— Именно поэтому я и приехала сюда. Я имею полное право делать что захочу, но почему вы, как неандертальцы, не можете это понять.
— Может быть, старые оправдания сработают на этом неандертальце.
— Зиг, я уже выросла. Я думаю, ты видишь это немного лучше Скотта, Стивена и папы. Особенно, Стивена и папы. Но мне нужно заставить их увидеть это.
— Почему? Что такого ужасного в том, как с тобой обращались?
Это очень похоже на удар под дых.
— Боже, Зиг, я не говорю о том, что со мной жестоко обращались или о чем-то таком. Пожалуйста, попытайся посмотреть на это моими глазами. Я не могу жить, словно заключенная, остаток своей жизни. Я не могу. И не буду. Но я надеюсь, что вы все сможете увидеть, кто я есть и чего я хочу. Быть счастливыми, когда я счастлива, если я делаю выбор, который вы бы хотели, чтобы я сделала или нет.
Зиг посмотрел на меня. И я понимала, что он над чем-то думает. Обрабатывает. И вроде бы Зиг, которого я знаю и люблю за то, что он был ближе всех в моей жизни, думает не только своей головой, но и сердцем тоже.
— Так чего же ты ждешь тогда?
— А? — спросила я, озадаченная его вопросом.
Зиг взял неполный запотевший стакан из моих пальцев и поднес соломинку к моим губам.
Я изучила его лицо и увидела одобрение. Неохотное одобрение, но это было одобрение, тем не менее.
Я опустила глаза вниз. Он злился на меня из-за татуировки. Но в тоже время он был единственным мужчиной в семье, который воспринимал меня как взрослую.
Я наклонилась и сделала большой глоток из соломинки, мои глаза улыбнулись ему в ответ. Пока я глотала напиток, он обжог все мое горло. Я машинально зашипела.
С глазами, которые сейчас отчетливо были удивлены, Зиг обхватил меня и похлопал по спине.
— Твою ж мать! Что здесь, скипидар? — спросила я.
Зиг открыто засмеялся.
— Молоко — для детей, сестренка. Добро пожаловать во взрослую жизнь. — Зиг поставил стакан на стол и повернулся к своему напарнику. — Почему бы тебе не сходить и, взять два пива и обычную колу? — Зиг залез в карман за бумажником и вручил ему несколько купюр.
— Что за черт? Я думала, ты был...
Зиг прервал меня:
— Пиво — для вас двоих. Я считаю, ты не сможешь одолеть более, чем одну бутылку, поэтому это пиво для вас. Кола — для меня, потому что кто-то должен будет отвезти твою изглаженную задницу домой.
Зиг толкнул меня в кабинку, а затем скользнул в нее следом за мной. Я наклонилась, чтобы положить голову на его плечо всего лишь на секунду.
— Ты такой хороший старший брат.
Он щелкнул по кончику моего носа, и я рывком выпрямилась, визжа при этом.
— Да, черт возьми. Потому что ты считаешь, что кто-то сможет ударить тебя по заднице за такое.
— Никто. Потому что все на мне. Часть жизни взрослого, правильно? Справляться с последствиями?
— Да, но ты никогда не должна была «бороться» с папой. Или Стивеном, на самом деле. Они, может, казались суровыми по отношению к тебе, но ты не знаешь, что такое суровость.
— Я защищу тебя, — сказала я, делая очередной глоток своего напитка. Жжение менее ощутимо в этот раз, и я могла оценить вкус рома, смешанного со сладостью колы.
— Я буду помнить, что ты сказала это.
— Пожалуйста, помни.
*****
Все дело в употреблении алкоголя, и я поняла это, когда опьянела. Первую минуту у вас кружиться голова, а затем вы не можете видеть вдаль.
— Думаю, это будет твоя последняя, — сказал Зиг, когда я осушила свою третью Корону с лаймом.
— Я в порядке, — сказала я ему, чувствуя себя счастливой и никакого ухудшения. — Но я чувствую себя немного сонной. — Призналась я, подавив зевок. — Выпусти меня, чтобы я смогла сходить в туалет, а потом мы уйдем отсюда.
Зиг вышел из кабинки, а я стояла, все вокруг закружилось и поплыло перед глазами. Я потянулась и положила руку на стол, стала ждать, когда головокружение пройдет.
— Сможешь дойти до туалета самостоятельно?
— Конечно, я смогу, — ответила я, при этом мой голос звучал как-то неубедительно даже для меня самой. — Просто покажи мне дорогу.
Зиг взял меня за плечи и немного повернул, пока я не оказалась перед баром.
— Иди прямо. Они внизу, рядом с залом, но чуть левее.
Я напряглась, чтобы сосредоточиться на зале, про который он говорил. И сделав это, я кивнула.
— Поняла, — сказала я, выходя из кабинки и аккуратно лавируя между телами, пока шла.
В основном я никогда не была в таком ужасном состоянии, когда нужно в туалет. Я всегда приседала, и мой зад никогда не касался стульчака туалета в общественных местах. Но сейчас было труднее всего, особенно, учитывая тот факт, что нужно держать равновесие. Я сделала то, что смогла. Я прислонила ладони к серебряной стенке кабинки и откинулась назад, пока не оказалась над унитазом.
Я вполне осталась довольна собой, и я, даже, не коснулась сиденья унитаза. После того, как я сделала свои дела, я вымыла и высушила руки, а затем посмотрела на свое отражение в зеркале.
Мои черные волосы по-прежнему оставались гладкими и прямыми, и мой минимальный макияж тоже остался без изменений. Зато мои глаза выглядели по-другому. Они казались уставшими и не сфокусированными. Я выглядела пьяной.
Я облизала языком сухие губы и прижала холодные руки к горячим щекам, а после повернула голову в сторону бара.
Пока я проходила по переполненному залу обратно к Зигу, я желала немного большей ясности.
— Слоун Аннелль Локк, просто какого черта, как ты думаешь, ты здесь делаешь?
Я знала этот тон. Я знала этот голос. И, несмотря на мою решимость и раннюю показную храбрость, я съежилась. Это был мой старший брат, Стивен. Он был плохим, как и папа, потому что использовал мое полное имя, когда был пьян.
Я повернулась на голос.
— Стивен! — сказала я с энтузиазмом. — Ты именно тот, кого я искала. Пожалуйста, скажи мне, что папа — здесь. Это будет просто замечательно.
— Нет, он не здесь. И тебе лучше тоже поблагодарить свои счастливые звезды.
— И с чего же это? — спросила я смело.
— Он бы закопал твой зад на год, если бы увидел тебя пьяной.
— Ну, это было бы немного трудновато с тех пор, как мне двадцать один. Я не делаю ничего плохого.
— Нет, черт возьми!
— Да, черт подери! — сопротивлялась я также настойчиво.
— Не в этом смысла, и ты знаешь это.
— Тогда в чем смысл? — огрызнулась я, разозлившись за секунду.
— Смысл в том, что...
Я прервала его:
— Нет никакого смысла, Стивен. Я не живу больше так. Я самостоятельный человек. Я принимаю свои собственные решения, и никто не несет ответственности за них, кроме меня. А сейчас — отвали! Я пришла сюда в надежде, что вы поймете и что, может быть, просто вы все перестанете обращаться со мной, как с ребенком. Видимо, я ошиблась.
Я начала уходить, но Стивен схватил меня рукой и повернул обратно лицом к нему.
— Просто куда, как ты думаешь, ты сейчас собираешься?
— Домой, — сказала я, пытаясь выдернуть свою руку, но я не могла вырваться из его крепкой хватки.
— Как это? За рулем? Я думаю, нет. — Он начал уходить, толкая меня сквозь толпу впереди себя.
— Отвали от меня! — Я боролась с его хваткой, но это было бесполезно. Он был просто слишком сильный.
— Нет. Ты идешь со мной. Прямо. Сейчас.
— Стивен...
— Я предлагаю тебе убрать свои руки от нее. Прямо. Сейчас, — сказал знакомый голос за нами. Мой живот сделал небольшое счастливое сальто, и я обернулась, чтобы увидеть Хейми, стоящего в нескольких футах от нас, его руки, скрещенные на груди, и злой взгляд, искажающий его великолепное лицо.
— Не вмешивайся, засранец, — ответил неукротимый Стивен.
— Я не буду просить тебя снова, — сказал Хейми.
Стивен мгновенно остановился. Он был уже рассержен, и он был братом с самым ужасным характером. Как только он повернулся, его пальцы впились в мою руку.
— Черт, Стивен! Больно же, — сказала я.
— Как насчет этого? — начал мой брат; его голос спокойный, но жесткий. — Как насчет того, чтобы ты убрал и не совал свой нос в мои дела, прежде чем я почувствую, что мне нужно сделать это за тебя?
Хейми сделал шаг в сторону Стивена. Очевидно, он не испугался угрозы.
— Делай, что должен, приятель. Я не собираюсь никуда уходить до тех пор, пока ты не уберешь от нее свои руки.