Барбара Брэдфорд - Все впереди

— Таким образом, они предстанут перед большим жюри?

— Уже предстали. Де Марко и Джонсон действовали очень быстро. Слушание состоялось вчера, и большое жюри проголосовало за предъявление им обвинения в убийстве второй степени. Они все предстанут перед судом.

— А когда он состоится? — спросила я.

— Де Марко не знает точно. Обвинителю надо подготовиться к этому делу, как я объяснил вам на прошлой неделе. Просьба о залоге была отклонена, естественно, и все четверо в настоящее время находятся в тюрьме, в которой они и проведут остатки своей жизни. Они не будут оправданы, я вас уверяю.

— Это была… — Я замолчала и набрала воздуха в легкие. — Это была, как говорил детектив Де Марко, попытка угона машины, Дэвид?

— Да, именно это, но не удавшаяся, конечно.

— Сказал ли вам Де Марко, почему… почему Эндрю и близнецы были убиты? — спросила я совсем тихо, почти неслышно.

— Он сказал мне, что двое из юнцов были накачаны наркотиками, одурманены, Мэл, наркотиками. По-видимому, они накурились крэка, и один из них просто без всяких причин сорвался. Просто начал палить из пистолета…

— Ох, Боже мой, ох, Боже, Дэвид, — прошептала я. Мне едва удалось произнести это.

— Я понимаю, я понимаю, дорогая, — ответил он, как обычно, ласково и сочувственно. — Вы в порядке?

Я не могла отвечать. Я сидела в библиотеке, вцепившись в трубку так, что у меня побелели косточки пальцев, и глядела в пустоту.

— Мэл, вы слышите?

Я с трудом перевела дыхание.

— Я слышу. — Я снова сделала глубокий вздох. — Спасибо, что позвонили, Дэвид. Я буду держать с вами связь.

— Берегите себя, Мэл. Мы позвоним вам в воскресенье. До свидания.

Я повесила трубку, ничего больше не сказав, и вышла из библиотеки, пересекла прихожую, сгорбившись и обхватив плечи руками, потом прошла до лестницы, никем не замеченная.

Вцепившись в перила, я втаскивала себя вверх по лестнице, медленно переставляя ноги. Они казались мне тяжелыми, будто налитыми свинцом.

Очутившись в своей спальне, я упала на кровать и натянула на себя шерстяной шарф. Я начала дрожать и не могла остановиться. Дотянувшись до подушки, я погрузила в нее лицо, стараясь заглушить душившие меня рыдания.

Мой муж и мои дети умерли случайно, ни за что, без всякой причины.

Йоркшир, май 1989

Над дикими пустынными болотами стоял поистине прекрасный день. Пронизанный солнцем воздух был мягким, обволакивающим, и огромное пространство неба было лазурно-голубым; по нему в беспорядке были разбросаны легкие белые облака.

Воздух был чист, и я дышала глубоко, когда шла по дороге, ведущей из леса в Килгрэм-Чейз через прилежащие к нему поля и дальше, к краю болот.

В какой-то миг я подняла вверх глаза, и у меня перехватило дыхание от благоговейного страха перед вздымавшимся ввысь, подобно гигантским скалам, лесом. Он оттенял все, что было ниже, заставляя подножье долины и пасторально-зеленые поля казаться еще приветливее.

Я не собиралась сегодня идти до леса; в этих холмах расстояния были обманчивы, и он на самом деле был гораздо дальше, чем казался. В любом случае, дорога была слишком утомительна.

Но у меня ушло не много времени, чтобы дойти до своей цели. Это было место, которое Эндрю любил с детства и куда он часто водил меня в прошлом. Это был участок вересковой пустоши выше Килгрэм-Чейза, в тени великого водопада Рэгленд, неподалеку от Дерн-Гилла. Глубокий овраг с необыкновенным водопадом, ниспадающим прозрачными струями на грубо отесанные камни, был необычайно красив.

Я давно обнаружила, что уже близка к водопаду: только услышав журчание воды. Склон был испещрен позвякивающими маленькими ручейками и более крупными потоками, и водопады легко спадали на скалы и утесы в самых неожиданных местах.

Разогревшись от ходьбы, я сняла жакет, расстелила его на земле и села. Я смотрела на раскинувшуюся передо мной обширную панораму; сколько видели глаза, не было ничего, кроме холмистого болота, спускающегося вниз к долинам и полям. Никакого жилья, кроме, конечно, Дианиного дома, угнездившегося между деревьями прямо надо мной.

Через некоторое время я положила под голову жакет и легла; потом закрыла глаза. Я радовалась спокойствию, царившему здесь, словно перенесенная в другой мир.

Не было слышно никаких звуков, кроме мягких голосов природы. Слабое жужжание пчелы, стремительная беготня кроликов, шуршавших в стеблях черники и папоротника-орляка, изредка — блеяние заблудившейся овцы, трели птиц и вездесущее журчание воды, падающей с находящегося неподалеку края Дерн-Гилла.

Сегодня было четвертое мая, четверг.

Мой день рождения.

Сегодня мне исполнилось тридцать четыре года.

Я чувствовала себя старше своих лет — смерть мужа и детей наложили на меня неизгладимый отпечаток. Без них моя жизнь уже никогда не будет такой же, как прежде: моим постоянным спутником будет скорбь.

Но у меня не было больше непреодолимого желания убить себя, а то ужасное, изнуряющее состояние подавленности находило на меня гораздо реже. С другой стороны, я так и не решила, как зарабатывать себе на жизнь и как найти работу, которая была бы мне по душе. Я пребывала в сомнениях, желания мои были неопределенны.

Я вздохнула и смахнула муху со щеки.

Убаюканная теплом и солнцем, ласкающим мои лицо и обнаженные руки, я внезапно захотела спать и постепенно погрузилась в сон, успокоенная тишиной этого места.

Крупные капли дождя, шлепнувшиеся на лицо, разбудили меня, и я резко села, громко выразив свой испуг, когда увидела потемневшее небо и тучи, сгустившиеся над Рэглендским водопадом.

Вдалеке послышался раскат грома, прозвучавший, как пушечная канонада, и внезапная вспышка яркой белой молнии осветила небо. Она прорвалась сквозь чернеющие облака, которые внезапно словно стали взрываться.

Через мгновение я уже вымокла от свирепого проливного дождя. Схватив жакет, я поспешно натянула его на себя и бросилась бежать вниз мимо Дерн-Гилла, по извилистой дорожке, которая должна привести меня в Килгрэм-Чейз.

Я очень торопилась и несколько раз споткнулась, а один раз почти упала, поскользнувшись, но все же ухитрилась сохранить равновесие. Я продолжала бежать, отбросив с лица мокрые волосы, стараясь сохранить равномерность дыхания, и все время спрашивала себя: почему же я никогда не прислушивалась к предупреждениям Уилфа о непредсказуемости погоды на болотах?

Позже, когда Диана спрашивала меня, что случилось, я не могла ей объяснить, потому что не имею ни малейшего представления, каким образом я упала. Но я упала. Совершенно неожиданно я растянулась на вершине склона и, прежде чем успела остановиться, соскользнула и покатилась вниз по крутому склону.

В конце концов я остановилась в канаве и лежала там несколько минут, задыхаясь и хватая воздух. Я была без сил и чувствовала себя избитой, после того как проделала такой длинный спуск.

С трудом приняв сидячее положение, я откинула мокрые волосы за уши и попыталась встать. Я поняла, что либо вывихнула ногу, либо растянула связки; я не думала, что сломала ее. Я доползла до камня, торчавшего с одной стороны канавы. Ухватившись за выступавший камень, я постаралась встать на ноги, но обнаружила, что мне трудно стоять, а не то что идти.

Гром и молния снова раскололи небо, а дождь полил с новой силой. Не зная, что мне делать, я решила, что умнее всего будет укрыться здесь, под камнем, пока не стихнет дождь. Только тогда я смогу попытаться добраться до Килгрэм-Чейза.

Скальная порода, образовывая естественный навес, защищала меня от дождя — припав к земле, мне удалось протиснуться под выступ; там было сравнительно сухо. Я попыталась выжать волосы руками, а затем то же самое проделала с низом своих брюк. Мягкие кожаные туфли промокли насквозь и были покрыты грязью, как и вся остальная одежда.

К моему отчаянию, дождь продолжал идти, низвергаясь потоками, а молнии словно висели в воздухе, не прекращаясь ни на минуту. Дрожа от холода, я начала стучать зубами. Я прижалась к задней стене ниши, моля о том, чтобы буря закончилась так же быстро, как и началась.

Но она не прекращалась, и с каждой минутой становилось все темнее. Уже едва было видно голубое небо, гром гремел без остановки; подул сильный ветер. Из своего укрытия я могла видеть только раскачивающиеся деревья высоко надо мной.