Кэролайн Линден - Всему виной страсть

Кейт, словно назло, прикусила язык.

Чуть погодя Джерард вздохнул.

— Ладно, — пробормотал он, и голос его прогремел так, что она подпрыгнула. — Кэтрин де Лейси, беру Господа в свидетели, я люблю тебя сильнее, чем мужчине вообще следует любить женщину. — Из зарослей вспорхнула стайка перепуганных птах и улетела, громко трепеща крыльями и возбужденно чирикая. — Я люблю тебя, когда ты щуришься, злясь на меня. Я люблю тебя, когда ты морщишь нос, хохоча над какой-нибудь ерундой, что я тебе рассказываю. Я люблю тебя, когда ты просишь у престарелых сплетниц помощи в поимке шантажиста. Я люблю смотреть на тебя, когда твоя юбка задрана до самой… А!

Кейт взвизгнула, когда просунутая между колючками рука схватила ее за талию. Она вырывалась, борясь с истерическим смехом. Джерард смотрел на нее сквозь листву и ветки с озадаченным, но решительным выражением лица.

— Вот ты где, — сказал он.

— А ты вот где, — ответила она, указав на разделяющую их изгородь. — И что ты планируешь делать дальше?

Джерард посмотрел вверх, потом из стороны в сторону, словно прикидывал размеры изгороди. Затем, к ее изумлению, он вонзился плечом в сплетение ветвей и сквозь колючки продрался на ее сторону, ни на миг не выпуская ее из рук.

— Ты проломил дыру в лабиринте! — Кейт, оторопев, смотрела на зиявшую в изгороди прореху.

— Ничего, зарастет. — Он смахнул листья с волос и посмотрел ей в глаза. — Я больше никогда не осмелюсь ослабить хватку. Полагаю, ты знаешь, как отсюда выбраться?

— Я… Ну, думаю, да.

— Которая из дорожек ведет в центр? — Крепко держа ее за руку, Джерард пошел вперед.

— Не эта тропинка, другая, — сказала она, едва поспевая за ним. Не говоря ни слова, Джерард развернулся и шагнул в проем, волоча ее за собой. Он шел так быстро, что она едва поспевала давать указания. Когда они добрались до маленькой площадки в центре, он ее отпустил.

— Мужчине вообще трудно просить прощения, а ты еще больше осложняешь мне задачу. — Джерард стянул сюртук и небрежно бросил его на землю.

Кейт гордо вскинула голову, пытаясь не замечать голодного блеска его глаз. Джерард между тем торопливо расстегивал жилет.

— А за что ты должен просить у меня прощения?

— За то, что не считал тебя красивой. — На траву полетел жилет. — Если я единственный мужчина на земле, который осознает твою истинную красоту, то так даже лучше. — Джерард пошел на нее, как тигр на лань. — Нет, я должен извиниться за то, что не был достоин твоей любви. Я намереваюсь искупить свою вину, насколько это в моих силах.

Кейт с трудом оторвала взгляд от его ослепительно белой рубашки.

— Это не та любовь, о которой я говорила.

Эти слова остановили его. Лицо его вытянулось.

— Ты считаешь меня неспособным на чувство иного рода?

— Я не это хотела сказать, — мягко возразила Кейт. — И все же… Не потому ли ты здесь, не потому ли говоришь мне все это, что, уехав от тебя, я задела твою мужскую гордость?

— Гордость, — повторил он. — Ты могла бы спросить у Картера, много ли было во мне гордости, когда я копался в вонючем сарае Ноллуорта в поисках записных книжек Огилви. Да, я чувствовал себя и вел тоже как затравленный медведь, и все из-за того, что мы так плохо расстались. Ты можешь спросить у хозяина гостиницы, сколько бумаги я сжег, пытаясь найти верные слова для того, чтобы объяснить, как мне тебя не хватает. Ты могла бы попросить Люсьена Хоу, чтобы он показал тебе синяки, которые я оставил на его шее, когда я подумал, что он имеет какое-то отношение к твоему исчезновению, и все это совсем не потому, что была задета моя мужская гордость. — Джерард раскинул руки. — Гордость — чувство мелочное. Оно помогает лилипутам казаться самим себе великанами. А я не лилипут. Я не осознавал, насколько безраздельно ты владеешь моим сердцем, пока не вернулся в Бат и не обнаружил, что ты исчезла, забрав мое сердце с собой. Я бы осознал это тогда, даже если бы ты прежде не сказала мне ни слова.

Кейт молча смотрела на него, желая верить ему и опасаясь этого.

Джерард наклонил голову, пристально на нее глядя.

— Ты меня запутала, знаешь ли. Направила по ложному пути. Делая мне предложение, ты притворилась тихой серой мышкой, которой совсем не хочется делить со мной постель, а тем более жизнь. Ты внушила мне, будто видишь во мне лишь средство избежать брака с Люсьеном.

Кейт сгорала со стыда.

— Я была этой серой мышью.

Джерард медленно покачал головой:

— Нет. Твоя мать считала, что тебе следует быть такой, и пыталась слепить из тебя такое вот существо. Хоу вообще не было до тебя дела. Но ты сама… Ты хочешь большего. Тебе нравятся яркие цвета. — Джерард выразительно посмотрел на стильное зеленое платье, что было на ней. — И они тебе идут. Тебе нравится танцевать на балах и лазать по горам с Корой, даже общение с леди Дарби и миссис Вудфорд приносит тебе радость. И тебе нравится быть «плохой девочкой» со мной в постели, тебе нравится сводить меня с ума от желания.

— Ну… Да, — прошептала Кейт. Ей казалось, что лицо ее занялось пламенем. — Мне действительно нравится все перечисленное, но я никогда и подумать не могла, что буду…

— Как и я не мог представить в тот вечер в «Утке и собаке», как сильно тебя полюблю, — мягко добавил он. — Если бы сегодня мной руководила гордость, я бы послал за тобой слугу, чтобы он доставил тебя домой, как какой-то саквояж. А я разрушил лабиринт твоей матери, потому что не могу и минуты без тебя прожить. Потому что я действительно тебя люблю, и я жил в аду с тех самых пор, как отправился в Аллентон.

Сердце Кейт рванулось к нему навстречу. Она судорожно сглотнула, нервно наматывая на палец пояс платья.

— Ты уже знаешь, что я тебя люблю.

— Все еще любишь?

Кейт беззвучно кивнула. В голосе Джерарда было столько боязливой надежды, что она даже помыслить не могла, чтобы солгать или оставить его в неведении.

Он расплылся в улыбке.

— Могу я сейчас просить у тебя прощения?

Она снова кивнула.

Джерард подошел к ней медленным выверенным шагом. Убрав выбившуюся из прически прядь, он бережно взял в ладони ее лицо, приподняв подбородок. Кейт тихо и облегченно всхлипнула, когда губы его наконец коснулись ее губ. Она вцепилась в его запястья, вложив в ответный поцелуй всю любовь своего изболевшегося сердца. Он издал низкий горловой звук и жадно впился в нее губами. Земля стала уходить из-под ног.

— Прости, что оставил тебя одну. Я не должен был оставлять тебя даже на день, — хрипло шептал Джерард. Он вжался телом в ее тело. — Господи, как я по тебе соскучился, Кейт…

Кейт замигала. Голова у нее кружилась от вожделения и поцелуев и опьяняющего сознания того, что Джерард ее любит.

— Мы не дома.

— Господь не обидится, — сказал он и задрал ей юбку. — Мы женаты. Меня убедили, что вожделеть собственную жену — не грех. К счастью для моей бессмертной души.

— Да, но… — Джерард развязал ее подвязку и спустил чулок, скользнув ладонью вверх и вниз по внутренней стороне ее бедра перед тем, как накрыл ладонью ее ягодицы. — Моя мать может меня хватиться, — прерывисто дыша, сказала Кейт.

— Насчет нее не беспокойся. — Джерард прикусил нежную кожу ее шеи. — Чарли знает, что от него требуется.

— Чарли? — Кейт уже нетвердо держалась на ногах и была не в состоянии протестовать, когда Джерард опустил ее на расстеленный на земле сюртук.

— Угу, — пробормотал он, губами лаская ее горло. — Мой брат. Он вызвался мне помочь и блестяще справляется со своей задачей.

Джерард входил в нее глубоко и резко, добираясь до самой ее сердцевины. Глаза у Кейт закрылись, ее тело била дрожь. С каждым толчком он, казалось, проникал все глубже.

— Возьми меня, — приказывал он, толкая себя в нее. — Бери меня. Всего меня.

— Всего тебя, — выдохнула Кейт. Изогнувшись, она широко раскрыла себя для него, отдавая ему всю себя в безраздельное владение. — Ты мой, — прошептала она, смахнув с его виска влажный завиток. — Теперь ты мой. Навсегда.

Джерард прикоснулся губами к ее скуле.

— Навсегда.

Они покинули лабиринт только тогда, когда Джерард сказал, что если они сейчас не вернутся в дом, Чарли никогда его не простит. Они шли, взявшись за руки, и Кейт, глядя на их переплетенные пальцы, думала о произошедшей в ней перемене. Ее рука была такой маленькой и бледной по сравнению с его, и тем не менее они идеально подходили друг другу. Стряхивая с волос сучки и листья, Джерард заметил ее задумчивость и остановился.