Кирилл сделал глубокий вдох и выдох.
С Ней все начиналось точно так же. И теперь он не может еще раз позволить этим эмоциям управлять им. Он сможет с этим справиться. Выиграет спор и забудет эту Алину.
А воспоминания о Ней, которые все еще были сильны, которые все еще причиняли боль, помогут ему в этом.
И все же он понимал, что на сей раз ему мало просто выиграть спор. Потому что, выиграв его, он, в то же время, может проиграть свою жизнь. А на это у него просто не хватит смелости.
Сев на мотоцикл, Кирилл постарался выбросить из головы обеих девушек — таких похожих, и, в то же время, таких разных. У него уже давно есть другая любовь — скорость и адреналин.
Я раньше никогда не задумывалась над тем, что, возможно, Кирилл не такой гад, каким кажется. Но его поступки по отношению ко мне все же заставили меня над этим поразмышлять.
Хотя, надо признать, своего мнения я все равно не изменила. Сомаров есть Сомаров, и его не изменит даже могила. Я лишь только нашла в нем и пару положительных качеств, которые никак не спасали его репутацию. Во-первых, он оказался весьма благородным. Не знаю зачем, но все же он потакал моим желаниям. Когда он пришел мстить мне за руку, то не стал трогать, увидев мое лицо. Когда я захотела скрыться от камер, он мне помог. И когда узнал про то, что меня прессуют мои сожительницы, то тоже что-то такое сделал, из-за чего они от меня отстали.
А во-вторых, Сомаров явно любит справедливость и честность. Не зря ведь он так злился, когда его правила решили поменять. Конечно, здесь он действовал из-за эгоистичных побуждений, но все же это можно отнести ему за плюс.
Да, и есть еще кое-что. Я точно знала, что Кирилл не будет никому рассказывать про то, что узнал. Про мою работу, про мою семью. Не знаю почему, но я была в этом уверена. Просто для него это не играло никакой роли. И ему не было никакой выгоды от того, чтобы кому-то об этом рассказывать, вот и все.
В общежитии он больше не появлялся. Сожительницы по-прежнему молчали. И я не знала, радоваться этим фактам или нет. С одной стороны, это было просто прекрасно. Я работала и мне никто не мешал.
А с другой стороны, я оказалась к этому не готова. Все время ждала, когда же Даша с Ясей начнут кого-то обсуждать и хохотать. Или просто слушать музыку и беситься. Ждала и того момента, когда в комнату войдет Сомаров, пренебрегая всеми правилами. Но ни того, ни другого не происходило.
Это было похоже на то, как будто я сижу на иголках. Погружаясь в работу, я то и дело ловила себя на мысли, что вновь вспоминаю Кирилла. И жду. Жду какой-то гадости в свою сторону. Жду, когда он наконец-то вновь продолжит разрушать мою жизнь. И жду, когда сожительницы вновь начнут мне угрожать.
И все же, не смотря на всё это, я выполнила работы даже больше, чем рассчитывала. Болезнь медленно, но верно отступала. И я была несказанно рада этому факту.
Конечно, в университет идти совершенно не хотелось. Но сессия ждать не будет.
К тому же, хорошее самочувствие гораздо больше влияет на позитивную динамику выполняемой работы.
Я вернулась на занятия в четверг, когда ощущала себя более-менее нормально.
Правда, трудно назвать мое состояние нормальным. Приближаясь к университету, я чувствовала, как меня начинает бить дрожь от одной мысли о том, что меня там ждет. Перешептывания, насмешки, издевки, колкие взгляды, и, конечно же, Сомаров… Было желание просто развернуться и вернуться в общагу. Но, по правде говоря, меня уже воротило от вида пристыженных и молчаливых сожительниц. Я уже просто боялась представить, что Сомаров с ними сделал.
Но вот уже дверь. Возле входа практически никого нет. За время моего лечения на улице значительно похолодало. И я чувствовала, что моя осенняя курточка больше не подходит для такой погоды.
Поежившись от очередного холодного порыва ветра, я дернула дверь на себя, и с облегчением вошла в относительно теплое помещение. Еще чуть-чуть, и в университете будет не намного теплее, чем на улице.
Стоило совсем чуть-чуть пройти вглубь, как я почувствовала взгляды на себе. Не оборачиваясь, я поспешила к необходимой аудитории. Благо первая на сегодня пара проходила без Сомарова.
Впрочем, кто сказал, что он оставит меня в покое? Он и я — теперь основные личности для обсуждения.
Не обращая внимания на насмешливые вопросы одногруппников, я плюхнулась на свое место. Достала тетрадь, и уткнулась в неё носом.
— Привет, — послышался неуверенный голос Иванки, и она присела рядом. Глянув на неё, мне пришлось подавить приветливую улыбку. Девушка кусала губу и явно была чем-то обеспокоена. Кажется, сейчас не до веселья.
— Привет. Что-то случилось? — мой голос звучал вполне спокойно, хотя внутри я уже содрогалась от того, что вот-вот услышу.
— Да нет, все нормально, — вздохнула она. — А почему тебя не было? — Иванна внимательно посмотрела на меня.
— Я болела, — едва заметная улыбка появилась на моем лице.
— А, тогда понятно, — облегченно выдохнула Иванка, и вновь обеспокоенно глянула в мою сторону. — А Сомаров?.. — она замолчала, видимо, не сумев договорить.
— Он не доставал меня, — я отрицательно покачала головой. — Правда, что-то сделал с моими сожительницами, и теперь меня воротит от их вида, — скривившись, я уткнулась взглядом в доску.
— А ты не знаешь?.. — удивленно произнесла девушка, понизив тон голоса.
— Чего не знаю? — дурное предчувствие поселилось у меня в душе, когда я вновь посмотрела на одногруппницу. Та поморщилась и отвела взгляд.
— Об этом уже все знают. Знаешь, я, конечно, всегда знала, что он сволочь, но чтобы до такой степени… — её передернуло, и я еще больше напряглась.
— Что он сделал? — кажется, мой голос уже не был таким спокойным, как раньше. Я была в предчувствие чего-то ужасного.
— Он… — Иванна замолчала, поджав губы. — Боже, я даже произнести это не могу, — её лицо перекосилось, и она вновь посмотрела на меня. — Его друзья… Под его руководством… — девушка покраснела, и отвела взгляд. — В общем, Даша с Ясей переспали с его друзьями. С пятью сразу. Они сами согласились. Сомаров им сказал, что потом и сам… — она вновь замолчала, а я почувствовала, что меня сейчас стошнит. Все хорошее, что я нашла в этом парне, мигом испарилось. — А потом… Он… — она понизила голос. — Поставил их на колени. Ну, ты поняла, для чего, — Иванна еще больше покраснела, а меня передернуло от представленной картины. — А потом просто ушел, сказав напоследок, что не потерпит, чтобы его правила кто-то менял. Правда, никто так и не понял, про что шла речь, этого он объяснять не стал. Но твои, кажется, поняли, — она наконец-то посмотрела на меня, все еще смущенная своим рассказом.
— Зато я поняла, — тихо прошептав это, я резко вскочила со своего места. — Извини, мне надо… — не договорив, я прикрыла рот рукой и поспешила на выход. Одногруппники оборачивались и провожали меня заинтересованными и удивленными взглядами. Да и не только они, а практически все, кто стояли в коридоре.
Быстро добежав до туалета, я бросилась к первой же кабинке. Благо та была свободна. Кофе с бутербродом благополучно покинули мой желудок. Мне даже было все равно, кто там вошел следом, и увидит меня в таком состоянии. Я сидела на корточках, пытаясь выкинуть из головы картинки, которые мое богатое воображение любезно подсовывало по рассказу Иванки.
— Что, слабый желудок? — насмешливый тон Сомарова напугал меня так сильно, что я едва не свалилась в унитаз. Сердце решило отплясать гопак, в то время как мозг пытался дать команду подавить отвращение к этому парню.
Меня вновь передернуло, но желудок уже был пуст. Утерев рот рукой, я подвелась и вышла из кабинки, направившись к умывальнику. На Сомарова я вообще старалась не смотреть, пытаясь представить, что его здесь нет.
Умывшись, я пошла на выход. До этого молчаливо наблюдающий Кирилл схватил меня за запястье и развернул к себе лицом. Мне не удалось скрыть выражение полнейшего отвращения. Я видела, как его брови изумленно вздернулись вверх. И попыталась вырвать руку. К моему удивлению, он меня отпустил. И я тут же поспешила на выход, все еще содрогаясь от тех картин, что появлялись в моей голове.
— Даже слова не скажешь? — ухмыльнулся Сомаров. Но что-то было такое в его голосе, что заставило меня обернуться. Его лицо приняло безразличный, отрешенный вид.