Одри Карлан - Всё имеет цену

– Спасибо.

– Не за что. А теперь расскажите, что у вас там произошло.

Судя по всему, заполучить канадские корабли было жизненно важно для запуска проекта Уоррена. Мы сидели у барной стойки посреди этого чопорного приема и опрокидывали стопку за стопкой невероятно дорогого первоклассного виски. К нам присоединилась даже Кристин – она посасывала свои безалкогольные коктейли и явно наслаждалась происходящим. Судя по всему, после сексуальной разрядки она и вправду становилась отличной девчонкой.

Примерно в два ночи шофер Джеймс помог мне и Уоррену подняться по каменной лестнице к особняку. По дороге мы распевали весьма идиотскую версию «Жил-был Анри Четвертый» так громко, что, когда в фойе включился свет, мы оба были изрядно потрясены. Кэтлин, прислонившаяся к перилам лестницы, смотрела на нас, скрестив руки на груди и неодобрительно поджав губы.

– Хорошо провели вечер? – неопределенным тоном спросила она.

Уоррен метнулся к ней со скоростью, более подобающей мужчине в два раза младше него. Он заключил Кэтлин в объятия, после чего выпростал руки и пустился с ней в пляс. Он вертел ее то в одну сторону, то в другую, то опускал практически к самому полу. Я захлопала в ладоши и закачалась, после чего мне пришлось схватиться за Джеймса. Тот сжалился надо мной и тоже закружил в танце рядом с Уорреном и Кэтлин. Мы четверо плясали какое-то время, а затем наши партнеры повели нас вверх по ступенькам.

– О черт, постой. Уоррен, чувак… не забудь рассказать Кэтлин о нашем выигрыше!

Он рассмеялся, а я всей тяжестью повисла на Джеймсе. Без лишних комментариев шофер взвалил меня на плечо, где я и повисла мертвым грузом. Но не забыла при этом хлопнуть его по неожиданно крепкой заднице.

– Круто! – возопила я, но тут вспомнила, что хотела сказать что-то еще.

– Постой…

Я снова шлепнула его по заднице. Он со смехом остановился и попытался схватить меня за руки.

– …и расскажи ей о той жуткой секс-сцене в сортире!

Уоррен так расхохотался, что уселся прямо на пол. Я хотела помочь ему, но, увы, и сама висела вниз головой.

– Котенька, милая, ты ни за что не угадаешь, чем занимались старик Бенуа и его маленькая сочная женушка! – заявил Уоррен.

– Уверена, что ты все мне об этом расскажешь, – ответила она, потрепав его по плечу. – Но сначала мы должны уложить тебя в кроватку.

– Ты же знаешь, что я никогда никому тебя не уступлю, да? – серьезно спросил Уоррен у своей Котеньки.

Джеймс снова пришел в движение. Я снова огрела его по пятой точке, но на сей раз он ответил мне взаимностью.

– Можешь не дергаться? Ты и без того немало весишь.

Я приподнялась, пытаясь заглянуть ему в лицо.

– Ты что, назвал меня жирной?

– Это вряд ли. Но сейчас, напившись вдрызг, ты тоже совсем не перышко! – срезал меня он.

Я капризно захныкала как маленький ребенок.

– Но мы упускаем самое лучшее. Он как раз собирался признаться ей в любви.

Джеймс покачал головой и сжал меня покрепче. Время летело с сумасшедшей скоростью – наш шофер каким-то образом ухитрился доставить меня в мою спальню куда быстрей, чем мне представлялось возможным. Впрочем, когда я навеселе, то внутренние часы у меня пошаливают.

– Все знают, что он влюблен в мисс Кэтлин. Он любит ее уже очень давно.

– Но святилище! – возмутилась я, спьяну забыв о том, что стоит держать язык за зубами.

– Он не знал, что делать с вещами Кэтти. Думал, что, может, Аарон женится и обзаведется детьми и захочет что-то из этого забрать. К тому же он не хочет причинять боль сыну. Старик более сентиментален, чем кажется на первый взгляд, – почти раздраженно фыркнул Джеймс.

Ладно, неважно, – то, что он сказал, действительно многое меняло. Джеймс сгрузил меня на кровать. Затем подошел к шкафу, вытащил майку и пару пижамных штанов и швырнул на постель.

– Вот твой пеньюар. И пожалуйста, не говори, что тебе нужна помощь.

В ответ я расплылась в призывной улыбке.

– А ты не предлагаешь помочь? – ехидно поинтересовалась я, окончательно поглупев от виски.

– Черта с два. Жена нарежет из моей жопы полоски мяса и скормит нашим псам. И это после того, как ее братья переломают мне все кости, – рассмеялся он.

– О-о, а у тебя есть жена? – спросила я, зарываясь в подушку.

– Ага. У меня есть жена – редкостная стерва, в которую я влюблен со всеми потрохами. Я никогда не изменю ей, – поведал мне Джеймс, расстегивая на мне туфли и снимая их. – Кстати, прикольная татушка. Хорошо, что туфли ее не натерли. Судя по виду, уже почти зажило.

– Хорошо, – сказала я, имея в виду его жену, а не татуировку.

А затем, как и всякая пьяная в стельку девица, утратившая последние остатки разума, я вывалила ему личную информацию, которой в других обстоятельствах делиться бы не стала.

– А знаешь, у меня есть Уэс.

Я вспомнила о нашем сеансе сексмсок раньше на этой неделе, и температура у меня сразу подскочила.

– У тебя есть Уэс, – повторил Джеймс, явно позабавленный моим откровением. – Предполагаю, что это мужчина.

Он со смехом протянул мне пижаму, которую достал из шкафа. Или, скорее, хлестнул меня ей по лицу.

– Ну, он не совсем мой, но больше мой, чем чей-то еще.

– Понятно. Запутанная история.

Боже, он и не представлял, насколько.

Джеймс помог мне опереться на подушки, но тут я объявила:

– Кажется, меня сейчас стошнит.

Поворчав, он отвел меня в ванную, где я и провела остаток ночи, извергая содержимое желудка в унитаз. В какой-то момент Джеймс ушел, и рядом очутилась Кэтлин. Как алоэ на ожог, она положила прохладное полотенце мне на затылок и успокоила, шепча нежные слова и легонько поглаживая по волосам и спине. Колени болели после многочасового – по ощущениям – стояния на плитке. Я не понимала, который сейчас час и где я нахожусь. Чувствовала только, что умираю.

Когда наступило утро, меня посетило похмелье размером с Техас. Халат на мне висел вкривь и вкось, но это беспокоило меня в последнюю очередь. Казалось, при каждом шаге строительный рабочий долбит мне череп перфоратором. Добравшись до обеденного стола, я обнаружила, что Уоррен выглядит немногим лучше. В первый раз я увидела его не в костюме, а в сатиновой мужской пижаме. Будь я в форме, отпустила бы по этому поводу шутку-другую, но весь ум и чувство юмора вылились из меня с последними сухими рвотными спазмами.

– Дерьмово выглядите, – заметила я, глядя на него одним глазом.

Во второй глаз, похоже, вогнали гвоздь – и он вонзался все глубже в роговицу с каждым лучиком света. Лучше уж было держать его закрытым.

Налитые кровью глаза Уоррена окинули меня взглядом – начиная с пожеванной пижамы и заканчивая крысиным гнездом на голове, которое я еще недавно считала шикарной гривой. Увы, не сейчас. Сейчас я даже не могла продрать их гребнем. Когда я попробовала, мне почудилось, что за волосы тянут крошечные волосяные гномики, пытающиеся выдрать каждую прядку с корнем. Голова превратилась в запретную зону до тех пор, пока я не вылью на нее солидную порцию кондиционера.

– Рыбак рыбака видит издалека, – проскрипел Уоррен сквозь сжатые зубы, прижимая руку к виску. – Боже, сколько мы вчера выпили?

– Э, ну скажем так – больше, чем нужно.

В столовую вошла Кэтлин с тарелками, нагруженными беконом, сосисками, бисквитами и мясной подливкой. Похмельный завтрак для любого профессионального алконавта. Мне захотелось рухнуть на колени и поцеловать ее ноги в хорошеньких туфельках на шпильках.

– Я так тебя обожаю, – заявила я, глядя на нее, как на второе пришествие Иисуса.

Она потрепала меня по голове, словно я была ее верным песиком.

– Я знаю, милая. Ты несколько раз повторила мне это прошлой ночью, когда уверяла, что не участвовала в тройничке с Уорреном, канадцем и… кто там был еще… ах да, беременяшкой.

Уоррен подавился кофе, а я застонала.

– Прошу прощения. Я явно вышла за грань. Ну, в смысле последние пять стопок точно были лишние.

– Еще ты постоянно твердила о Джеймсе.

– О нашем шофере? – спросил Уоррен.

– Да, дорогой. Ты говорила, что он очень сексуальный, милый, и что у него есть подлюка-жена, в которую он влюблен по уши.

Уголки ее губ поднялись в легкой улыбке, которую я так полюбила.

Я запихнула в рот огромный кусок бисквита, сдобренного подливкой, после чего ткнула вилкой в сторону Кэтлин.

– Эта часть чистая правда. Он сам признался!