскажу». Только вот Майя, скорее всего, не захочет слушать. Знать подробности концерта, который должен был стать ЕЕ. Именно теперь осознала, как это было для нее важно. Именно теперь, когда уже поздно. И вот она дома, а Сева и другие ребята готовятся к выступлению. А от четвертого курса скрипачей Московской консерватории никто выступать не будет – так сказал Шпельский. Однако это почему-то совсем не утешало.