Татьяна Веденская - Все дело в платье

– Иван Генрихович, – пробормотала Маша, радуясь уже тому, что сильнее покраснеть она уже не может. – Мы не слышали, как вы зашли.

– Это я понял, – улыбнулся депутат. У него была добрая, располагающая улыбка, отработанная долгими часами практики. Его работа всегда зависела от того, насколько хорошее впечатление он сумеет произвести – на людей, на избирателей, на своих «доверителей» разной степени важности и высоты полета. – Простите ли вы меня, Мария Андреевна, за опоздание? Меня задержали в мэрии.

– Ну, с мэрией я тягаться не могу.

– Между прочим, частично меня задержали как раз из-за нашего с вами «дурацкого парка»! – Иван Генрихович улыбнулся, повторив в точности сказанную Машей фразу. – Но я рад, что так вышло. Потому что теперь уж я стою пред вами с самыми свежими новостями. Хотя я и хотел бы, чтобы новости были получше. Ну, что есть – то и есть.

– Что-то не так? – нахмурилась Маша, а Ратько прошел за свой дорогой и красивый стол, склонился над планами парка, которые с такой любовью и вниманием разрабатывались коллективом людей. И Жанной, архитекторшей из города Сочи, привнесшей в парк лоск и логичность самого высокого уровня, и Робертом, добавившим к этому щепотку авторского стиля, и Машей, разложившей эти идеи в виде красивых, понятных картинок. Визуализация была ее специальностью и ее самым любимым делом. Уже сейчас Маша могла бы «погулять» по трехмерной модели парка в компьютерном мире. Уже сейчас она могла представить, сколько счастья этот парк принесет людям. Что же пошло не так? Невольно и безо всяких на то оснований Маша предположила, что все дело в Гончарове, но он тут был ни при чем.

– Выяснилось, что у нас имеется большая проблема со статусом этих земель, – поведал Ратько, разводя руками. – Леса первой категории очень тяжело перевести в другие категории, вот в чем дело. Они же являются легкими города.

– Легкими города? Да ведь эти леса стояли под вырубку! – возмутилась Маша, буквально не веря своим ушам. – Ведь они уже были признаны непригодными из-за жучка!

– Были признаны, да, – кивнул Ратько. – Но вот только после наших с вами усилий, после этих вот планов, – и он ткнул пальцем в Машины картинки, – наверху решили перепроверить первоначальное постановление о вырубке. Потому что, как вы изволите видеть, Мария Андреевна, для мертвого леса тут у вас слишком зелено.

– Мы же учитывали имеющуюся ситуацию! Мы провели прореживающую вырубку, это все есть в документах лесничества. Вы не звонили им?

– Больше того, мы запросили у них заключение, так они написали, что лесная зона восстановлена и жизнеспособна.

– Что?

– Между прочим, насколько я понимаю, это более-менее соответствует действительности. Весь сухостой вырублен, здоровые деревья отсортированы. Нет, вы только не подумайте, что я не на вашей стороне, Мария Андреевна. Я говорил им в мэрии, что парк – это общественное благо. И что мы консультировались с населением. Но они требуют официального перевода этой части леса в земли общего пользования. Мы не можем поставить парк в лесу.

– Иными словами, – пробормотала Маша, – все пропало?

– Ну… – вздохнул Ратько. У Маши замерло сердце. Как можно было быть такой счастливой и столько всего потерять за такой короткий срок! – Технически эти земли находятся под контролем группы компаний Гончарова, верно?

– Верно. Только строить на них ничего нельзя, да? – переспросила Маша.

– Значит, либо мы оставляем все, как есть, либо…

– Либо? – Вдруг Маша отчетливо услышала намек на возможность сохранения проекта. Или ей это только померещилось?

– Либо нужно проводить публичные слушания, уговаривать людей подписывать петиции, обращаться к вышестоящим организациям. Заключения от лесников я получу, это не проблема. Но воля народа должна быть выражена более четко, тогда мы сможем вывести кусок леса в землю рекреационного назначения.

– Рекреационного?

– Ну да, предназначенного для отдыха, – вступил в разговор Борис Яковлевич. Он так долго молчал, что Маша почти забыла про его присутствие. – А это вообще возможно?

– Вообще возможно, при определенных усилиях. Сразу скажу – больших усилиях. Но… вы имеете мою поддержку. Я уверен, что все получится! – и Ратько улыбнулся. Маша знала, до какой степени профессионализма доведено это умение нравиться людям в таких функционерах, как Ратько, но ничего не могла с собой поделать. Улыбнулась в ответ и подала руку для рукопожатия. И потом, Иван Генрихович был на их стороне, и это следовало ценить. Пусть у него были свои причины, пусть он лишь хотел поднять свой персональный рейтинг перед предстоявшими когда-нибудь выборами. Пусть его не волнует по-настоящему, кто будет гулять по нарисованным ими дорожкам, не интересует, сколько счастья и детского смеха будет от такого парка. Маша знала об этом, она сама выросла в доме напротив парка «Сокольники» – вечно шумного, выбрасывающего брызги веселья и искры восторга за пределы высокого кованого забора. Она ходила туда кататься на роликах, она гуляла по ярмарочным рядам, пробуя пряники и мед, она лазала со Степкой и Соней по веревочным канатам канатного парка.

– Мария Андреевна немедленно займется проработкой вопроса, – встрял Щучка снова. На этот раз его тон снова принял свойственные ему начальственные нотки. Управлять людьми и руководить процессами давно уже стало его второй натурой, отчасти именно поэтому он так растерянно чувствовал себя в обществе Николая Гончарова, человека, который не привык к отказам и неподчинению – и по характеру, и по праву рождения. «Значит, они расстались. Неудивительно. С самого начала было загадкой, что такой человек, как Николай Гончаров, нашел в Машке Кошкиной», – подумал про себя Щучка, а вслух спросил:

– Он бросил тебя?

Этот вопрос был неприятен. Именно поэтому Мария никому ни о чем не рассказывала. Но теперь неизбежно возникнут не только вопросы, но и сплетни, домыслы. И она – совершенно одна – прямо в центре скандала, в который попала, как кур во щи. Маша проигнорировала заданный ей вопрос и уселась в автомобиль, дверцу в который Щучка любезно перед ней распахнул. Она уже всерьез задумывалась о том, чтобы пойти в автошколу, а то возят ее все, кому не лень. Вопросы задают, смотрят, как на Новгородский кремль.

– Не ваше дело.

– А я не удивлен. В кои-то веки перед тобой забрезжил шанс, так ты умудрилась тут же его упустить. Это нормально. Чего еще можно ожидать от человека, у которого из компьютера пропадают файлы – как концы в воду?

– Ничего передо мной не забрезжило, – возмутилась Маша. – И вообще, вы ничего не знаете. Никто меня не бросал.

Маша пожалела о сказанном через секунду после того, как фраза выпала из ее рта прямо в уши изумленному Щучке. Он замер на секунду, а затем недоверчиво улыбнулся.

– Врешь! – бросил он после некоторых раздумий.

– Ничего я не вру.

– Тогда что? Ты его бросила? – Маша поежилась под колючим, полным подозрений взглядом Щучки. Сейчас он ее порвет. Сейчас он ей все скажет про то, как бросать генеральных заказчиков, как обвинять их в чем-то и уезжать на такси из их роскошных кондиционированных квартир в центре Москвы. Сейчас он выкинет ее из автомобиля прямо на ходу, не останавливаясь.

– Ну, допустим, я, – прошептала Маша. – Я не понимаю, какое это имеет отношение к моей работе. Нам нужно созвать публичные слушания.

– Слушай, а ты на самом деле такая дура или притворяешься? – поинтересовался Щучка обманчиво вежливым тоном. Ответа он не получил, да и не ожидал. В молчании они доехали до поля, где Щучка ушел страдать в свой временный кабинет в новеньком офисе въездной группы «Раздолья», а Маша пошла искать Юлю. Сплетня была обеспечена. Большая жирная сплетня, размазывающая Машино честное имя и деловую репутацию в тонкое месиво на свежем поселковом асфальте. Хотя – чего там скрывать – ее репутация рассыпалась, как вампир в лучах солнечного света, в тот день, когда Гончаров впервые заметил ее существование на этой земле. В тот самый миг судьба Маши Кошкиной была предрешена. Так пусть хотя бы все знают, что она сама бросила Самого Гончарова.

Хотя, положа руку на сердце, разве бросила она его?!

– Вот ты где! – с облегчением выдохнула Юля, заметив, как Машина сгорбленная фигура появляется в дверном проеме их старого «строительного» офиса. – А я уже собиралась звонить. Как все прошло в администрации?

– Плохо, – покачала головой Маша. – Если мы хотим сохранить парк, нам придется официально перевести кусок леса в рекреационные земли. А я понятия не имею, как это делать. Определенно, придется объявлять публичные слушания. Нужно звонить Роберту, может быть, он подскажет…