— Ты все прекрасно знаешь — я просто хотел немного ознакомиться с окрестностями. (Ведь оттуда в Огасту прибывают гости и работающие. Следующая задача — разведать, смогу ли я получить достаточно денег. Мне нужно кое с кем познакомиться, может быть, ты поможешь мне и в этом, но позже, потому что, когда я соберу нужные сведения, у меня не будет предлога, чтобы задержаться здесь.) Как насчет обеда? Где мы поедим? Есть тут тихое и спокойное место?

— У Майкла вполне подходящее: это на Вашингтон-роуд, почти около И-20. Но уже шесть, на самой нашей загруженной дороге мы попадем в час пик. — Рэчел сообразила, что ресторан находится на пути, по которому едут домой ее соседи, друзья и знакомые. Возможно, кто-то из них окажется там и увидит ее с ним, ну и что из этого? Они же не на любовном свидании, а просто вместе обедают. Но что подумают другие? (Не волнуйся и не дури, Рэчел, наслаждайся вечером и обществом симпатичного тебе мужчины.)

Квентин повел машину к ресторану, глядя по сторонам и продолжая малозначащую беседу. Заметив ее рассеянность, он решил, что ее беспокоят сплетни, потому что она не до конца верит тому, что он сохранит их тайну. Наверное, она удивляется, что он не упоминает об их прошлой связи, и опасается услышать о ней в самый неподходящий момент. Он вернется к этому, но позже, когда они проведут вместе побольше времени и Рэчел успокоится.

Их усадили за столик в дальнем конце уютного зала, они заказали красного вина и принялись изучать меню.

Рэчел оглядела зал: лишь несколько человек обедали здесь так рано, и никто не сидел слишком близко. Квентин сел спиной к залу, чтобы на него не обращали внимания. Пока они говорили о школьной встрече, о людях, которые там были, о городе, о текущих событиях, у Рэчел вновь возникло впечатление, что за его интересом что-то кроется. Но что?

Сделав заказ, Квентин спросил:

— А ты работаешь вне дома, делаешь карьеру?

Рэчел поставила стакан на стол.

— Много лет я была просто женой и матерью, а также выполняла общественные обязанности. После смерти Дэниела я сосредоточилась на воспитании дочерей, домашнем хозяйстве и благотворительности. — Это было не совсем правдой, но она пока не могла рассказать ему о своей писательской работе — не могла решиться, после той отрицательной реакции, которую это сообщение встретило в ее среде. — Мои дочери выросли и уехали, и мне надо заняться чем-то еще. Сейчас я участвую в нескольких крупных проектах по искусству в клубе и церкви. Как только они закончатся, у меня появится свободное время. Я ведь не закончила колледж и никогда не стремилась делать карьеру в какой-то определенной области. А ты? Собираешься продолжать играть в футбол? Ты думал, чем займешься, когда уйдешь из спорта? (Пора сосредоточиться на тебе, надо на некоторое время оставить меня в покое.)

— Среди квотербеков я один из самых старых, так что играть мне уже недолго. Мне немного не повезло: я серьезно повредил плечо и колено — это снижает мою цену. Тренер Швитцер будет отчислять игроков по ходу предварительных игр, и не исключено, что отчислит и меня. У нас есть три хороших квотербека, четвертый не нужный. В сезоне 93/94 тридцать девять квотербеков сменили место. Косар и Байерлин ушли. Я играл с «Ковбоями» девять лет, эти парни — мои лучшие друзья, и мы собираемся выиграть чемпионат НФЛ и Суперкубок третий раз подряд. Грустно в такой момент закончить контракт или уйти в отставку. Кто из профессионалов в здравом уме захочет пропустить такой выдающийся шанс? — сказал он с усмешкой. — Когда играешь так долго, как я, футбол становится частью жизни. Он у меня в крови.

— Жаль, если тебе придется бросить любимое дело ты хорошо его делаешь. Но я уверена, что и с новым занятием ты справишься не хуже. Так что ты думаешь делать?

Появился официант, и Квентин не ответил на вопрос. Вместо этого он понюхал воздух, улыбнулся и сказал:

— Пахнет замечательно и выглядит аппетитно.

— Здесь всегда все вкусно, — заметила Рэчел, намазывая маслом печеную картошку. Она редко ела говядину, но сегодня выбрала филе-миньон.

— Стейк прекрасный, отлично приготовлен, — с удовольствием заметил Квентин. — А твой миньон?

— Отличный, — ответила она, проглотив кусочек.

Они ели молча. Рэчел отметила его прекрасные манеры и заключила, что Квентин из хорошей семьи. В зал доносилась чуть слышная музыка, и разговоры за другими столами совсем были не слышны. Свет был приглушен, а на столиках горели свечи. Казалось, дух романтики наполняет зал.

— Здесь очень приятно и спокойно, Рэчел, спасибо. Так славно посидеть с хорошим другом за вкусной едой в уютном месте.

Рэчел улыбнулась.

— Я рада, что тебе нравится.

— Ты часто обедаешь вне дома?

— Кроме ленча по воскресеньям в клубе после церкви. Примерно раз в неделю выхожу куда-нибудь с друзьями, это бывает от случая к случаю, обычно после общественных мероприятий или на приемах. Летом здесь часто выбираются на пикник. Иногда во время собрания в клубе или комнате в перерыве устраивают ленч. А ты?

— Слишком часто. Во время игр приходится много переезжать с места на место, да еще общественные дела, а на тренировках так устаешь, что нет сил ходить по магазинам и готовить. Иногда экономка готовит и оставляет мне что-нибудь, но мое расписание трудно знать заранее.

(Я что, должна понимать, что у тебя нет подружки — ни приходящей, ни живущей с тобой, чтобы готовить еду…)

— А ты сам умеешь покупать продукты и готовить? — спросила она с озорной усмешкой.

— У меня хорошо получается делать простые блюда, и я великолепно умею готовить на гриле.

— Надо бы проверить, правда ли это, если ты согласишься как-нибудь вечерком заглянуть ко мне и продемонстрировать свои таланты, — пошутила она, встретившись с ним взглядом.

— Может быть, завтра? Скажем, мои любимые свиные отбивные? Если, конечно, у тебя нет других планов на вечер? — Он допил свое вино.

— Я закончу дела в полшестого. Может быть, в шесть? Я даже могу все купить, если ты скажешь, что надо.

— Много разного… Но вернемся к сегодняшнему вечеру. Закажем десерт и кофе?

Рэчел покачала головой.

— Мне уже хватит. Но себе можешь заказать.

Он ухмыльнулся.

— Такую замечательную фигуру, как у тебя, надо беречь.

Ослепительный блеск его голубых глаз и мягкие интонации в голосе превратили тлеющие в ней желания в бурное пламя. Она только надеялась, что не заливается краской.

— В моем возрасте эту битву приходится вести постоянно. Тебя-то, наверное, не волнуют калории, ты много сил тратишь на игру.

— Мне все же приходится следить за весом и регулярно тренироваться. Играю-то я не круглый год, а только в те сезоны, когда хочу чего-то достичь, или для поддержания формы.

(Эти провокационные слова можно понять по-разному, мистер Ролс.)

— Вот идет официант узнавать насчет десерта.

(Боже мой, ты единственное лакомство, которого я жду. Я могла бы съесть тебя прямо сейчас, наслаждаясь каждым кусочком. В тебе столько соблазна. Интересно, почему ты не ответил на мой вопрос и не вспоминаешь о наших прежних отношениях? Ты выспрашиваешь меня, но ловко избегаешь рассказывать о себе. Все намеки такие тонкие… Что же происходит в твоей красивой голове? У тебя такой таинственной вид. Ты специально ведешь меня к чему-то, пробуешь почву для какого-то другого дела или это просто в память о прежней дружбе? Или у тебя есть какие-то секретные причины быть здесь.)

Квентин закончил разговор с официантом, и тот пошел выписывать счет.

— Еда была отличная, Рэчел, но погоди, ты еще отведаешь моей кухни.

— Жду не дождусь. Не забудь дать мне список необходимых продуктов.

— Не нужно: завтра вечером я обо всем позабочусь сам, даже посуду помою. Это единственное, чем я могу отплатить за твое гостеприимство.

— В таком случае, по дороге есть магазин. Попробуй удивить меня.

— Надеюсь, что смогу. Готово? — спросил он, когда официант пришел со счетом. Квентин дал ему на чай и помог ей встать.

(Ты всегда платишь наличными и не пользуешься кредитной карточкой, чтобы тебя не узнали? Неужели ты не понимаешь, что твое лицо хорошо знакомо всем благодаря телевидению и журнальным фотографиям?)

Он открыл дверцу машины, и Рэчел поблагодарила его. Пристегивая ремень, он небрежно заметил: