-Но ты можешь загадать за нас двоих. Чего бы ты хотела, Ань? – я закрываю глаза, облокотившись о его широкую грудь. Чего бы я хотела? Быть с ним вечно, но это у меня уже есть. Как же сильно я ошибалась. Тогда я загадала поездку в летний лагерь вместе с ним. Какой же дурой я была!
***
Пустыми глазами, смотрю в окно, за которым сегодня пасмурно и моросит дождь. Так же как и в моей душе. Крепко сжимаю конец подушки, и безразлично слежу за оживленным разговором моих подруг. Меня раздражают их заплаканные глаза, которые с оптимизмом смотрят на меня, пытаясь не подавать своих настоящих чувств. Мне не нужны их соболезнования, их жалостливые взгляды, их разговоры о погоде и моем самочувствии. Не хочу говорить, не хочу видеть не хочу дышать.
-Прекратите! – громко выкрикиваю, и все затихают. – Что вам от меня нужно? Пришли посмотреть как мне плохо?
-Мы хотели утешить тебя.- тихо говорит Лена.
-А вас об этом просили? Чем вы хотите меня утешить? Своими шутками? Сплетнями? Это его не вернет!
-Аня! – прикрикнула моя мать.
-Зачем вы здесь? Оставьте меня одну! Мне никто не нужен, проваливайте! – глаза матери наполнились слезами, а подруги смотрят в пол. Они встали со своих мест, и вышли, тихо прикрыв за собой дверь.
-Зачем ты так? Они пришли поддержать тебя, а ты?
-Что я? – возможно ли возненавидеть весь мир? О, поверьте мне – возможно. Этот гадкий мир, пропитанный похотью и развратом, гнилой до самой сердцевины, только и умеет что отнимать всех, кто дорог нашему сердцу.
-Ведешь себя как полная эгоистка. – эти слова сродни удару под дых. Эгоистка?
-Прости что мне больно от того что Саша умер, прости что не хочу закрывать на это глаза, прости что мне не интересно выслушивать вас, когда в душе черная дыра, прости что не хочу жить!
-Аня, - спокойно начинает она. – я понимаю как тебе плохо, мы все скорбим, но это горе должно сплотить нас, ты не должна отдалятся.
-Просто уходи. Я хочу вспоминать все хорошее что было в моей жизни, а это значит вспоминать о нем.
-Не замыкайся. – умоляет она, у самой двери.
-Проваливай! – мои нервы не выдерживают, и я бросаю в нее первое что нахожу на тумбочке – вазу с цветами. Она ударяется о дверь, и рассыпается на миллионы осколков. Меня снова сотрясают рыдания, и я уже не надеюсь унять их.
***
-Просунь вот сюда, да нет же! – он отбирает у меня бант, и начинает показывать заново. Обязанность упаковывать новогодние подарки легла на наши плечи, и Саша битый час учил меня завязывать банты. Мы сидели в большом зале его квартиры, обложенные пестрой оберткой и ленточками.
-Как у тебя это выходит?- удивилась я, когда он в очередной раз ловко манипулировал лентой.
-Мастерство, я каждый год ответственный. – мои глаза любовались им. В белом теплом свитере, и потрепанных джинсах, он выглядел так по-домашнему, что меня переполняло чувство крепко обнять его, и не выпускать. На мне были такие же старые джинсы, свитер с оленями, который мама подарила на рождество, и теплые носки, в разноцветную полоску.
-Да уж, я таким не занималась. Мы, с мамой, как то не очень любили всю эту обертку. – он притянул меня к себе, а я уткнулась в его грудь.
-Я тебя всему научу. – поцеловав меня в лоб, он со всей любовью посмотрел на меня.
-Я буду прилежной ученицей.
-Я не сомневаюсь. – рассмеявшись, мы продолжили наше занятие. В комнату вошла женщина, лет сорока. Ее зеленые глаза, всегда лучились озорными смешинками. Она только что вернулась с работы, и была одета в строгую юбку и пиджак. Ее светлые волосы, были заделаны в пучок. Тонкие губы растянулись в улыбки, при виде сына. Она обожала своего единственного ребенка. Каждую свободную минуту, старалась проводить с ним. Я завидовала и не стеснялась этого. Кто не мечтает быть окруженный заботой и любовью? Алла Романовна всегда относилась ко мне как к дочери. Вообще, их дом являлся храмом, в котором не было грубых слов, ругательств. Все что я видела – это бесконечное уважение и любовь.
-Что вы тут делаете? – снимая на ходу каблуки, спросила она.
-Подарки.- улыбнулся Саша.
-Молодцы! Я как раз хотела, чтобы вы этим занялись. Папа не пришел?
-Нет. Эй, ты снова все делаешь не так! – отбирая коробку, он шутливо подтолкнул меня своим плечом, я сделала так же.
-Так дети, я на кухню не убейте друг друга. – она мягко рассмеялась, и удалилась из зала.
-Зато я умею мастерски делать оригами. – надулась я, когда из-под его рук, вышел очередной красивый бант.
-Значит скоро, ты будешь отбирать у меня бумажки, и кричать что я никчёмный ученик.
-Ты так тонко намекнул что я никчёмный ученик? – я притворно изобразила ужас, и даже накрыла рот рукой, чтобы не было видно улыбки.
-Ну что ты, дорогая! – он повалил меня на пол, и навис сверху. Его зеленые глаза буквально гипнотизировали меня, губы целовали щеки, нос, лоб. Чувства к этому человеку, заполняли меня до самых краев. Казалось, что мы две половинке одного целого. Никогда еще я не чувствовала себя настолько цельной. Это невероятное ощущение, когда ты зависишь от него, когда каждый его вздох это и твой вздох тоже. Ты не представляешь, какого это лишиться счастье, заполняющее тебя. Теперь я знаю.
***
-Аня, меня зовут Светлана Борисовна. – спокойно начинает разговор врач. Высокая женщина, с черными короткими волосами. Они сидит на стуле, рядом с моей кроватью. Ее очки половинки, нацеплены на кончик носа, серые глаза пронзительно смотрят на меня, будто заглядывают в самую душу. – Твоя мама и лечащий врач обеспокоены твоим состоянием. – я безэмоционально смотрю куда-то вдаль, сквозь нее. Надеюсь, что она сейчас уйдет. Почему они не могут оставить меня одну? Я разве многого прошу?
-Я слышала о твоем горе, - первый раз я поднимаю свой взгляд, и всматриваюсь в ее глаза. Мое горе! В этом и суть, это МОЕ горе! Их оно не касается! – Может, ты хочешь поговорить об этом?- у меня нет сил отвечать ей. Надоели все! Как же я хочу сдохнуть. За всю свою жизнь, я никогда не философствовала о жизни и смерти, а сейчас мне настолько больно, что смерть кажется альтернативным выходом.
-Аня, расскажи мне, и тебе станет легче. – все мое нутро начинает бунтовать. Кто она мне такая чтобы знать, что творится со мной?
-Дайте мне вашу руку.- хрипло прошу я. Она неуверенно протягивает мне руку, и я сильно щипаю ее чуть выше запястья. Она вскрикивает, и отдергивает руку.
-Расскажите мне что вы чувствуете? – спрашиваю, парадируя ее слова.
-Боль.- она растирает больное место, но ее глаза прикованы ко мне.
-Ну как? Вам стало легче от того что вы признались? Боль ушла? – всхлипывая, вскрикиваю я, и отворачиваюсь.
-Но ведь она когда-то пройдет.- после длительной паузы отвечает врач.
-Проблема в том, что у нас с вами разная боль. Моя рана намного глубже, и ее не излечит ничего.
-Мне нужно знать с чем работать. Для этого тебе лучше рассказать мне, выговорится. Не держи все в себе, иначе приступы гнева будут проявляться сами собой. – я не поворачиваюсь к ней. Возможно, ей и доставляет удовольствие общаться с моей спиной, но мне не о чем с ней говорить. Под ее монотонный голос о том, насколько жизнь прекрасна, я задремала.