Она купила сервиз. В дом. В их дом. И стояла сейчас в ожидании его ответа со слегка покрасневшими от волнения щеками.
Нравится ли ему? Это больше, чем нравится, гораздо больше. Это…
Илья подошел к Майе и, обняв ладонями ее лицо, поцеловал.
***
После недели дождей выглянуло солнце. Неяркое октябрьское солнышко слегка подсушило слезы на золоте листвы, обрамило свинцовые лужи светлой серостью сухого асфальта и довершило картину образцовой московской осени. Только вот на душе у Майи было хмуро. Умная книжка из библиотеки Июля не помогала. Хотя Майя проштудировала ее вдоль и поперек. И даже уяснила, о чем там написано. Но на один умный совет ее коллектив придумывал пять новых неразрешимых задач. Сева держал данное слово и себя в руках. Зато Юля ничего не обещала, и теперь они с Аней ругались так, что тетеньки на базаре бы позавидовали. Оказывается, во флегматичной альтистке скрывалась бездна отнюдь не только музыкального таланта. Уже и Севка хватался за голову, а толку-то? В общем, завтра, следуя советам умной книжки, Майя запланировала попить кофе с Юлей. И побеседовать тет-а-тет. Надо что-то предпринимать, и срочно. Иначе они сольют концерт. А этого никак нельзя допустить.
Мысль о завтрашнем кофепитии с альтом заставила Майю повернуть голову. И улыбнуться. Она как раз проходила мимо любимой кофейни Ильи. Мимо ИХ кофейни. Потому что с ней связана масса приятных воспоминаний. Потому что именно там они сидели в мае, когда Майя ему рассказывала про трость и липовую аллею. Потому что…
И сейчас он сидел там. За столиком у окна. Не один.
В их любимой кофейне.
На то, чтобы сменить темп шага, свернуть к дверям и нажать на ручку, ушло какое-то ничтожно малое количество времени.
Они сидели вдвоем. Знакомо все: квадратный стол темного дерева, два кожаных диванчика темной же кожи. На столе кофе, и двое напротив друг друга. Красивый мужчина в строгом деловом костюме и…
… и ее Майя узнала сразу. Эта та дама из марта, у банка и в невообразимых мехах. Сейчас на даме была блузка персикового цвета. У Майи есть почти такого же оттенка. Только без этого дурацкого банта. Да и вообще – сейчас, в октябре, женщина не кажется сошедшей с Олимпа богиней. Тетка как тетка. Да, хорошо одета. Лицо явно натянуто пластикой. Какой-то частью сознания Майя успела устыдиться злости своих мыслей, а остальная часть откровенно негодовала.
Так. И что все это значит?
Наверное, никогда и ни при каких обстоятельствах она не сможет грохнуть футляром. Это инстинкт – беречь инструмент. Поэтому положила его Майя на столик аккуратно. Но филигранно умудрилась зацепить чашку так, чтобы кофе в ней заходил ходуном, а пара капель радостно приземлилась на пышный бант. Ну, может теперь он станет чуть менее уродливым. И эту слащавую улыбку с лица надо тоже немедленно стереть.
Кофе в его чашке оказался привычно горько-крепким.
– А ведь врач запретил тебе двойной эспрессо! – и допила, не дрогнув лицом. Лишь потом наморщила нос и вздохнула демонстративно. – Хоть бы сахар добавлял.
Никто не торопился ей ответить, поэтому Майя непринужденно устроилась на диван рядом с Ильей. Подперла щеку ладонью и, старательно округлив глаза, произнесла, глядя куда-то в середину омерзительного банта:
– Ой, я вас испачкала? Я после репетиций всегда немного нервная.
На несколько секунд повисла тишина. Майя попыталась понять ее цвет и не смогла. Потому что в ушах оглушительно стучало сердце.
Что я творю?!
А что ты творишь?!
Тишину нарушил – ну кто бы это мог быть? – конечно, Илья Юльевич. Вдоволь налюбовавшись на натюрморт – две кофейные чашки и скрипичный футляр, он протянул тетке в персиках салфетку со словами:
– Сильно не поможет, конечно, но все же…
А потом обернулся к Майе. Можно не смотреть в лицо – там неизменно невозмутимое выражение. Но она посмотрела. Невозможно на него не смотреть.
Красивый. Спокойный. И с этими персиками сидит в ИХ кофейне!
– Тебе что-нибудь заказать? Что будешь? Кофе? Чай?
Майя отвела взгляд. И принялась изучать, как дама напротив с крайне недовольным видом промакивает свой жуткий бант. Нет, его уже ничем не спасти. Разве что…
– Мне кажется, кофе достаточно. Можно мороженого? Шоколадного? С кофе будет отлично… сочетаться.
– Инна, вам?
Персиковую жабу… то есть, жабо… тьфу ты, бант – оказывается, зовут Инна. Дурацкое имя. Мужское, к тому же.
Жабо отрицательно покачало головой, поджав губы.
– Двойной эспрессо и шоколадное мороженое, – Илья озвучил заказ проходившему кстати-некстати мимо официанту.
И снова тишина. Зеленая? Которую снова нарушил ровный мужской голос.
– Вы Майю простите, она не специально. У нее просто так получается… само собой. По предметам все прекрасно – зачетка идеальная, а вот по поведению стабильно… пересдача.
Точно, зеленая. Майя четко осознала, что ведет себя как ребенок. Тут вот двое взрослых и ребенок. Но ничего изменить уже не могла. Остается доигрывать на одной струне. И одним пальцем.
Она нашла его руку под столом. Теплую. Мы всегда так делаем, помнишь? Переплела пальцы и вздохнула от облегчения – он сжал в ответ. Поэтому майская голова легла на июльское плечо.
– Просто кто-то на меня влияет… пагубно.
Она не видела, но точно знала, что его губы дрогнули в улыбке. А у жабы напротив дрогнула вверх бровь. А потом Илья протянул персикам папку – невесть откуда взявшуюся. Впрочем, наверное, на диване по левую руку лежала.
– Вот тут все необходимое для начала работы. Посмотрите, оцените, готовы ли вы заняться этим вопросом.
Работы. Начала работы. Это деловая встреча.
А тишина все-таки зеленая.
И дама напротив – Инна, верно? – смотрит на Майю совсем недобрым взглядом. Ой, не смотрите так. Я сама себе противна!
– Хорошо, Илья Юльевич, – ровным и очень выдержанным тоном. И таким же выдержанным жестом взяла папку.
Принесли заказ. Кофе и мороженое. Это Майя заказывала мороженое, да? Она чувствовала себя не просто ребенком – а эгоистичным и очень глупым ребенком.
И совсем глупо лежать щекой на плече человека, который находится на деловой встрече. Майя собралась с духом, приняла вертикальное положение и стала вяло ковыряться в креманке.
– Я вас не представил друг другу, – послышалось сбоку по-прежнему невозмутимо. – Майя, это Инна, специалист по недвижимости и, надеюсь, мой деловой партнер в ближайшем будущем. Инна, а это Майя. Талантливый музыкант.
Майя вскинула глаза. Судя по взгляду, Инна ей надругательства над блузкой не простила. И девушка опять принялась разламывать шарики мороженого на крошечные айсберги.
Снова пауза. Цветом – зеленей не придумаешь. Вся зелень – майская. А потом раздается сочащийся любопытством женский розовый голос:
– Ваша девушка?
Да уж. Девушка Бонда. Что же ты молчишь, ноль-ноль-семь?
Едва слышно и одновременно, очень отчетливо, звякнула чашка о блюдце.
– К сожалению, нет.
К сожалению? К сожалению?! К СОЖАЛЕНИЮ?!?
Ты что такое говоришь, ноль-ноль-семь?! Я же… девушка Бонда!
– Это моя будущая жена.
Шоколадные айсберги дружной компанией приземлились Майе на колени.
Ноль-ноль-семь, ты что такое говоришь?!
Вместо этого он все так же невозможно ровно произнес:
– Май, мне кажется, тут недостаточно салфеток, чтобы это все собрать.
Да к черту салфетки. К черту мороженое. К ЧЕРТУ ВСЕ!
Она сама не осознавала, что позаимствовала жест. Когда требовательно обняла его щеки ладонями – чистыми, мороженое только ложкой трогала! – и спросила, тоже требовательно:
– Ты не пошутил?
Ей нужен был ответ. Сейчас и немедленно. Так нужен, что без него жить нельзя.
Но вместо этого откуда-то сверху послышался голос – женский, стерильный и приторно-розовый.
– Я думаю, что самые важные моменты мы обсудили, Илья Юльевич. Я все посмотрю, оценю и сделаю звонок на следующей неделе.
Он убрал ее руки.
Убрал.
Ее.
Руки.
В тот момент, когда нужен был, как никогда.
И встал.
Снова откуда-то сверху на этот раз уже его голос:
– Буду ждать.