И в середине мыслей...
- Марк. - Голос донесся издалека.
Марк понял, что слишком углубился в себя. Чистейший эгоист. Это для Старки повод гордиться, Марку должно быть стыдно - развел сопли и совершенно забыл о Тиффани.
Она уже не прижималась к нему спиной, сидела немножко отдельно. Лицо покойно. Глаза не заплаканы.
- Марк, ты не думай, я не собираюсь навязываться, - умиротворенно проговорила, глядя не на него, а на оркестрантов. - Рассказала правду - ты имеешь право знать. Как поступить - решай сам. Я ничего не требую и не прошу. Не буду осуждать, если захочешь расстаться. Не обижусь. Останемся друзьями, только и всего.
- Даже не думай об этом!
Стало неловко, что в ответственный момент проявил нерешительность, и Тиффани заметила. Наверное, подумала, что он засомневался в своих чувствах. На самом деле он засомневался - сумеет ли сыграть роль героя, которого она заслуживает.
Возникла неловкость, которая кольнула. Надо бы исправить ее, но как? Что сделать, что сказать? Не приходит в голову. Пустота и прострация. Нужны ли Тиффани его слова? Поверит ли она им?
Скосил на нее глаза. «Боже, какая же она сейчас привлекательная, - скорее ощутил, чем подумал, Марк. - Эти волшебные глаза цвета северного тумана. Эти губы, налитые сладким соком. Аппетитные щечки, розовые и нежные, как лепестки. Разве решусь их предать? Потерять? Нет, лучше сразу умереть.
Если Тиффани действительно грозит опасность, лучше умереть с ней, чем жить как труп.
Возможно, все не так страшно, и она преувеличивает опасность. Девушки романтичны, им порой нравится драматизировать, ощущать себя беззащитными принцессами и все такое. На самом деле ситуация проще.
Роберт бесится и угрожает, потому что знает: у него с Тиффани нет будущего. Если не дурак, должен понимать - не стоит дольше удерживать ее. Разве обязана ублажать его до смертного одра? Старик ведь. Сорвал цветочки, пусть оставит девушку в покое. Даст свободу и возможность выбора. А выберет она меня».
Пока музыканты играли вступление, вышла певица - большая, одетая в черное платье с блестками и многочисленными складками, которые скрывали складки тела. Она присела на высокий стул, стоявший сбоку рояля, что оказалось умно с ее стороны: если бы она устроилась посередине танцплощадки, заняла бы ее половину. Держа в руке микрофон, она запела по-французски, высоким голосом, неожиданным для ее комплекции. Пела, естественно, про любовь, Марк разобрал слова «Ми амор», которые часто повторялись. Песня была в стиле красивого, медленного танго. Печального - судя по трагическому звучанию певицы. Между куплетами гитарист играл соло, перебирая струны так звучно и пронзительно, что бежали мурашки, и Марку казалось - тот перебирал не струны, а его ребра.
«Ну, что ты сидишь, как истукан, черт побери! - отругал сам себя. - Не молчи, скажи ей что-нибудь. Успокой. Пусть знает, что может на тебя рассчитывать. Это все, что она сейчас хочет. О будущем потом будешь морочиться. В данный момент от тебя не требуется геройства. Лишь самая малость - сказать девушке пару ласковых слов. Неужели трудно?»
Да, трудно. Не уверен, что ей понравится. Слишком долго молчал. Отчуждение...
Хватит думать! Делать!
Марк приобнял Тиффани за плечо, слегка придвинул ее к себе, прошептал:
- Послушай, милая...
- Тиффани, можно пригласить тебя на танец? - спросил над головой мужской голос.
В тембре - приятные слуху переливы. Девушки считают такие голоса жутко сексуальными и готовы идти за их обладателями на край света, не рассуждая, будто очарованные волшебной флейтой.
Марк услышал в нем наглость и вызов. Повернул голову, и сердце дрогнуло от ревности: рядом стоял парень - красивый как сам дьявол-соблазнитель. Одет в черный костюм и белую рубашку с расстегнутыми вверху пуговицами, в нагрудном кармане - полоска белого платка. Он едва заметно наклонился и округлым, театральным жестом протянул руку к Тиффани.
Парень показался знакомым... Точно! Тот самый брутальный мачо, который танцевал с ней самбу. Сейчас он изменил прическу - разбросанные кудри пригладил и зачесал назад, лишь отдельные короткие прядки падали на лоб. На сцене он изображал озорного уличного парнишку, предлагавшего девушке танцевальное соревнование. Сейчас выглядел опытным покорителем сердец, знающим о своей неотразимости и не привыкшим встречать отказы. Ни от мужчин, ни от женщин.
Что ему здесь понадобилось? Не видит разве - сидят двое, уединились, чтобы поговорить, и чтобы никто не ме...
- Вы позволите? - спросил парень у Марка и царапнул взглядом. Так смотрят люди, у которых самооценка зашкаливает.
Вопрос запоздалый и чисто ради проформы. Ответ ему не нужен: Марк здесь никто, его разрешений не требуется.
И оказался прав. Тиффани, вроде, обрадовалась, что кто-то вмешался в их разговор. Вернее - в молчание. Она легко поднялась, поправила короткую юбочку, которая легла волнами вокруг бедер. Подала парню руку. Красивым, модельным шагом «по ниточке» прошествовала к танцплощадке. Марк следил за ней с восхищением и настороженностью. Боковым зрением заметил, как головы бармена, официанта и двоих мужчин у стойки, будто по команде, повернулись к ней.
Но не они вызывали настороженность у Марка, а этот неизвестно откуда возникший партнер по сцене. Нагловатый латино с театральными жестами. Тореодор, с одинаковым успехом укрощающий быков и юных дев. Самоуверенный и нахальный мачо, которого Марк поначалу не принял всерьез и вообще подумал, что он гомо.
С какой стати гомо? Из-за длинных, волнистых волос, уложенных с продуманной тщательностью? Из-за подчеркнуто ухоженной внешности, слишком яркой для мужчины? Или потому, что он потрясающе владеет телом - идеально вылепленным, тренированным и гибким, которое сводит с ума поклонниц?
Заблуждение и стереотип, что красивые мужчины - обязательно геи.
Кто бы он ни был, он опасен. Выпускать из виду нельзя.
Марк еще надеялся, что они потопчутся на месте в медленном танце, подобно двум другим парам, вышедшим в круг и лениво переступавшим с ноги на ногу.
Но недооценил он этого... то ли гомо, то ли гетеро... как его сценическое имя... а, Вампир Силвио! Превращаться в серую мышку, растворяться в толпе - не его кредо, его - приходить и побеждать. Он вампир, подпитывается вниманием как кровью. Выделяться везде и всюду - свойство характера, которое помогло ему зацепиться в Лос Анджелесе.
Плюс талант, с неохотой признал Марк.
Силвио пригласил Тиффани не просто потанцевать, он поставил маленький спектакль. Всячески показывал свое лидерство и превосходство. Обычно в танце мужчина играет как бы второстепенную роль - поддерживает, подкручивает, приподнимает партнершу и всюду следует за ней, помогая принимать эффектные позы. Силвио нет. С самого начала выступил в главной роли.
Он вывел Тиффани в середину площадки, встал напротив, поджидая нового аккорда. Рывком прижал к себе девушку одной рукой, другую бросил в сторону, как бы сметая конкурентов. Наклонился к ее лицу, так низко, что его прядка упала на ее щеку - «сегодня ты будешь делать то, что я скажу».
И она делала. Под его руководством.
Марк хотел разозлиться и... забыл.
В этом полупустом ночном баре на окраине Элэй происходило нечто необыкновенное и талантливое - рассказ, который двигался и звучал. Все в нем соответствовало и сливалось в тонкой гармонии: чувственная музыка, чувственный голос, чувственный танец. Эмоции исполнителей были сильны и почти ощутимы, они выплеснулись в зал и увлекли за собой каждого, кто умел впитывать искусство. Гитарные струны жаловались, голос певицы тосковал, танцоры испытывали страсть - сладкую и обреченную. Страсть вознесет их и обрушит, и даже зная это, они неудержимо тянулись друг к другу.
Марк никогда не видел танца, столь наполненного переживаниями - настоящими, а не изображенными. Обычно это лишь заученные движения под музыку, позы и повороты. Здесь каждый жест - смысл, а весь танец - видимая история, которую рассказывала певица. По-французски, но неважно. Истории любви понятны, когда их рассказывают сердцами.
Это была его история, Марк вспоминал и просматривал ее, как бы со стороны. Он забыл недавнюю неприязнь к Силвио и представлял себя на его месте. Вот он шагнул на Тиффани, она обвила его ногой - Марк помнил ее силу. Вот крутанул ее, юбка разлетелась, под черными, кружевными трусиками мелькнула округлая попка - Марк помнил ее упругость. Вот склонился над ее губами, Марк знал - если раскроются, подарят вдохновение.