Что касается моего бойфренда — я не могу оторвать от него глаз. На нем светлые брюки и накрахмаленная белая рубашка, верхние пуговицы расстегнуты, рукава завернуты до локтя.
Великолепен.
Мы приходим в ресторан.
Всегда считала латинскую культуру очень интересной. Музыка. Люди. Полные энергии. Веселые. Живые.
Страстные.
Все эти слова описывают место, в котором мы находимся сегодня. Здесь темно, освещение исходит только от свечей на столе и сверкающих лампочках на потолке. Небольшая группа музыкантов в углу наигрывает ударные ритмы.
Дрю на испанском просит столик на двоих.
Да, он говорит по-испански. И по-французски. Учит японский. Вы думали у него сексуальный голос? Поверьте мне, пока вы не услышите, как он шепчет всякие неприличия на иностранном языке, вы не узнаете значения слова «сексуальный».
Мы следуем за крепкой, темноволосой официанткой к столику в углу.
Теперь, не пожалейте времени и оглянитесь вокруг. Видите, все это женское внимание, которое обращено на Дрю, который всего лишь просто идет через зал? Одобряющие взгляды, приглашение в глазах?
Я замечаю, всегда замечаю.
Но есть одна вещь: Дрю не замечает. Потому что он не смотрит. Ни на одну из них.
Для вас, парни, кто считает, что простые взгляды не причиняют боли? Вы не правы. Потому что мы, женщины, не думаем, что вы просто наслаждаетесь видом. Мы считаем, что вы сравниваете нас, что вам чего-то не хватает. И это причиняет жгучую боль. Как порез бумаги на вашем глазном яблоке.
Я полностью отдаю себе отчет в том, что Дрю может заполучить любую женщину, которую только пожелает — модель из Беверли-Хиллз, богатую наследницу с Парк Авеню. Но он выбрал меня. Он боролся за меня. Так что когда мы куда-то выходим, это дает толчок чувству моей уверенности в себе.
Потому что я единственная женщина, на которую он смотрит.
Мы сидим за столом и просматриваем меню.
— Ну-ка, объясни мне, как ты умудрилась окончить колледж и высшую школу бизнеса, так и не попробовав неразбавленной текилы.
Я засмеялась, вспоминая.
— Ну, тогда в старших классах, мы иногда ходили в поход.
Вы когда-нибудь спали на бутылке из-под воды вместо подушки? Не шибко весело.
— Как-то ночью Билли и другие ребята пили текилу, и Билли проглотил червяка. А потом у него начались галлюцинации. На биологии мы как раз изучали тогда анатомию земноводных животных, и в таком состоянии Билли решил, что он лягушка, и что Долорес собиралась вскрыть его тело. Он сбежал в лес, и у нас ушло три часа, чтобы его найти — с языком в земле. С тех пор мне не очень хотелось пробовать текилу.
Дрю качает головой.
— Это еще раз подтверждает, что я уже и так знаю. Билли Уоррен есть и всегда был, придурошным идиотом.
Я привыкла к язвительным замечаниям со стороны Дрю в адрес Билли. А в этом случае? Не так уж он и не прав.
Поэтому я ему говорю:
— Если мне не придется закусывать червяком, то я готова попробовать.
Его глаза светятся, как у мальчишки в магазине с велосипедами.
— Ты знаешь, что это значит?
— Что?
Он водит бровями вверх и вниз.
— Мне придется научить тебя пить из стопки, без помощи рук.
Хоть я и не считаю, что нужно быть пьяной, чтобы получить великолепный секс, но легкое спиртное точно не помешает.
Дрю и я едем в лифте в наш номер, мы оба более чем просто хмельные от текилы. Я могу чувствовать ее на языке Дрю — с горьковатым привкусом цитруса. Он пригвоздил меня к стенке лифта, моя юбка задрана на бедрах, и мы тремся и толкаемся друг о друга.
Я рада, что в лифте больше никого нет, хотя на этом этапе? Мне уже действительно все равно.
Мы вваливаемся в комнату.
Все еще тиская друг друга, и целуясь.
Дрю захлопывает дверь и разворачивает меня кругом. Одним ловким движением он стягивает с меня платье, оставляя меня обнаженной. Остаются только туфли.
Я наклоняюсь на стол, опираясь на него локтями. Слышу звук расстегивающейся молнии, а потом я чувствую его. Скользящего своим членом между моих губ, проверяя, на сколько я влажная, на сколько я готова.
Для него я всегда готова.
— Не дразнись, — хныкаю я.
Между текилой и лифтом, я стала жутко возбужденной. Нуждающейся. Он входит медленно, но до самого основания. И я вздыхаю.
Сейчас вот, мы все знаем старое высказывание — больше — лучше. Дрю — большой, не то чтобы мне есть много с кем сравнивать, но он в два раза больше Билли. Я же не заставляю вас там чувствовать себя неудобно, парни? Что б вы знали, именно так девушки и говорят. По крайней мере, когда вы этого не слышите.
В любом случае, это ведь не размер делает мужчину. А ритм — скорость — знание как добраться до самых чувственных мест, с правильной силой давления. Так что, когда в следующий раз увидите рекламу Членоувеличителя или Чудо-Члена?
Приберегите свои денежки. Купите вместо этого Камасутру.
Дрю хватает меня за волосы, тянет мою голову назад и начинает двигаться быстрее. Жестко и быстро. Я хватаюсь за край стола, пытаясь удержать равновесие.
Он целует меня в плечо и шепчет мне на ухо:
— Тебе нравится, малыш?
Я издаю стон.
— Да… да… очень сильно.
Он начинает делать более сильные толчки, сотрясая стол.
И вот так, я кончаю с ужасной неконтролируемой силой. Я умираю от удовольствия. Нахожусь в невесомости.
Блаженство.
После того, как я кончаю, Дрю замедляет движения своих бедер, делая их более медленными. Он поднимает меня, прижимает к своей груди, а его пальцы бегают по моему животу вверх к моей груди, охватывая и лаская ее обеими руками.
Я завожу свои руки ему за шею, поворачивая свою голову и притягиваю его губы к своим.
Я люблю его рот, его губы, его язык. Целоваться — это целое искусство, и Дрю Эванс — Микеланджело.
Он выходит из меня и разворачивает кругом, что бы я оказалось к нему лицом. Толкаю его к кровати. Он садится на ее край, и я забираюсь на него, обнимая ногами его за пояс.
Господи, да.
Так мне нравится больше всего — грудь к груди, рот ко рту, ни миллиметра между нашими телами. Я беру его член в руки и насаживаюсь на него. Внутри у меня все растягивается от того, как он меня заполняет, а Дрю стонет. Я медленно поднимаюсь и сильно опускаюсь вниз. Проверяя на прочность пружины кровати.
Скрип.
Скрип.
Я двигаюсь быстрее. Сильнее. Наши тела скользкие от мексиканской жары.
А потом Дрю берет в руки мое лицо, пальцами водит по моей коже. Неожиданно нежно. С заботой.
Мы прижимаемся лбами друг к другу и в тусклом свете, я могу видеть, как он смотрит вниз, наблюдая за тем, как он входи и выходит из меня.
И я тоже смотрю вниз.
Это эротично. Чувственно.
Я убираю со лба его волосы.
И просто умоляю его:
— Скажи, что любишь меня.
Он не часто мне это говорит. Предпочитает показывать. Но я никогда не устану это слушать. Потому что каждый раз, как он произносит эти слова, меня переполняет удивительное чувство, как и в первый раз.
— Я люблю тебя, Кейт.
Мое лицо все еще у него в руках. Мы оба тяжело дышим — двигаемся быстрее — приближаемся к развязке. Это кажется возвышенным.
Священное единство.
Голос Дрю тихий. Запыхавшийся.
— Скажи мне, что никогда меня не оставишь.
Сейчас у него мягкий взгляд, прям жидкое серебро. Молит о заверении.
При всей его смелости и самоуверенности, мне кажется, что какую-то его часть все еще преследуют воспоминания той неделе, когда он думал, что ему я предпочла Билли. Думаю, поэтому он так старается мне доказать, как сильно он меня хочет.
Показать мне, что я делала правильный выбор.
Я нежно улыбаюсь и смотрю ему прямо в глаза.
— Никогда. Я никогда тебя не оставлю, Дрю.
Слова похожи на клятву.
Он хватается за мои бедра, приподнимая меня вверх, помогая мне двигаться.
— Боже, Кейт… — он закрывает глаза.
А наши рты открываются, дыхание переплетается. Он растягивается во мне еще больше, пульсирует, когда я сама сильно сжимаюсь вокруг него.
И мы кончаем вместе. В унисон.