Залпом влил в себя третью чашку кофе.
– Здорова,– Миха хлопнул Артема по плечу,– наконец я тебя нашел.
– Не обнаглел?
– Слегка. Я тебе дозвониться не могу,– присел на стул, стоящий по другую сторону стола, глядя в лицо друга. Теперь свой невольный жест показался ему лишним, впрочем, как и он сам здесь. Артем был явно не в настроение. Остановил взгляд на небрежно закатанных рукавах рубашки, торчащего из выреза креста, разбитых часах, эти выхваченные детали говорили гораздо больше, чем то, что Артем просто не в настроении.
– Телефон дома оставил,– нарушил молчание Артем, переводя глаза на стакан с «утопленником».
– Я так и понял,– проследил за его взглядом.
– Ты только для этого заехал?
– Не совсем. Ребров подписал все бумаги, я все заверил еще утром.
– Понял.
– Что за праздник? – кивнул на пустую чашку кофе.
– Поминки.
– Однако, – Миша рассмеялся,– кстати, Семен должен был мне сегодня документы завезти, и его до сих пор нет…
– И не завезет. Забудь о нем!
– Погоди-погоди,– Рагозин прищурил глаза, лицо его побелело, зрачки расширились.
Артем заметил эти изменения. Мишка не из тех, кто добровольно подпишется хоть на малейший криминал. Он чистоплюй и работать предпочитает с себе подобными, Старков в этом плане – одно большое исключение. Хоть Рагозин и в курсе неких дел, но никогда не имел к ним никакого отношения, вероятно, отсутствие Семена слегка подкосит его взгляд на происходящее.
Усмехнулся, пристально смотря в глаза друга. Наверное, хотел, чтобы он понял все по глазам, чтобы ему не пришлось ничего объяснять, но он не поймет, не прочтет, а Артем не расскажет. Не имеет такой привычки, это его внутренние дела. Только его.
Встал из-за стола, кидая на стол несколько купюр. Замер, внимательно, даже скорее внушающее, смотря на Миху.
– Рви все контракты с Алмазовым.
– Ты серьезно? Это огромные, просто колоссальные убытки и…
– Я сказал, рви все контракты с Алмазовым! – взгляд потемнел, голос стал металлом,– ты меня понял? – уже спокойнее, но все с тем же нажимом, в приказном тоне.
– Я тебя понял,– Миша кивнул, всем видом показывая свое недовольство, – Я тогда поеду,– взял папку,– такси меня уже ждет.
– Я отвезу,– спускаясь по лестнице,– заодно подробнее расскажешь про открытый счет и все предстоящие операции.
Уже на парковке Мишка слегка приободрился.
–Артем, я все спросить хотел, зачем нам этот Ребров. Проект же убыточный, ты свои бабки на воздух выкидываешь.
– Надо, Миша, надо,– вымученно провел ладонью по лицу.
– Я не матрос, поэтому вопросы у меня присутствуют. Это из-за этой девочки? – Артем не ответил, – Темыч, оно тебе надо? Я никуда не лезу, просто…
Старков тяжело вздохнул, словно перед разговором с маленьким и ничего еще толком не понимающим ребенком.
– Ты сам говорил, нам нужно подставное лицо, а этот сам захотел, – остановился на светофоре.
– Об этом я не подумал,– внимательно посмотрел на Старкова,– хороший вариант, в принципе, в меру глупый и несообразительный, то, что нам нужно. Да еще и сам напросился, по крайне мере вел он себя у меня в кабинете так, словно он наш деловой партнер, и пришел ко мне на ланч,– скривил губы, до сих пор испытывая этот пренеприятнейший осадок встречи,– А девочка?
– Что девочка?
– Ты ей заинтересован…
Артем промолчал. Эта тишина воспринялась Мишкой как отрицание, поэтому он пробубнил, что-то вроде: «Считай, что я поверил».
Старков проигнорировал и это, даже больше, он словно находился один. Вся эта суета была пустой, безликой и совершенно его не интересующей. Чувства накалились, а нервы, все чаще напоминающие изредка коротящие провода, оголились, вот-вот готовясь к удару. Душу вновь заполнила пустота, она поглотила все существо, явно забыв о том незыблемом и таком мрачном осадке. Он встряхнулся, разлетаясь на тысячи метров, оседая на всем, что встречалось ему на пути, он доверху заполнил его существо, желая выбраться наружу. И имя ему было – ярость.
Светофор медленно моргнул, словно решив геометрическую задачку, желтый сменился насыщенно зеленым, в темноте улицы он казался еще ярче, машина медленно тронулась с места.
Третий час ночи.
Именно эти цифры она увидела на часах, разлепив глаза. Старалась сообразить, что происходит, но ничего не выходило. Телефон продолжал гадко трезвонить, а Вера – хаотично искать его в кровати.
– Ты с ума сошла?– пробубнила в трубку, потирая лоб рукой,– три часа ночи,– глаза закрыты.
– Вера,– причитала подруга, выдавая неясные звуки, вроде, плачет,– приезжай, пожалуйста, приезжай. Это так ужасно, так ужасно, он, она…Вера-а-а-а!.
Сжала кусок пододеяльника в кулак, вдыхая воздух. Хотела успокоиться, а в голове всплыли слова Артема про друзей, клубы и все остальное, почему-то именно сейчас узрела в его словах некую долю правды.
– Ты все еще в том клубе?
– Да,– хлюпала носом.
– Хорошо, – встала с кровати, включая в комнате свет, слишком яркие лучи ослепляли, заставляя зажмуриться. Почти на ощупь нашла джинсы,– сиди там. Поняла меня? – ответа не последовало, и Вера продолжила,– не смей никуда лезть. Сиди там и жди меня.
– Хорошо, я все поняла. Вера он бросил меня здесь одну, взял и бросил… просто встал и уехал, просто, – с надрывом, – почему он так со мной? Почему?
– Ибо нех*р с женатыми мужиками таскаться, Аля! Сиди там, буду через сорок минут, – отключилась.
Напялила темно синюю кофту на одно плечо, заправляя ту в джинсы, сложила пригласительный, засунув тот в карман пальто. Уже в подъезде завязала волосы в хвост, вылетая на улицу, как обезумевшая, прохладный воздух полоснул легкие, вызывая легкий кашель.
– В клуб «Райс», пожалуйста,– вымученно улыбнулась таксисту.
***
Ей долго пришлось плутать по клубу, чтобы найти именно то место. Лишь спускаясь с охранником по лестнице, она поняла, насколько оно закрыто. На нее долго и внушительно смотрят, спрашивают, откуда пригласительный, пристально тот рассматривают, и лишь потом ведут на цокольный этаж клуба. Самым интересным становиться то, что все эти пьющие и танцующие наверху люди, совершенно не догадываются, что твориться этажами ниже, так как сами они «ниже», по мнению тех, кто расположился на огромных кожаных диванах, распивая дорогие напитки, и глазея на шоу с больным, просто диким азартом.
– Проходите,– все же выносят ей вердикт, почти добродушно пуская внутрь.
Большое помещение, в центре которого расположен ринг, моментально вызывает рвотные позывы, еще в такси она поняла, что оставила телефон дома, поэтому теперь приходиться искать Сверидову пристальным взглядом. Все же заметив свою подругу, она спешно идет к ней, надеясь уехать уже минут через десять.
– Аля, пойдем,– тянет ту за руку, отлепляя от накаченного красавца в наполовину расстёгнутой рубашке.
– Вера, познакомься – это Марк! – хихикает, заглатывая очередную порцию текилы.
– Аля, ты сказала, что все плохо, черт тебя дери, ты ревела, а теперь лижешься с каким-то Марком?!
– Вера, что ты такая злая, выпей с нами,– Кораблева отпихивает протягиваемый Алькой бокал,– ну и ладно,– все с тем же раздражающим Веру смехом.
– Пошли, – тащит Сверидову за собой.
– Куда?
– В туалет,– останавливается, резко разворачиваясь к подруге, та не успевает затормозить, слегка врезаясь в плечо, – надо поговорить.
– Вера, я не знаю, что делать,– трет глаза мокрыми руками, нависая над раковиной.
– Что произошло?
– Он уехал домой, ему позвонила жена, и он уехал. Даже ничего не сказал, просто встал и уехал! – ее трясло от злости, лицо пропиталось слезами, но глаза, глаза были полны ярости, к этой ярости примешалось много алкоголя, отчего Сверидова была просто неуправляема.
– И это все.
Вера облизывает губы, слегка улыбается, а потом начинает хохотать в голос, эта истерика длится пару секунд, прежде чем она успевает взять себя в руки. Сверидова замолкает, а Вера сжимает пальцами виски, ужасно болит голова.
– Я думала…Господи, а что я думала? Я, кажется, вообще никогда не думаю, я боялась за тебя, я думала, что тебе плохо! А ты…ты…
Аля, все еще находящаяся под впечатлением, молчит, но слова к ней быстро возвращаются, стоит слегка встряхнуть светлой головой.
– Да, Вера, мне плохо! – сквозь зубы. – Мне так плохо, что тебе и не снилось, слышишь! Ты слышишь меня,– орет, что есть сил, – он уехал, он бросил меня! Здесь, одну, как какую-то вещь, – тяжело дышит,– и все потому что ему позвонила жена, он исчез, как будто я пустое место, будто я ничего для него не значу!