Вещи? Ну какие еще вещи?
Июль, уже со стороны багажника, спокойно и методично объяснял про воду, термос, теплую кофту, что на высоте холодно и прочее. Она слушала вполуха. Не сводила глаз со СВОЕГО шара. И никак не могла устоять на месте, пока Илья неспешно открывал багажник, доставал необходимое, закрывал его.
Всё как в замедленной съемке! А ей уже чуть ли не прыгать хотелось от нетерпения.
Но, наконец-то, он протянул ей руку, и они пошли. Точнее, Майя потащила Илью за собой.
И по дороге требовала, чтобы он подтвердил, что их шар самый красивый. И он с очень серьезным видом подтверждал, что их шар – самый красивый из пяти абсолютно одинаковых огромных полосатых пузырей, и остальные ему просто в подметки не годятся.
Инструктаж, погрузка в корзину шара – медленно, и, одновременно, будто не с ней. Выдохнула Майя, только когда они остались в корзине шара втроем. И вот сейчас, сейчас…
И тут она вцепилась пальцами намертво в борт и перестала дышать. Словно боялась пропустить хоть что-то. Не разглядеть, не расслышать. Как плавно уходит из-под них земля. И как быстро всё вдруг делается маленьким – то, которое только что было рядом и большим. И вдруг становится видно так много и так далеко. И небо – наверху – синее. И деревья – внизу – зеленые. И ветер – в лицо – сильный.
И вместе с землей под ногами исчезло вдруг лишнее. Кончившееся в декабре детство. Февральская ложь и мартовские иллюзии. Родившийся в мае страх окончательно умер и тоже остался прахом где-то внизу именно сейчас. Всё ненужное оставалось внизу, пока огромный и яркий воздушный шар уносил ее куда-то вверх и вперед. Оставляя Майе только самое нужное и самое важное. Чувство полета и Июль.
Девушка обернулась.
Илья стоял за спиной – близко, молча. Ей так много хотелось ему сказать. Так много, что она просто обвела вокруг рукой, вбирая этим жестом всё – корзину, шум горелки, огромный шар наверху, небо, деревья, поля, воздух, горизонт.
– Ты видишь это? Видишь?! Видишь так, как вижу я?
– Вижу.
Сами собой всплыли цветаевские строки, которые Майя и продекламировала – по памяти и нараспев:
– Обнимаю тебя.
Горизонтом
Голубым.
И руками
Двумя.
На последних словах ее действительно обняли. Двумя руками.
– Замерзла?
– Смешной ты. Как можно замерзнуть с Июлем?
Полет длился сорок минут. За это время Майю обрядили-таки в захваченную из дома кофту и напоили горячим чаем из термоса. Они почти не разговаривали. Присутствие третьего – крепкого бородатого мужчины, который управлял шаром – не давало говорить откровенно. А о пустяках – не хотелось. И они молчали, пили чай и смотрели на закат. Она прижималась к Июльской груди спиной и чувствовала тепло его тела и стук сердца. Только это помогло не задохнуться и не сойти с ума от восторга сбывшейся мечты.
На обратной дороге пассажирка «мерседеса» заснула, едва автомобиль тронулся с места. Разбудил ее Илья, когда машина уже стояла около подъезда. А слова благодарности у Майи нашлись только дома. И не только слова, но и их было много.
***
Полет на воздушном шаре сумел переключить Майю. Она словно очнулась и увидела что-то еще, кроме музыки. Полученными эмоциями и воспоминаниями Май прожила еще несколько дней, это позволило ей передохнуть.
Потом, со временем, девочка научится сама регулировать нагрузку: когда выложиться полностью, когда сделать паузу. Это придет с опытом. Сейчас просто первый раз.
– Илья Юльевич, вам тут звонили… – голос секретаря звучал не очень уверенно, что само по себе казалось странным.
Светлану Егоровну не так-то просто вывести из равновесия. Она протянула бумагу с записью: телефон и имя.
Однако…
Очень громкое имя. Владелец известной сети заправок. В бизнес-кругах его называли просто – Сургут. В честь города, из которого этот делец родом.
– Спасибо, – коротко поблагодарил Илья и открыл дверь кабинета.
Казалось, его звонка ждали, а через два часа уже состоялась встреча в одном из небольших особняков в центре Москвы. Как Сургуту удалось получить в собственность строение XIX века, Илья спрашивать не стал. Ему было достаточно того, что увидел – не доведенный до конца ремонт.
Вместе с владельцем они прошли по всем помещениям, чтобы можно было в полной мере оценить предстоящий масштаб работ.
А еще через полтора часа, уже в ресторане и под дорогой коньяк выяснилось, что здание это Сургут приобрел для супруги, которая не знала, чем себя занять и, в конце концов, решила, что ее призвание – искусство. Так возникла идея частного театра с концептуальными постановками и актерами – студентами.
– Они там что-то репетируют усиленно. Готовят репертуар, – Сургут усмехнулся. – В сентябре хотят открыться, как настоящий театр. Только вот не слушала меня, всё «я сама – я сама»… третью бригаду сменили, а воз и ныне там.
– К сентябрю нереально, – сказал Илья твердо, глядя в глаза собеседнику. – Если бы вы раньше обратились, то может быть… но к октябрю обещаю.
– Слово? – цепкие глаза у владельца заправок.
– Слово, – взгляд Илья выдержал.
– Добро, – Сургут поднял свой бокал.
Этот заказ не был прибыльным. Вернее, он был не таким прибыльным, как строительство жилого комплекса, например, или торгового центра. Зато интересное знакомство случилось.
***
Она пробовала их на нюх – и ей ужасно нравился легкий запах типографской краски. Трогала пальцами твердые ровные края – и жмурилась от удовольствия, когда упиралась подушечками в уголки. Майя бы даже лизнула глянцевую бумагу – но на нее смотрел Июль. Улыбался, наблюдая, как она восхищается принесенными программками. На которых стояло и ее имя тоже. На одной программке с Моцартом, между прочим.
***
– Когда твой отец начинает вмешиваться в мои дела, то это полная катастрофа. Но когда он уезжает в командировки – это еще хуже. Обустраивать сад без препирательств с ним, как оказалось, очень скучно.
Илья улыбался, слушая по телефону жалобы матери.
– А ты не хочешь приехать ко мне на эти выходные? – вдруг поинтересовалась она.
– Нет.
– Жаль.
Илья подписал последний документ и отложил стопку бумаг в сторону.
– У меня есть предложение получше. Я приглашаю тебя на концерт.
– О-о-о… неожиданно, – голос звучал растерянно.
Илья был доволен. Застать врасплох мать было почти невозможно.
– Ну так как: зарезервировать тебе лучшее место в партере?
– А что мы будем слушать? – это был явно утвердительный ответ. – Мои подруги, конечно, умрут от зависти, когда узнают, что сын выводит маму в свет, и только одно это – причина сказать "да". Но все же любопытно еще узнать – на что?
– Вивальди, Моцарт, Паганини, – Илья взял со стола ручку и повертел ее в руках. – Помнишь, ты весной желала посмотреть на одну девушку?
Мама молчала. Илья ждал.
– Она готова познакомиться? – наконец, осторожно поинтересовалась.
– Я готов тебе ее показать.
***
За три дня до концерта Майя осознала ужасную вещь.
– Ты думаешь переезжать? – Илья стоял в дверях спальни и разглядывал кучу вещей, сваленных на кровати.
– И не надейся даже! Я думаю, что надеть на концерт.
А надеть, между прочим, нечего. Майя схватила блузку и брюки из числа свежих приобретений. Они классные, стильные, но…
– Вот это хорошо, но в нем будет жарко.
Илья перевел взгляд с кучи одежды на Майю.
– Мне кажется, здесь нет того, что надо.
– Мне тоже так кажется, – она отправила блузку с брюками к остальным вещам. – Хотя… у меня есть дома концертное платье, красивое. Но оно для галереи, наверное, не подойдет. Или подойдет? – вот же проблема на ровном месте! Майя с досадой взбила волосы на затылке. – Я съезжу к родителям за ним!
– Да, – Илья Юльевич иногда радует ее тем, что соглашается – сразу и добровольно. – В твоем случае нужно платье. Завтра за ним поедем.
Завтра? Почему завтра? Впрочем, взгляд на часы объяснил – почему.