- Во всем надо знать меру. В эмансипации и в ее противоположности. Взять тех же амиш. Удобства цивилизации - телевизоры, телефоны и прочее не признают. Электричеством не пользуются. Одеваются в темные, бесформенные вещи и годами носят одно и то же. Ездят в повозках, запряженных лошадьми. Лечатся природными средствами. Короче, живут по стандартам давно ушедших времен и наверняка так же занимаются сексом. По-миссионерски: в темной комнате, закрыв глаза, не снимая пижам и ночных рубашек. Бедные их жены. Они - лишь машины для производства младенцев. О том, чтобы получить удовольствие от процесса, нельзя мечтать.
- Религия не позволяет, - вяло отозвался Марк.
- Жить ради исполнения религиозных заповедей по меньшей мере глупо. Жизнь слишком коротка, радуйся, что существуешь! Я бы на месте их женщин восстал. Потому что в современном мире есть вещи поинтересней, чем постоянно быть беременной или кормящей. Самая примитивная эксплуатация женского организма, которую следует запретить на государственном уровне. У амиш представление: чем больше детей - тем лучше. Иметь меньше шестерых неприлично. В Пенсильвании их население за двадцать лет увеличилось вдвое. Считаешь, нормально? - с возмущением вопросил Зак и повернулся к другу за поддержкой.
Поддержки не получил. Проблемы воспроизводства среди амиш Марка волновали в последнюю очередь. Скорее, не волновали вообще. Пенсильвания находится в другом конце страны, ее жители представляются человеческими динозаврами, сохранившимися в отдельно взятом штате. Что с них взять?
Но спасибо другу, что старается его развлечь, чтобы забыл про напряжение, которое в другом случае росло бы с каждым километром. Вдобавок за разговорами дорога кажется короче, давно известный закон.
- Как тебе другое сексуальное отклонение - полигамисты? - спросил Марк, задавая новую тему.
- Ужас. Идея, вроде, неплохая: один мужчина и несколько жен. Но исполнение... У них там сплошная ревность, инцест и опять же бесконтрольное размножение! Нам не от Мексики надо стеной отгораживаться, а от Юты, чтобы не распространяли свой разврат на другие штаты. Вообще, знаешь - за что я люблю Америку?
- Потому что в ней находится Техас?
- Это само собой. Еще за многообразие и свободу выбора. Здесь каждое извращение существует совершенно легально и находит последователей.
- Пусть. Они далеко. К нашему делу отношения не имеют.
- Да, про дело. Я вот что хотел спросить. Если та «Орхидея» окажется Тиффани, что предпримешь?
- Странный вопрос.
- Ничего не странный. Ты же знаешь репутацию девушек из ночных клубов. Вдруг она не так чиста и невинна, как тебе ка...
- Старки, давай без пошлостей, - незлобиво перебил Марк. - Веди себя. Ты же еще не пьяный.
Зак попытался смягчить попытку выступить в роли святоши.
- Я и когда пьяный корректный. Ты разве не замечал?
- Замечал. Интересно, а когда ты некорректный?
- Наедине с собой. И с тобой. - Зак шутливо потрепал плечо друга. - Не печалься, амиго! Найдем твою Тиффани. Я почему-то уверен.
- Хорошо бы.
Через минуту «Мерседес» завернул на платную парковку на заасфальтированном пустыре в двух кварталах от «Анаконды». Пока поднималась крыша, Марк сидел неподвижно, глядя на решетчатую ограду стоянки. Девиз этой ночи - «все или ничего». Если верить Старки, больше шансов у «ничего», Марк склонялся к тому же и хотел отсрочить.
Зак подумал - друг сомневается, стоит ли продолжать. Спросил:
- Ты в порядке?
- Да.
- Хочешь вернуться домой?
- Нет. - Даже если процент удачи ноль целых, ноль десятых, без попытки не отступит.
На Авеню Фонтанов все было в точности как три дня назад, пожалуй - побольше народу. Операцию друзья договорились провести следующим образом. Марк заступит на пост в каком-нибудь заведении поблизости, Зак отправится на разведку. Если появятся новости, сообщит по телефону или явится сам. В зависимости от добытой информации вместе будут решать, что делать дальше.
На тротуаре перед клубом приятели расстались. Марк постоял, огляделся, выбирая место дислокации. Напротив «Анаконды», на другой стороне улицы увидел вывеску с названием «Ароматный каппучино. Кафе» и чашечкой, из которой исходит мерцающий дымок. Двинулся туда, не очень надеясь найти свободное место.
Заглянул в окно. Полно публики, предпочитающей проводить ночь в кафе, а не в кровати. Зал просторный. Пол, потолок, мебель и барная стойка - из темного дерева, цветом похожего на поджаренные кофейные зерна. Столы прямоугольные, без скатертей, на шестерых, четверых и двоих. Белые лампы с абажурами в виде молочных капель, у которых срезано дно. Официанты одеты по принципу «белый верх, черный низ», выглядят аккуратно.
Это не дешевая забегаловка, где едят трехэтажные чизбургеры, запивают колой и рыгают вслух. Не дорогой ресторан, где заказывают изысканные блюда, пьют вино и танцуют под медленную музыку. Это заведение хорошего среднего уровня, где согласно выставленному меню подают легкие закуски, десерты и свежесваренный кофе разных сортов. Алкоголь - до 3 ночи.
Подойдет.
Хорошо, что на входе не стояли вышибалы, Марк проникся к ним антипатией и, если бы заметил, повернул назад. Внутри шум: посетители и музыка пытались заглушить друг друга, кондиционеры работали на полную мощность. Когда Марк прошел под одним, его обдало холодом как сухим водопадом.
Администратор спросил:
- Вы один или...
- Я жду товарища. - Если сказать «один», подсадят к какой-нибудь компании, будет чувствовать себя чужаком.
- Очень хорошо. Как раз освободился столик на двоих у окна. Вы не против сидеть у окна?
- Не против.
Официантка, только что закончившая убирать стол, тут же приняла заказ - каппучино и кусок шоколадного торта. Принесла через пять минут, пожелала «приятного аппетита» и удалилась.
Марк попробовал торт. Вкусный. Но на еду не тянуло, и он отставил тарелку. Попробовал каппучино. Вкусный. Допьем.
Маленькая удача. Нет, две: то, что в кафе нашлось свободное место, и что окно выходит на клуб. На стекле с той стороны полукругом стоят слова «Лучший кофе в Калифорнии». Стоят прямо перед глазами, и чтобы увидеть происходящее перед «Анакондой», Марку пришлось наклониться.
Увидел Зака. Тот остался верен привычке и прежде, чем отправиться на задание, приобрел дозу кокаина. Марк усмехнулся: даже находясь у него на службе, Старки не забывал о собственных интересах.
Здоровый эгоизм.
2.
Зак убрал «драгоценный» пакетик во внутренний карман куртки, плотно закрыл его на молнию, чтобы запах не выдал. Поднялся по ступенькам, вошел в гостеприимно распахнутую дверь. И удивленно поднял брови: на фейс-контроле стоял Даглас.
Радоваться или огорчаться? Радоваться в любом случае нет причин. Огорчаться? Возможно. Если директриса или кто она там - мисс Дэвис переменила мнение и запретила вход Заку тоже, то их затея полетит к чертям.
Ладно. Не паниковать раньше времени. Зак сделал равнодушное лицо и полез за членской карточкой. Как ни странно, завидев его, Даглас расплылся в дружеской улыбке, которая шириной превышала дежурную в два раза. «Волшебная сила доллара». Вспомнил о купюре, которую Марк сунул охраннику в прошлый раз.
Улыбка не означала, что Даглас забыл исполнить служебный долг. Он принял пас, махнул перед сканнером, подключенным к экрану. Сканнер коротко пискнул, считал данные и высветил разрешение войти держателю паса, одному.
- Добро пожаловать, мистер Старки, - Даглас поприветствовал клиента, имя которого успел прочитать, несмотря на быстро промелькнувшую картинку.
Персональное обращение - признак профессионализма, предполагает вежливость в ответ. Вместо нее Зак собирался окатить Дагласа уничтожающим взглядом - за прошлые обиды. Вовремя передумал. Охранника не помешает иметь в друзьях - вдруг придется обратиться за помощью.
- Спасибо, Даглас. - И тоже улыбнулся.
Вошел в холл, бросил вожделенный взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж в стриптиз-клуб. Там по уик-эндам работает кореянка Тина - узкоглазая, тоненькая девушка, которая изображает медсестру. Она выходит на подиум в шапочке с красным крестом и белом халате на кнопках. Рывком расстегивает его, открывая груди - гигантские для ее миниатюрного тела, наверняка искусственные, но неважно. Они желтоватые и колышутся, как две спелые дыни, и нет мужчины, который взирал бы на них без слюней. Зак сунул ей один раз двадцать долларов за резинку чулка, написав на купюре свой номер. Девушка не позвонила. В другой раз сунет пятьдесят...