- Этого не будет, пока ты не поправишься. А теперь уходи.
- А Сашка? Как же Сашка? Вдруг ему станет плохо?! Я не смогу... Не перенесу... Я не понимаю, почему ты отказываешься?
- И не поймешь... - устало заметил Чалый, заправляя рубашку в штаны. - Когда ты поправишься окончательно, мы вернемся к этому вопросу.
- Я не могу ждать! Не могу! Как ты не понимаешь, что может быть поздно?! Ты забрал у меня ребенка! Ты отнял... И теперь опять отнимаешь... своим отказом! Я никогда тебе этого не прощу! Никогда не прощу, если с ним хоть что-то случится... Как ты сам будешь с этим жить?! Ты не человек... Ты - чудовище! Монстр...
Игнорируя слова Лии, Александр подошел к бару. Ему нужно выпить. Срочно.
- Ненавижу тебя... Ненавижу! - выкрикнула Лия, размазывая слезы по щекам.
Давай... Добивай. Чего, уж... - подумал Чалый, отправляя в рот порцию коньяка, и закашлялся:
- Сашка!
Глаза Лии широко распахнулись. В страхе женщина обернулась.
- Сынок...
Губы мальчика дрожали. Наполненные слезами глаза, не открываясь, следили за Чалым.
- О чем говорит мама?
- Саша...
- О... чем... говорит... мама? - на последнем слове голос ребенка сорвался.
Чалый вскинул голову к потолку и тихонько выругался.
- Ты не давал ей со мной встречаться, да? Не было никакой болезни... Ты все придумал... Придумал!
- Саша...
- Ненавижу тебя! Ненавижу! - закричал Сашка, отступая к двери. - Я знал, что она бы никогда не ушла. Это ты во всем виноват!
Ребенок развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал. Чалый бросился за ним следом. Далеко Саша уйти не мог. У ворот его остановила охрана.
- Саша, сынок... Не дури.
- Я тебе не сынок! Не смей ко мне прикасаться! Видеть тебя не хочу!
Чалый скрипнул зубами, резким кивком головы выпроваживая ребят.
- Саша, так нельзя, сынок... нельзя так с отцом разговаривать, - перепуганная Лия робко коснулась волос сынишки и заглянула ему в глаза.
- Какой он мне отец, после этого?! Он меня даже не любит... Поехали к тебе! Я больше ни на секунду здесь не останусь...
- Как - «ко мне»? Куда? - растерялась Лия.
- Черта с два ты куда поедешь! - рявкнул Чалый.
- А ты попробуй меня остановить! Думаешь, я не найду способ сбежать?!
Два Александра (большой и маленький) стояли друг напротив друга, схлестнувшись взглядами. Это была катастрофа, масштабы которой им всем только предстояло понять. Сердце Лии колотилось, как бешеное. Она боялась за сына. У него был сложный период, а тут такое... Как бы не случилось беды.
- Собирайся, мама, мы поедем домой.
Глава 21
Лия никогда бы не подумала, что Сашка такой упертый! Он втемяшил себе в голову, что отец ему враг, и не было никакой возможности убедить ребенка в обратном. А тут еще такое искушение - подыграть! Отомстить Чалому, ударить по самому больному, раз появилась такая возможность! Заставить его прочувствовать всю ту боль, что испытывала сама. Чтобы он тонул в ней, чтобы захлебывался... Но тогда бы она оказалась ничем не лучше самого Чалого. И Лия изо всех сил боролась с соблазном...
Она знала, как это - быть вдали и ничего не знать о собственной кровинке. Положение Чалого в этом плане было намного более выгодным. Он мог заявиться без предупреждения к ней в дом или в любой момент позвонить, спрашивая, как прошел Сашкин день. В свое время она такой возможности не имела...
Было так непривычно, жить под одной крышей с кем-то. Жить с сыном. Готовить ему завтраки и ужины, наблюдать, как он делает уроки, сидя за старым столом в ее студии. Или слушать его посапывание, когда тот уснет. На старом диване в ее гостиной! Лия думала, что Сашке быстро надоест такая жизнь, ведь ее ребенок привык к совершенно другому, тому, чего она не могла ему дать, даже вывернувшись наизнанку! Но вот уже март заканчивался, а он и не думал съезжать... А Лия не знала, радоваться ли ей по этому поводу, или огорчаться. Она пребывала в полнейшей растерянности. Ей хотелось вернуть Сашке привычную жизнь, присущую только ему одному легкость, но... Все ушло безвозвратно.
Они ужинали, когда раздался звонок в дверь. Лия знала, что это мог быть только Чалый. Она открыла бывшему мужу и молча отступила в сторону, пропуская того в квартиру.
- Саша в кухне. Ест.
Чалый кивнул головой и пошел за ней следом. Устало опустился на табуретку и, подперев рукой щеку, уставился на сына.
- Что? - не выдержал Сашка, откусывая от котлеты больший, чем позволяли правила приличия, кусок.
- Ты домой собираешься возвращаться?
- А ты опять за свое?
- Да, Саша, опять. Я дал тебе время, хотя, видит Бог, что это было нелегко! Я виноват перед тобой и... мамой, я извинился...
- Перед кем? - рука Сашки застыла, и котлета с вилки упала в тарелку с пюре.
Чалый моргнул. Он выглядел настолько растерянным, что это даже было смешно.
- Перед тобой.
- Не было такого.
- Правда? - вскинул бровь мужчина, вернув себе прежнюю невозмутимость.
- Угу... - снова взялся за вилку ребенок.
Александр покосился на Лию, которая, опустив взгляд, выводила вилкой узоры в картошке. Он так долго выжидал только лишь потому, что поддался на ее уговоры. Она просила не давить на сына, дать ему время свыкнуться с тем, что он узнал. И Чалый, наступив на горло собственному «я», подчинился. Доверился. Хотя прекрасно понимал, какой безупречный инструмент для осуществления мести отдал в руки бывшей жены. Понимал... И безропотно шел на риск. Потому что чувствовал, что задолжал ей. Задолжал Сашке. Знал, что виноват перед обоими. И, чего греха таить, надеялся, что это как-то смягчит Лию... Смягчит! Позволит ему... Что позволит, он и сам не знал... Возможно, повернуть время вспять, нарушая законы физики.
Он терпел почти три недели! Три бесконечно долгие недели...
- Значит, я прошу у тебя прощения сейчас.
- А у мамы?
Лия ошарашено вскинула голову, у Александра дернулся краешек губы, будто бы он хотел что-то сказать, или улыбнуться.
- И у мамы прошу. Я был не прав.
Она открыла рот. Облизнула губы, так ничего и не сказав. Его извинения ровным счетом ничего не меняли. Она еле сдержалась, чтобы не сказать, куда он эти самые извинения может засунуть. Так что, не впечатлили его слова, абсолютно не впечатлили! А вот сам факт поразил. Извиняющийся Чалый - это что-то новенькое.
- Так, что... собирайся?
- Куда? - Саша подхватил свою пустую тарелку и пошлепал к раковине - мыть. Он сам так захотел. Помогать матери по дому. Лия понимала, что для него такое было в новинку, но он хорошо справлялся. Она восхищалась своим ребенком... Его основательностью... правильностью взглядов. И это не она таким его воспитала. Здесь Чалый постарался. И никто другой. Отрицать это она не могла...
- Как - куда, Сашка? Домой!
Саша оглянулся:
- Я уже дома. Мне нравится жить с мамой.
Чалый стиснул зубы, зыркнув на Лию. Та медленно покачала головой, давая понять, что не настраивала ребенка против отца. Он понял ее без слов. Поверил.
- Это глупо, Саша. Тебе удобнее со мной, черт... Да здесь у тебя даже комнаты нет!
- Ничего. Меня все устраивает, - буркнул Сашка, - меня другое удивляет... При разводе состояние делится пополам, ведь так? Почему же мама живет так бе... скромно?
Лия закрыла глаза. Было понятно, что Сашка хотел сказать «бедно», но вовремя удержался. И ей почему-то стало бесконечно стыдно. Стыдно за то, что она не могла дать сыну то, к чему он привык.
- Я сама так захотела, Саша... - зачем-то соврала она. А может, и не соврала, вполне возможно, что, если бы Чалый не выкинул ее из своей жизни, она и сама бы у него ничего не взяла. В их семье деньги зарабатывал Александр. Сама Лия ни дня не работала, а потому не считала для себя возможным претендовать на его капиталы. Беда в том, что он просто не оставил ей выбора. Лишний раз демонстративно указал на место. На пустое место, коим она и была в его глазах...
Чалый никак не прокомментировал ее ответ. Отвернулся только к окну, задумчиво сверля взглядом вечернюю серость. В одном из последних разговоров с психотерапевтом Лия сказала, что считает любую власть проказой, разъедающей личность. Якобы та убивает все хорошее, что есть в человеке. В одном - быстрее. В другом - медленнее. Александр хотел верить, что все еще жив внутри. Он хотел в это верить...