Ольга Алёшкина - Временная мама

— Ну… я могла бы его усыновить или оформить опеку, не знаю ещё, как правильнее.

— Что значит усыновить? Ты хочешь сказать, я дерьмовый отец что ли?!

— Нет, конечно, я ничего такого не имела в виду. Просто я считаю, что Славке у меня будет комфортнее. Ты бы мог навещать его каждые выходные или к себе забирать, например…

— Ты че несешь, дура? — не дослушал он, схватился за голову и присвистнул. Обозвал сумасшедшей, заменив матерным синонимом, а потом перегнулся, стараясь не касаться меня, и дверь пассажирскую открыл: — Баста, наговорились. Выпуливайся, давай, я за сыном поехал.

— Подожди, Игорь, не кипятись, — захлопнула я её обратно. — Это просто предложение, не аксиома. В конце концов, мы можем узнать мнение Славика, где ему будет лучше.

— Ты, бл..ь, идиотка что ли?!

— Слушай, может хватит меня оскорблять! Раньше тебе ничего не мешало оставлять его у меня!

— А ты, помнится, не чаяла от него избавиться, — язвительно заметил он.

— Это не так, Игорь, и ты это прекрасно знаешь, — я тихо вздохнула. Следовало идти на мировую, иначе он попросту увезет его. — Давай, ты не станешь его сейчас забирать, а разговор мы отложим. Возьми таймаут, не отвечай сразу и не кипятись, пожалуйста.

— Я сказал, разговор окончен, — отчеканил Шмаков, — на выход, Елизавета Андреевна.

Отчужденно, намеренно по имени отчеству и одновременно небрежно. Так, будто действительно с идиотской разговаривает. Может, я и есть такая? Может, я чего-то не понимаю и мое предложение за гранью разумного?

Кажется, так и есть. Я и вправду сошла с ума, раз несу этот бред и предлагаю ему добровольно отказаться от сына. Мне ничего не оставалось, как убраться из его машины.

Но стоило Шмакову умчаться, взвизгнув покрышками, я понеслась к своему «лягушонку». Я не сдамся! Я не хочу отдавать ребенка этим чужим и холодным, как арктическая ночь, людям.

И я выжимала из машины по максимуму, всё, на что она была способна. Гнала по темным, слякотным, весенним улицам и молила – успеть. Но когда я завернула к дому, машина Шмакова, вполне ожидаемо, уже стояла у подъезда.

Разумеется, Славка открыл ему дверь, Шмаков вовсю орудовал в детской. Небрежно запихивал вещи сына в рюкзак, забив его уже под завязку. Они не помещались, приличная горка высилась на кровати, а пакет, с которым приехал Славка, в тумбочке лежал. Но подсказывать об этом отцу Славик явно не собирался, он вообще мало понимал, что происходит: растеряно следил за действиями отца и хлопал большими глазами.

Они оба пропустили момент, когда я вошла, Славка заметил меня первым и бросился ко мне.

— Лиза! — обнял за талию и поднял на меня глаза: — Папа меня забирает.

Я и сама прижалась к нему, обняла крепче – не отдам, но закатывать сцену при Славке не годится. «Нужно его на кухню отправить», — подумала. Но туда отправился Игорь.

— Я сейчас, — присела я на секунду. — Ты тут пока побудь.

Следом вошла, Шмаков из шкафа мусорные пакеты достал. Обычные, продуктовые тоже были, но не взял, будто разорит меня на куске пластика. Он раскрутил рулон и оторвал один:

— Ты не против, я надеюсь?

— Против. Я против, чтобы ты Славку увозил. — Закрыла дверь за спиной и к нему шагнула. За свитер у сгибов руки взяла, удерживая, и попросила: — Игорь, пожалуйста. Давай, не будем портить ребенку каникулы.

— Уйди, Лиза, пройти дай.

— Забудь. Забудь всё, что я тебе наговорила, только не увози его. — Он дернулся в сторону, а я сильнее впилась в трикотаж, взгляд перехватить попыталась. Но он вырвался и сбежал. И от рук моих, и от пристального взгляда.

Церемониться с оставшейся одеждой не стал, спихнул в мешок, вынес в коридор вещи и вернулся за сыном.

— Идем, Славка, — попытался взять его за руку.

— Но я не хочу, — отшатнулся тот. Ладошки за спиной спрятал и обиделся: — Ты на все каникулы обещал.

Шмаков выругался и подтолкнул Славку в спину – шагай.

— Игорь, прекрати, пожалуйста!

— Кончайте мне мозг выносить! Оба! — заорал он. — Славка, иди надевай куртку!

Он всё-таки схватил его за ладонь и потащил к выходу. Буквально тащил, потому что Славка упирался ногами, они скользили по ламинату. Я подавила порыв подбежать и схватить ребенка с другой стороны – он не канат, перетягивать – и вновь попыталась образумить Шмакова. Он меня даже не слушал, «воевал» с сыном.

И тогда Славка заплакал. Резко, отчаянно. Мы опешили на мгновение, Игорь ослабил хватку, а ребенок воспользовался этим замешательством и треснул отца по руке. Вырвался и ко мне бросился, ища покровительства.

Мы обнялись… и на секунду поверилось: Шмаков не рискнет нас разлучать, сдастся.

— Ты это видела? — выпучил он глаза, указывая на своё предплечье, по которому только что получил от сына. — И ты ещё будешь утверждать, что мы перебарщиваем с дисциплиной?

Нелепая, неприятная во всех смыслах сцена повторилась: Славка капризничал и рвался, а Шмаков тянул его. «Это просто сюрреализм какой-то!» — думала я и ничего не могла с этим поделать. Если я подниму шум, хуже от этого будет только Славику.

В коридоре ребенок сдался или сообразил: сопротивление бесполезно, беспрепятственно позволил отцу упаковать его в куртку. Шмаков рыскал по шкафу, в поисках шапки, а Славка заплакал ещё горше.

— Я хочу с Лизой быть, — всхлипывал он и давился слезами. — Я хочу, чтобы она моей мамой стала…

У меня закружилась голова, по щекам покатились слезы. От Славкиных слов, от боли, дерущей сердце, от собственного бессилия. Я утерлась украдкой, чтобы Славка не увидел, и к стене прижалась, не то с ног свалюсь. Треклятая шапка нашлась, Шмаков нахлобучил её на детскую голову и за своей курткой потянулся.

— Ненавижу твою Ксению Сергеевну!

Я вздрогнула. Фраза как пощечина раздалась, казалось наказание неминуемо. Но Шмаков молча проглотил её и ко мне повернулся.

— Твоё влияние? — рыкнул.

— Господи, какой ты дурак, — шепчу я и поворачиваюсь на звук открываемой двери. Сашка, в домашних футболке и шортах, заглядывает, оценивая обстановку, и делает шаг вперед:

— Что здесь происходит?

— Слыш, мужик, вали отсюда, — рявкает Игорь, — и дверь с той стороны закрой!

Сашка и не подумал.

— Тебе помощь нужна? — спрашивает меня. «Нет», — мотаю я головой. Сашка повернулся к Игорю и пригрозил: — Я не знаю кто ты такой, но догадываюсь и, если ты не прекратишь здесь орать, я тебя с лестницы спущу.

Последующего не ожидал никто. Ни я, ни сосед, ни сам Шмаков. Он резко выбросил вперед руку и ударил Сашку в челюсть. Сашка дернулся, глянул обалдело на обидчика и схватил его за грудки. Одним рывком на лестничную площадку вытащил.

«Сейчас бы дверь захлопнуть, а Славку в комнату увести. Спрятать.» Но нельзя. Шмаков вызовет полицию и прав будет.

Дверь я и вправду захлопнула, только сама к ним выскочила сначала. И между ними влезла.

— Прекратите оба, здесь Славка!

Они расцепились, а я вернулась к ребенку – прощаться.

— Ты хороший мальчик, знай это, — сказала ему. Присела, заправила волосы в шапку и обняла: — И то, что я тебя люблю тоже знай.

Они уехали, я упала на диван и выла. Успокоиться – никак. Сашка что-то говорил ободряющее, сидя в моих ногах, а я не слушала. Мне было обидно и… стыдно. Стыдно за глупых взрослых, которые договориться не умеют. И самая глупая — я. Как я могла допустить подобную сцену?..

— Я его подстричь завтра хотела, с Нинкой договорилась уже, — всхлипнула я и к Сашке на грудь бросилась. Прижалась, футболку слезами залила. Он меня гладил по голове и не понимал, чего я так убиваюсь.

На смену слезам пришло опустошение. Безвольное, равнодушное. В голове туман, на душе — пустыня выжженная. Одолела слабость, во всем теле, не пошевелиться. Уснула без душа, не раздеваясь, Сашка видимо позже ушел.

Шмаков ближе к ночи прислал сообщение, но его я только утром прочла.

«Чертовы нервы. Похоже, я переборщил, извини. Будет лучше, если мы прекратим общение».

Может сообщение и подстегнуло. Я не хотела ничего прекращать, не собиралась. Только не со Славкой, не с этим мальчишкой. Иначе на растерзание его новым родственникам отдам, внушила себе. Я стояла под душем, полная решимости не сдаваться. «Черта с два», говорила я себе, а что делать не знала и позвонила Лидке.