— У вас есть сумки, сэр? Я могу послать за носильщиком, чтобы...
— Нет, спасибо. У нас была незапланированная поездка, — ответил Хейми, выходя из машины и протягивая сложенную купюру в руку портье.
Портье кивнул.
— Хорошо, сэр.
Хейми подошел ко мне и положил руку на мою поясницу.
— Готова? — спросил он, взмахнув рукой.
Прищурившись, я посмотрела на него.
— Ты действительно хороший, — я наблюдала за ним. — Очень хороший.
Он выглядел беспечным.
— Я смотрю много фильмов о Бонде.
Он открыл дверь для меня, и я шагнула в роскошный вестибюль. Лиственная порода похожа на цвет кофе, а мебель выглядит как смесь французского и итальянского антиквариата. Но я могу ошибаться. Что, черт возьми, я могу знать о дизайне, если я видела его только по HG TV? Очень мало. Но в любом случае, это захватывает дух.
Несколько человек обратили на нас внимание, пока мы шли к лифту. Я рада, что на мне шорты и длинная рубашка, которая прикрывает мой зад. Это никаким образом не заставляет меня быть уверенней, но, по крайней мере, я не чувствую себя как Джулия Робертс во время прогулки по Риджент-Беверли-Уилшер.
Мы доехали на лифте до нашего этажа. Двери лифта открылись, и мы вышли в элегантный коридор. Хейми повернул налево, так что я пошла за ним. Он остановился, когда прошел четыре двери, и провел ключ-картой под дверной ручкой. Загорелся зеленый свет и дверь открылась. Хейми толкнув дверь, сделал шаг назад, позволяя мне первой войти в номер.
Комната была роскошной. Это первое слово, которое приходит мне на ум. Толстый темно-коричневый ковер, но на несколько оттенков светлее, чем стены. Также были оттенки темного цвета, подушки красного цвета и мебель из красного дерева, но сама кровать была белоснежной — белое покрывало, белые подушки и белая спинка. В общем, выглядело это потрясающе.
— Ну, — сказала я, осторожно присаживаясь на край кровати. — Я думаю, мне не стоит спрашивать, сколько зарабатывает татуировщик в салоне.
Хейми проигнорировал меня, пока шел в ванную.
— С какой стороны кровати тебе привычнее спать? — спросил он, когда появился с охапкой полотенец и мочалкой.
Я растерялась, не зная, что ответить на его вопрос. Мы в номере, где есть одна кровать. Одна большая и роскошная кровать. И мы вдвоем.
— Эмм, это не имеет никакого значения. Я могу...
— Это не вопрос с подвохом, Слоун, — сказал он с улыбкой на лице. — Мне просто нужно знать с какой стороны положить эту стопку полотенец.
— С этой стороны, — ответила я, похлопывая по кровати слева от себя.
— Эти шорты нужно снять, — сказал он небрежно, что даже у меня мурашки побежали по коже. — А затем снять покрывало и лечь. — Приказал он мне, складывая свой груз на противоположной стороне кровати.
Я сделала, как он сказал. Когда я растянулась на кровати, я чувствовала себя как-то неловко.
— Хейми, я могу спать на любой стороне кровати. На самом деле, я не побеспокою тебя, если ты тоже будешь тут спать.
— Это не имеет значения. Я не сплю в кровати, если в ней кто-то уже спит.
— Ни с кем?
— Нет.
— Вообще никогда?
— Нет.
— Почему? Я имею в виду...
Он посмотрел на меня и улыбнулся, когда складывал два полотенца.
— Ты имеешь в виду, что я парень. Я должен спать со всеми. Именно поэтому я должен спать с тобой в одной кровати, не так ли?
— Нет, это не то, что я....
— Конечно, это, — прервал он меня. — Но ты не права. Женщины, с которыми... я провожу время, знают, что они должны уйти раньше, прежде чем я выйду из ванной. Я на самом деле... не очень хороший парень.
— О, — ответила я. Я о таком даже не задумывалась, но я была очень удивлена. Он не казался таким типом вроде давайте-займемся-любовью-и-обнимемся. Но также я не могла представить себе, что он будет таким... холодным. — Ты никогда не... Я имею в виду...
— Не в течение долгого промежутка времени, — сказал он, устраивая полотенце под моей ногой, а затем, смачивая мочалку уксусом, который купил в магазине. Он прижал примочку к красным царапинам и точкам на моем правом бедре. — Тебе придется подождать, пока впитается все это, но это трудно сделать, учитывая, то место, где пострадала твоя кожа. Кроме того, нужно было больше уксуса, чтобы можно было наполнить ванну. Так что придется так обрабатывать.
После того, как он приложил компресс к моей ноге, он отошел к столу. Вернулся он с книгой в кожаном переплете.
— Откуда ты узнал про это?
Хейми пожал плечами, все его внимание было приковано к тому, что он читал сейчас, а не на меня.
— Я проводил много времени на пляже, когда был ребенком. Почерпнул немного вещей здесь и там. — Я не понимала, он специально пытался, сменить тему или нет, но так или иначе, у него это получилось. — Ты голодна? Мы можем заказать что-нибудь в номер.
— Я не ослабла!
— Ох, извини, «бросившая вызов», — сказал он, подняв пальцы в виде воздушных кавычек.
— Я не бросала вызов. Я могу встать и пойти на ужин. Не позволяй мне сдерживать тебя.
— Ты ведь не сдержишь меня. Я ведь застрял в номере в тихом отеле с женщиной в бикини. Как я смогу сдержать себя?
Я не смогла не улыбнуться.
— Я уверена, что это вряд ли то, о чем ты думал в течение дня.
— О, я могу с уверенностью сказать, что я думал днем о самых разных худших способах оказаться на пляже, лишь бы не работать. — На его лице появилась самая похотливая усмешка.
Я села в вертикальное положение.
— Вот дерьмо! Ты должен был работать сегодня? Я даже не подумала об этом, когда звонила домой. Вдруг у тебя будут неприятности?
— Тише, тише, — сказал он, присаживаясь на кровать рядом со мной. — Я уже позаботился об этом.
— Боже, я не хочу создавать тебе проблемы.
— Ну, я не хотел ничего говорить, но...
Я схватила подушку и кинула ее в его голову. Хейми засмеялся.
*****
Мой живот был полон, и на улице уже давно было темно. После повторного применения компресса к моей ноге, Хейми делал какую-то смесь из пищевой соды и воды, и намазал мою ногу. Несмотря на то, что я действительно ничего не могу делать с этой смесью на своей ноге, должна признать, что после уксуса чувствую себя намного лучше.
Хейми встал со своей половины кровати.
— Не возражаешь, если я приму душ? Смыть с себя весь этот песок и соленую воду?
— Нет, не против.
— Ты можешь принять душ утром, но сегодня тебе лучше держаться подальше от горячей воды столько, сколько ты сможешь.
— Хорошо. Я подожду до утра.
Хейми толкнул дверь ванной комнаты, но не закрыл ее полностью. Я уверена, что он так сделал, чтобы он мог услышать меня, если мне что-нибудь понадобится. Или меня мучить. Я могла видеть, что он делает, даже, если он один. Он влиятельный, харизматичный, как будто смесь противоположностей, и я учусь этому.
Я услышала, как брызнула вода. Я закрыла глаза и представила себе весь процесс. Я услышала, как кольца занавески для душа заскользили вдоль перекладины, когда он отдернул ее, чтобы залезть в ванную, а затем снова этот звук, когда он закрыл ее за собой. Слишком ясно я могла себе его представить, шагающим голым в кабинку и, взяв с собой кусок мыла, настолько белый кусок, что отличался от его загорелой кожи, и втирал его на груди и животе. Я могу представить себе капельки воды, скатывающиеся по его спине и на его идеально изогнутых ягодицах. Я очень мало могла представить себе с абсолютной ясностью. Очень мало. Но одна моя часть хотела большего, а вторая не могла себе этого позволить.
Мои глаза все еще были закрытыми, когда выключилась вода, и я услышала мягкое трение полотенца по его коже, и я представила, как он обернул полотенце вокруг талии, как он пробежался пальцами по волосам, чтобы разгладить их.
Вентилятор в ванной комнате стал громче, и я открыла глаза. Хейми стоял в дверном проеме, с завернутым полотенцем вокруг талии.
— Ты спишь?
— Нет, просто... думала.
— О чем ты думаешь? — спросил он, небрежно шагая к кровати и устраиваясь поперек кровати, облокотившись на локти, лицом ко мне. Он скрестил ноги у лодыжек и ждал, выражение его было заинтересованным.
— О коже, — ответила я честно. Я просто не сказала ему, что думала о его коже в частности. Я поспешила, чтобы продолжить. — Я думала о том, что будет с кожей, когда рисуешь на ней.