– Тогда в каком-то смысле вы ей обязаны.
При этих словах глаза Уоррена гневно сверкнули, однако я продолжала:
– Я так и поняла после нашего с ней ночного разговора; и, кстати, она мне ничего не сказала.
– Я был с Кэтлин больше года, и она ни словом не обмолвилась ни единому человеку. Я знаю, что ей можно доверять.
– Тогда почему вы не доверите ей свое сердце? Выведите ее на свет. Разве она этого не заслужила?
Он провел рукой по подбородку и сжал зубы.
– Может, вы не любите ее так, как она любит вас? Может, для вас она просто подстилка?
Уоррен резко вскочил и швырнул свою салфетку на стол.
– Я не позволю вам говорить со мной таким тоном и обвинять меня в подобных гнусностях. Время, проведенное с Кэти, было особенным, и… и, постойте… Вы сказали, что она меня любит?
Я кивнула. Уоррен сунул руки в карманы и принялся раскачиваться на каблуках.
– В самом деле? Она именно так и сказала?
Гнев сменился задумчивостью за каких-то двадцать секунд. Возможно, это мой личный рекорд в искусстве сводничества.
– Ага, прошлой ночью. Сказала, что не поддерживала бы эту тайную связь с вами, если бы не была так безумно в вас влюблена.
На сей раз Уоррен тяжело осел на стул.
– Будь я проклят.
– В смысле вы не знали?
Не сомневаюсь, что я произнесла это до крайности удивленным тоном, потому что и была крайне удивлена. Я провела здесь всего два дня и была уже абсолютно уверена, что эта женщина беззаветно влюблена. Как же он мог спать с ней весь прошлый год и ничего не подозревать? Может, это в нем говорил политик. Вечные подозрения, что у каждого есть своя скрытая цель. Мир стал бы намного лучше, если бы каждый открыто говорил то, что думает, и жил в согласии с золотым правилом – не делай другим того, чего не желаешь себе.
Уоррен тряхнул головой и прижал ладонь ко рту.
– Все это время…
– Вот-вот. Вы могли бы кувыркаться с ней в постели куда дольше.
В ответ Уоррен громко хмыкнул.
– Да, милая моя Миа, вы та еще штучка, хотя и в прелестной упаковке.
– Штучка? – пожала плечами я. – Что ж, меня и похуже обзывали.
Я ухмыльнулась, и Уоррен накрыл мою ладонь своей.
– Благодарю вас. Я пока не знаю, что делать с этой информацией, зато знаю, что надо продолжать продвигать мой план. Проект может пострадать, и после вчерашней победы нужно ковать железо, пока горячо. Вы понимаете? Мне надо, чтобы вы делали то, для чего я вас нанял.
– Конечно. Все, что потребуется.
– Хорошо. Просмотрите этот список приемов и распланируйте свое время на следующие несколько недель. Что касается остального, то вы совершенно свободны. По-моему, Аарон предложил показать вам город, если вы, конечно, хотите.
Я энергично закивала. Неизвестно, когда я в следующий раз попаду в столицу нашей страны. Мне хотелось впитать все виды и достопримечательности города.
Уоррен снова потрепал меня по руке.
– До пятницы я буду занят. Нам надо будет посетить благотворительный ужин, организованный местным представительством ООН для различных некоммерческих организаций. А в субботу нас ждут на чаепитии у теперешней пассии Артура. Туда придут, по меньшей мере, еще десять женщин, с которыми тебе придется подружиться. Если ты впишешься в их компанию, то меня пригласят на мероприятия, организованные их мужчинами. А для следующей фазы плана мне необходимо, чтобы эти люди приняли меня в свой внутренний круг. Готова к испытанию?
Приложив руку ко лбу, я отдала честь.
– Так точно, сэр!
– Да, ты определенно та еще штучка. А пока развлекайтесь с моим сыном. В последнее время он появлялся тут нечасто, но теперь, когда ты здесь, он порадовал нас своим присутствием уже дважды за два дня. Любопытно, если не сказать больше.
– М-м-мда, любопытно, – подытожила я и допила свой кофе. – Тогда до пятницы, Уоррен.
– До пятницы, Миа.
От: Сексуального самоанца
Кому: Миа Сандерс
Чтобы вечно тебя помнить.
Текстовое сообщение от Тая поставило меня в тупик, пока я не получила вторую смску с фотографией его правого плеча. На снимке поблескивала новенькая чернильно-черная татуировка, красовавшаяся на прежде девственно-чистом правом плече моего туземца. Самоанский символ дружбы. Тот же символ, который изобразила для меня местная художница и картинку с которым я оставила Таю на память. Тай вытатуировал его на собственном теле. В честь меня. На той стороне, что оставил только для себя. Татуировка была большой, аутентичной на вид и показалось мне просто невероятно прекрасной.
Я вывела на экран список контактов и нажала кнопку вызова. Раздалось несколько гудков, после чего ответила какая-то женщина.
– Привет, телефон Тая, – мило хихикнула она.
– Э, привет. Это Миа. Можно поговорить с Таем?
– Миа! – с небывалым энтузиазмом возопила незнакомка. – Малыш, это Миа!
Малыш. Эта женщина назвала Тая «малышом», причем самым собственническим тоном. Скрестив пальцы, я замерла в ожидании.
– А кто это? – спросила я, надеясь, что угадала верно.
– Это Эми. Помнишь, ты свела нас с Таем в ресторане на прошлой неделе?
Я не смогла удержаться и вскинула кулак в воздух. Затем бесшумно подпрыгнула и сплясала победный танец, включая вышеупомянутый кулак. Натанцевавшись, я вновь переключила внимание на мобильник.
– Да, конечно. Как у вас дела? – заговорщицки поинтересовалась я.
Никогда не утверждала, что я чем-то отличаюсь от обычных девочек. По крайней мере, в той части, которая касается свежих сплетен.
– Ох, Миа, все просто чудесно, – зашептала она. – Я абсолютно…
Вдох.
– …Ну… ты знаешь… он такой…
Снова пауза.
– Идеальный? – подсказала я этой влюбленной по уши и путающейся в словах девчонке.
– Ага. Миа… последняя неделя… это было что-то нереальное. Большое тебе спасибо, – хрипло, как будто задыхаясь от волнения, договорила она.
Улыбнувшись, я откинула руку и обернулась к окну, за которым открывались холмистые ландшафты поместья.
– Не благодари меня. Это все судьба. Я рада, что у вас все срослось.
– Тай хочет поговорить с тобой. Пока, – сказала Эми, но мне показалось, что ее голос доносится из глубокого туннеля и становится все тише и тише – пока не сменился знакомым мне и долгожданным рыком.
– Подружка, вижу, ты получила мое сообщение.
– Татуировка… Тай, это прекрасно.
– Так же, как и ты, и то, что было между нами.
Это сильно меня ударило – прямо в грудь, которую, казалось, на секунду обхватили его сильные, несущие покой руки.
– Я не хочу забыть то, что нас объединяло, только потому, что это изменилось. И не хочу забыть тебя. Мы всегда будем рады видеть тебя здесь, на Оаху, в качестве члена нашей семьи. Миа, мы с тобой друзья. Друзья до последнего. Так уж устроено у нас, у самоанцев. Так устроено у меня. Понимаешь?
Я покачала головой и широко улыбнулась, хотя он не мог этого видеть.
– Да, Тай. Я понимаю и обожаю это в тебе, в твоей самоанской культуре и традиционных ценностях. А теперь скажи, как у тебя с Эми?
– Уехала меньше недели назад и уже готова покопаться в грязном бельишке, да, подружка?
Мне нравилось, когда он использовал эту кличку – долгое рычащее «р-р-р» и протяжное «а».
– Кое-что никогда не меняется, – рассмеялась я, и он хмыкнул в ответ.
– Пока что все хорошо. Похоже, ты была права – кажется, я нашел это.
Мурашки возбуждения и тот внутренний холодок, который пробирает нас всякий раз, когда мы готовы услышать нечто значительное, пронзил каждую мою клеточку.
– Да?
– Да. Я нашел свое «навсегда». И, Миа, это намного, намного больше, чем я когда-либо мог представить.
У меня стиснуло грудь, сердце бешено застучало.
– Ох Тай, я так за тебя рада! Ты это заслужил.
– Как и ты, подружка. Когда же ты пустишься на его поиски?
– Не знаю, Тай. У меня ведь нет мамочки-ясновидящей, предсказывающей мне будущее, верно?
Мы оба рассмеялись.
– Тай, а Эми знает? – спросила я, намотав на палец прядь волос и закусывая самую толстую ее часть.
Отвратная привычка, выдающая мою нервозность, но обычно мне удается сдерживаться. Но не сейчас. Оба мы знали, что для нас единственный способ остаться друзьями – это рассказать Эми о наших отношениях в течение моего месяца на Гавайях и надеяться, что она отнесется к этому спокойно.