Мишель Лейтон - Все это красивое превосходство

Он отмахнулся от меня, продолжая искать что-то в холодильнике.

− Ерунда, Кеннеди. Вот, − он вручил мне блестящую синюю бутылку чистейшей родниковой воды, которая, вероятно, стоила долларов двадцать, а не пятьдесят центов за бутылку негазированной воды.

 − Нет, я не могу. В самом деле. Это было бы неправильно.

 − Милая, наслаждайся этим, пока можешь.

Ли сунул воду мне в руки и подтолкнул меня к выходу:

− Поболтаем как-нибудь потом. Друг Брайана и мой друг тоже.

Я оглянулась через плечо и увидела, как он улыбнулся и помахал мне, прежде чем вернулся к проверке своего мяса.

 Проверка своего мяса… звучит ужасно, − подумала я, хихикая про себя, открыла бутылку воды и направилась к своей комнате.

Оказавшись в сумерках прохладной комнаты, я рухнула на кровать, сделала несколько глотков воды, наслаждаясь легким головокружением и прокручивая в голове события сегодняшнего дня.

Риз был обаятельным и внимательным, кокетливым и сексуальным. Он весь день носился со мной словно как с хрупким предметом, совсем как тот Риз.

Я нахмурилась от горьких мыслей о том, что тот Риз был лишь плодом моего воображения, о том, как тогда он ушел после того, что произошло. Меня разрывало между сегодняшним накалом страстей и нерадостными воспоминаниями. От стука в дверь мое сердце подпрыгнуло в груди, и маленький пузырек защекотал в животе.

Я поднялась с кровати и глубоко вздохнула, чтобы сдержать свои эмоции перед тем, как открыть дверь. Я не хотела, чтобы Риз понял, что я была рада ему.

Но вместо Риза, на пороге стоял Кареш. Я проглотила вздох разочарования и спрятала его за вежливой улыбкой.

− Привет, Кареш.

 − Мисс Мур, могу я войти?

 − Конечно, − сказала я, впуская его. В мгновение моя рука дернулась, пытаясь спрятать бутылку дорогой воды. Но слишком поздно. Кареш заметил. Или это говорила моя неспокойная совесть.

 − Сегодня было столько напитков и солнце... − пробормотала я ему с улыбкой, демонстративно крутя бутылку, как будто я и не собиралась прятать ее. Кареш просто улыбнулся.

− Насколько я знаю, вы будете танцевать сегодня вечером? Если вам что-нибудь нужно, пожалуйста, не стесняйтесь, просто скажите.

 − О, − смутилась я, все еще чувствуя себя глупо из-за воды. − Да, конечно. Но, по-моему, у меня все есть.

 − Комната для представлений находится прямо под комнатой отдыха. Вы должны быть готовы к девяти.

 − Хорошо.

 − Если вы скажите мне, под какую музыку собираетесь танцевать, то я смог бы передать это Арманду. Он отвечает за всю музыку на яхте.

 − Ммм, я думаю, «Feelin Good» Michael Buble,¹⁵ если такая есть песня.

− Если даже такой и нет, он сможет ее найти. Мы можем приобрести практически все, что вы захотите или все, что вам нужно. Если не сразу, то в течение дня или двух дней, в зависимости от места нахождения в океане.

Я кивнула.

− Думаю, у меня есть все, что мне сможет мне понадобиться, но спасибо.

− Конечно, мэм. Да, и еще. – Кареш прочистил горло. − Мистер Спенсер хотел, чтобы это было доставлено вам.

Он вручил мне белый конверт. Мне было любопытно, почему Риз захотел передать его мне именно таким способом.

− Спасибо.

Кареш снова кивнул.

− И еще он попросил присутствовать вас за ужином сегодня вечером.

Кровь прилила к моему лицу. Класс! Но в то же время, как я ненавидела то, что все желания Риза приводили меня в восторг.

 − Во сколько? − спросила я, надеясь, что Кареш не заметил мой довольного румянца.

 − Ровно в семь.

Я снова кивнула.

 − Если вам что-то понадобится, запомните мой номер телефона − 300. Иначе я не смогу вам помочь.

− Спасибо.

Теперь была очередь Кареша кивать, затем он развернулся и вышел. Его всегда такой строгий вид заставлял чувствовать себя дешевкой. К счастью, я выросла среди богачей, так что в этом не было ничего необычного для меня. По крайней мере, я знала, как себя вести, потому что привыкла к этому.

Как только за ним закрылась дверь, и его шаги затихли вдали коридора, я вскрыла конверт и вытащила сложенный пополам листок бумаги. Наверху было напечатано полное имя Риза, далее имя и фамилия врача и адрес лаборатории. Ниже длинный идентификационный номер пациента, слева список тестов, а справа результаты.

Я открыла рот. Это были тесты на ЗППП.¹⁶ Они все были отрицательными, конечно, это было круто, но сейчас это не имело никакого значения. Ярость обожгла меня и разнесла по венам мой адреналин.

Как он посмел? Как посмел этот самонадеянный засранец через своего помощника передать мне результаты ЗППП, как будто тот факт, что я окажусь в его постели являлся само собой разумеющееся.

 − Черта с два, я сегодня буду ужинать с ним, − пробормотала я, подбежав к телефону у кровати, и сердито нажав по кнопкам три и два нуля.

 Я тут же услышала.

− Кареш.

 − Привет, это Кеннеди. Вы знаете, я сегодня вечером не смогу быть на ужине.

 − Вы заболели? − Спросил он.

Сдерживая горький смех, я не стала вдаваться в подробности своей «болезни». Для Кареша боль от гнева ничего не значила, он воспринимал слово «болеть»,  как болезнь.

− Нет, но я немного выпила сегодня, и мне нужно прийти в себя перед выступлением.

 Хотя я очень хотела передать Ризу через Кареша одно послание, но я понимала, что он не сделает это так, как нужно было бы мне. Нет, я должна была сказать ему это лично в лицо. К концу дня я смогу найти выход из этого положения и получить огромное удовольствие, доказав себе, что он был зря так уверен в себе.

− Хорошо. Я передам мистеру Спенсеру.

 − Спасибо.

Если Риз хотел сегодня представление, то я покажу ему это представление. Но представление для его гостей. Я же здесь на работе. Он поймет, что я не принадлежу ему, и никогда не буду принадлежать.

Глава 19. Риз

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не пойти за Кеннеди. Не так часто мне приходилось ждать чего-то, чего я так сильно хотел. Но Кеннеди была другой. У нас с ней была предыстория. Кое-что произошло. И она твердо была уверена, что это было проблемой. Но как бы мне это не нравилось, и как бы не было тяжело и медленно идти к своей цели, я в равной степени полон решимости сделать все необходимое, чтобы она оказалась в моей постели. То, что вначале казалось, как простое желание, теперь превратилось в одержимость. Она под моей кожей, в моей крови, и я не успокоюсь, пока не почувствую ее пульсирующее и истекающее желание изнутри.

Когда наконец-то наступило девять часов, и мы все собрались в комнате для представлений, окруженной бархатными стенами и громкой музыкой, я так нервничал, что боялся потерять контроль над собой.

С непринужденностью, которая противоречила моему взвинченному настроению, я вытянул ноги перед собой и сделал глоток семидесятилетнего виски. Мой взгляд был прикован к занавесу, откуда должна была появиться Кеннеди. Через несколько минут все погрузилось в темноту, музыка стихла, и я выдохнул с облегчением.

Голос Майкла Бубле раздался в колонках. Мы все разом затихли и стали смотреть на сцену, ожидая появления Кеннеди. Только ее все еще не было. Он спел несколько строк, но она так и не появилась. Занавес немного приоткрылся и по наполированному полу сцены легко заскользил стул с прямой спинкой, но без самой Кеннеди.

Голос певца плавно набирал силу, и мое нетерпение росло вместе с ним. Под громкие звуки трубы, занавес открылся, и Кеннеди эффектно вышла на сцену. Она была в шляпе. Тень от высокого цилиндра скрывала ее лицо. Образ прекрасно дополняла обтягивающая рубашка и смокинг.

Двигаясь в такт музыки, Кеннеди встала перед стулом и потянула его за собой ближе к сцене. В так последних аккордов трубы, Кеннеди скользнула вокруг стула, подняла свою длинную ногу и поставила высокий каблук на сиденье. Ниже талии на ней ничего не было, кроме маленьких блестящих трусиков, которые мелькали, время от времени. До этого момента я никогда так не хотел сорвать смокинг с кого-либо. Но сейчас мне этого хотелось.  Даже больше, чем я хотел бы признаться себе.

Кеннеди, прикрыв верхнюю часть тела согнутой ногой, кончиками пальцев начала перемещаться от лодыжки до бедра, потом откинула полы смокинга ровно настолько, чтобы мельком дать возможность полюбоваться ее восхитительной попкой. Она снова повернулась, чтобы сесть на край стула, откинулась назад и опустилась на пол, ее ноги раздвинулись под идеальным углом прежде, чем она протянула руку назад и перевернула стул, ставя его перед собой.