Под собственную ответственность выписался и занялся нетрадиционными методами лечения: ездил в горный тибетский монастырь духовно очищаться, взбирался на заснеженную вершину Килиманджаро в одних шортах для встряски организма, сидел в ванне со льдом, совершал другие экстремальности. Упустил драгоценное время и через год скончался в больнице во время дежурства Люсии.
Только и всего.
2.
Томич объявила перерыв на ланч. Присутствующие встали, дождались, когда судьи покинут зал и заторопились к выходу.
Марк подошел к Люсии. Она сидела сгорбившись, поддерживала правой рукой безвольно висевшую левую, и походила на испуганного цыпленка, ожидающего решения судьбы - или его зарубят на суп или выпустят на свободу. Первое вероятнее.
Захотелось ее поддержать не только словами - дружески прикоснуться к плечу, потрепать по руке. Нельзя, надзирательницы сверлят глазами. Спросил о самочувствии. Губы дрогнули, женщина кивнула головой, мол, ничего, терпимо. Во взгляде - боль, униженность и последняя надежда на Марка, как на спасителя Моисея. Прям библейская сцена.
- Успокойтесь, мисс Берекел. Мы сделаем все возможное.
Большего он не в праве обещать.
Кивнул и заспешил на улицу. Подобные процессы - эмоциональная нагрузка для всех участников, в том числе опытных профессионалов. Во время заседания Бринкхорст без конца промокал салфеткой шею, а в туалете долго приводил себя в порядок перед тем, как выйти к журналистам. Они и у Марка просили комментарий. Он не стал строить из себя героя дня, перетягивать на себя внимание - коротко просветил насчет процедуры и перенаправил к адвокату Майклу Бриму, который занимался делом Конаги.
Марк достал смартфон, включил, левым большим пальцем пролистал поступившие сообщения. Не найдя срочных, отправился в ближайший бар перекусить. Там уже сидели коллеги, и после еды вместе прошлись по аллее, прилежащей ко Дворцу Правосудия.
Смартфон зазвонил и задрожал в нагрудном кармане. Марк задержал шаг, посмотрел, кто это. На экране стояло: неизвестный абонент и номер телефона. Незнакомый. Марк таких не любил и обычно не отвечал.
Помедлил. Сбросить?
Что-то смутное, из остатков прошлой недели заставило нажать кнопку приема.
- Алло.
- Это Тиффани.
Сердце подскочило и тут же упало. Не та Тиффани...
- У тебя есть минутка поговорить?
Говорить с ней не хотел и не о чем, прошлая их встреча была первой и последней, но резко отказывать ни к чему. Вдобавок - по мелочам раздражаться, только себя накручивать. Сейчас ему необходимо спокойствие и полнейшая концентрация.
- Минутка есть. Что ты хотела?
- У меня проблемка. В пятницу потеряла одну сережку. Думаю, у тебя в доме. Можно я приеду сегодня вечером поискать?
Ага. Цепкая девушка. Нашла предлог, чтобы в гости напроситься. Напрасно старалась, с Марком подобные примитивные трюки не проходят. Придумала бы что-нибудь позаковыристей, опасное для жизни, вроде - летела на параплане, зацепилась за дерево, повисла. Приезжай, спасай.
Он бы тут же... сказал - позвони «девять-один-один».
Он не высокомерный, но цену себе знает, на первое попавшееся тело падать не собирается. Девушка должна понимать: такие как он никогда не теряют время на таких как она.
- Послушай. Не знаю, во сколько вернусь домой. У меня сегодня, да и целую неделю не будет свободного времени. И вообще. Давай сделаем так. Я на досуге поищу сережку и, если найду, позвоню тебе по этому номеру. Договорились? - Знал точно, что никакой сережки в доме нет, и искать не собирался. Отказал тактично, на высшем дипломатическом уровне - сам не разозлился, и ей настроение не испортил.
- О кей. - Ей ничего не оставалось, как согласиться. Но не сдалась без еще одной попытки. - Не хочешь, чтобы после напряженного дня тебя побаловали? Например - расслабляющим массажем? Я умею массировать. Профессионально. Тебе понравится...
Самопиар и ничего кроме.
- Не стоит, дорогая. Я перезвоню. Пока.
Отключился. И подумал: поскорее бы четверг.
3.
Говорят, что в Лос Анджелесе самые красивые закаты. Понаблюдайте их с берега в Санта Монике, неспешно, отдельно от толпы - и вы откроете дорогу в вечность. Над океанским ровным горизонтом образуется полоса из облаков, зубчатая и длинная как Китайская стена. За нее уходит пылающее, желтое солнце. Оно касается стены из облаков и растекается по ней жидким золотом. Загорается само небо, ненадолго - как последний всплеск. Золото утекает за черную стену, и скоро эта чернота обволакивает пространство, гасит краски на небе и на земле.
На побережье опускается вечер и окрашивает оттенками синего далеко зашедший в воду пирс, выпуклое колесо обозрения, веселые шатры аттракционов, прибрежные ресторанчики и магазины. Огни их посверкивают рассеянно и немного сказочно как на картинах Томаса Кинкейда - художника, который любил рисовать волшебство.
Ни с того, ни с сего становится грустно - умер еще один день. И хотя знаешь, что завтра родится новый, но в эту минуту легкая печаль охватывает, как при расставании с человеком, с которым пообщался очень коротко и приятно, но приходится расставаться навсегда.
Тиффани Вильямс сфотографировала смартфоном закат, проверила, хорошо ли получилось, отправила фото в архив. Дома перенесет на компьютер и в специальную папку, которую регулярно пополняет новыми снимками - она коллекционировала закаты.
Спрятала аппарат в нагрудный карман джинсовой рубашки-безрукавки, вставила в уши динамики, включила станцию, передающую ретро-музыку. Села на взятый напрокат велосипед и отправилась в сторону Венис Бич по твердой дорожке между песков.
Еще нет восьми, а в Лос Анджелесе уже ночь. Темнота наступала слишком быстро, с ней прохлада. После дневной жары было приятно вдохнуть свежий воздух, ощутить его на лице и голых руках. Когда погасли последние закатные краски, с океана повеяло холодом. Тиффани передернула плечами, будто отгоняла прохладу, которая пролезла под рубашку через отверстия для рукавов и заскользила влажными щупальцами по телу.
Остановиться, надеть кофту?
Не стоит. Она почти у цели.
Впереди - огни Венеции и длинная торговая улица с прилавками, магазинчиками и бродячими продавцами. Там днем и вечером прохаживался народ. Самая первая - лавка, легально продающая наркотик. Перед дверью объявление на досках, раздвинутых в виде буквы «А»: «Марихуана продается только по рецепту доктора. Доктор здесь» и стрелка внутрь. Напротив лавки, на бордюрчике газона сидели две сгорбленные фигуры, которые получили «лекарство» и тут же его употребили. Несколько мужских фигур с засунутыми в карманы руками прохаживались мимо. Небезопасное место для одинокой девушки, Тиффани свернула влево - на бульвар Вашингтона.
Здесь широкая проезжая часть, а тротуары такие узкие, что двоим разойтись проблема. Живых людей практически нет, только нарисованные в стиле стрит-арт на стенах и заборах. Самый высокий человек, в пять этажей ростом, отец-основатель калифорнийской Венеции Аббот Кинни в костюме-тройке и с благообразной седой бородой. Фигура искусно подсвечена, хозяин поднял руку как бы приветствуя каждого, кто въезжает в город. Тиффани коротко взглянула на него, поздоровалась вежливым «Привет» и живее закрутила педали.
Вечером на бульваре много машин, отвлекаться не следует, иначе недолго попасть под колеса подвыпившего или покурившего травку автомобилиста. На перекрестке свернула на Мэйн-стрит и через пару кварталов въехала на территорию оздоровительного комплекса «Подсолнечник».
Комплекс специализированный - для ветеранов Вьетнамской войны, которых в Калифорнии больше, чем в любом другом штате, а также для членов их семей. Они имеют право за счет штата приехать сюда раз в год на две недели подлечиться или провести отпуск в здоровом приморском климате. Те, кто желает задержаться подольше, оплачивает пребывание из своего кармана. Таких около трети от общего числа, и для них выделен отдельный корпус.
Проживание дорогое, обслуживание с медицинским уклоном. Если хочешь просто отдохнуть - получишь совет от организатора досуга, если хочешь поправить здоровье - получишь совет от доктора. В обоих случаях за состоянием клиента зорко следит персонал.