Одри Карлан - Всё имеет цену

Аарон зажал меня, упершись в кровать руками по обе стороны от моих бедер.

– К моему глубочайшему восторгу, ты металась голышом по кровати и явно нуждалась в ком-то, кто поможет тебе снять напряжение.

Он провел пальцем по моей руке, от плеча до кисти, в которой я по-прежнему сжимала простыню. Я вздрогнула, но не от возбуждения.

– Аарон… – мой голос дрогнул, и его глаза сузились. – Я нехорошо себя чувствую. Мы с твоим отцом слишком много выпили прошлой ночью. Мне надо проспаться. И ты не должен был входить в мою комнату, не постучавшись.

Он подался ближе и повел носом, вдыхая запах моих волос. По всему телу у меня бежали мурашки, а тревожные сирены в мозгу просто надрывались.

– Я постучал. Ты не ответила.

– Потому что я спала.

– Знаю, но сейчас ты не спишь. Сейчас ты вполне себе бодрствуешь и вполне голенькая. Думаю, нам надо что-нибудь с этим сделать.

Его губы прижались к моей шее.

– М-м-м, какая сладенькая. Чистый мед.

Чистый мед.

Я судорожно сглотнула, чувствуя, как кислая рвота поднимается по пищеводу и заполняет глотку. Если Аарон не подвинется, я блевану прямо на него – и так ему и надо после того фокуса, что он тут выкинул. Я сильно толкнула его в грудь, скатилась с кровати и едва успела добраться до мусорной корзины, стоявшей у стола, прежде чем расстаться со своим завтраком.

– Боже, тебе и правда плохо, – с явным отвращением произнес Аарон.

Он даже не пытался помочь мне, пока я выблевывала содержимое желудка в корзину, кашляя и задыхаясь. Я слышала шелест одежды, и мне оставалось лишь надеяться, что он натягивает ее на себя.

– Кэтлин! – проревел Аарон. – Кэтлин, иди сюда. Миа плохо.

Он продолжал орать, терзая мой и без того исстрадавшийся мозг своими воплями.

Вдалеке послышался стук каблуков. Потом он приблизился, и Кэтлин в своих аккуратных туфельках ворвалась в комнату.

– Ох боже милосердный! Миа, бедняжка моя.

Я с радостью ощутила успокаивающее прикосновение ее прохладных рук к спине. Как сильно это отличалось от непрошеных прикосновений Аарона!

– Разберись с ней. Я буду у отца. До следующего раза, Миа, – хладнокровно заявил он, выходя из комнаты.

Меня вновь скрутили спазмы. После нескольких минут сухой рвоты Кэтлин помогла мне встать на ноги и отвела в душ.

– Милая девочка. Боюсь, как бы у тебя не было алкогольного отравления. Может, мне надо отвезти тебя в больницу.

– У меня нет медстраховки, – ответила я, покачав головой.

Вообще-то теперь, когда я работала на свою тетушку Милли, у меня могла появиться страховка. Надо будет проверить. В любом случае я не собиралась ложиться с больницу из-за того, что перебрала вискаря.

– Все в порядке. Сон, еда и питье, и я буду как новенькая. Плюс не притрагиваться к спиртному еще лет десять как минимум.

– Хорошо, милая, – робко улыбнулась Кэтлин. – Давай-ка уложим тебя.

Кэтлин помогла мне натянуть пару леггинсов. Я настояла на том, чтобы надеть спортивный лифчик и футболку. В этом доме я спала голышом в последний раз.

– А что Аарон делал в твоей комнате, когда тебя голую тошнило в мусорное ведро? – мягко поинтересовалась Кэтлин.

В ее голосе не было и намека на осуждение.

Я сглотнула и вздохнула.

– Не знаю. Думаю, я нравлюсь ему или что-то в этом роде. Но, честное слово, он вел себя неподобающе. Трогал меня во сне; это было жутковато.

При этом вспоминании меня пробрала дрожь.

Глаза Кэтлин широко распахнулись, и я тут же поняла, что лучше мне было держать язык за зубами. Румянец выступил на груди экономки, поднялся по шее и затопил щеки. Лоб нахмурился, глаза превратились в узкие щелочки. Кожа вокруг ее губ побелела, и кроткая Кэтлин неожиданно рявкнула:

– Он трогал тебя, пока ты спала?

– Э, не так, как ты думаешь.

Ну, технически говоря, думала она верно, но для меня это не было поводом что-то предпринимать.

– Но это сексуальное насилие. Его отец просто с ума сойдет от ярости! – заявила она таким жестким тоном, что, клянусь, им можно было резать стекло.

Я покачала головой и положила руки на плечи Кэтлин.

– Все в порядке. Я в порядке. Да, он вел себя слегка неподобающе, но мы флиртовали во время наших последних встреч. Я со всем разобралась. Все в норме. Не надо раздувать из этого скандал. Этого больше не произойдет.

Кэтлин смерила меня ледяным взглядом.

– Миа, – начала она, но я ее перебила.

– Нет, Кэтлин. Я все держу под контролем. Я вообще не должна была ничего говорить. Я со всем справилась, так что волноваться не о чем.

Правда, это тоже было ложью, но я намеревалась все исправить, когда буду чувствовать себя получше и останусь наедине с Шипли-младшим.

Кэтлин глубоко вздохнула, и ее плечи поникли.

– Ты уверена? Уоррен никогда бы не допустил, чтобы мужчина прикасался к женщине без четко выраженного ею согласия.

Я быстро кивнула.

– Знаю, и я все понимаю. Думаю, что-то такое подразумевалось во время наших предыдущих разговоров с Аароном, и он просто решил приступить к делу в неудачный момент. Вот и все. Никто не пострадал. Я в порядке, и я с ним поговорю.

Я подалась ближе и заглянула ей в лицо, чтобы она видела – я говорю искренне.

– Я разберусь с этим сама, ладно?

Коротко кивнув и медленно выдохнув, Кэтлин обняла меня.

– Ладно. Просто дай мне знать, если тебе что-то понадобится. Все что угодно.

Она потрепала меня по спине, словно я была одной из ее детей. Интересно, у нее вообще были дети? Я решила, что спрошу об этом позже, когда тучи рассеются.

– Так и сделаю.

Я крепко сжала хрупкую фигурку Кэтлин, наслаждаясь исходящим от нее чувством материнского тепла.

После того как она ушла, предоставив меня самой себе, и после того как я убрала все последствия своего последнего недомогания, я уселась на кровать и опустила голову на руки. Как далеко бы это могло зайти? Неужели он действительно воспользовался бы моей слабостью? Вся сцена вновь прокрутилась у меня в голове, словно я нажала кнопку перемотки. Остановился бы он, если бы меня не стошнило? Я выкинула из головы эти мысли. Размышляя об этом, я не получила бы ничего, кроме головной боли и сомнений в себе. Когда у меня будет шанс, я поговорю с Аароном. Скажу ему, как неподобающе он себя вел, и совершенно недвусмысленно поясню: того, что между нами возникло, сексуального влечения или как его там, теперь уже нет, и оно никогда не вернется.

Но к чему, черт возьми, был этот сон с Уэсом? Наверное, всему виной сексмски, которыми мы перекидывались на прошлой неделе, и спиртное, творящее с подсознанием странные вещи. Ведь так? Сон казался настолько реальным. Я все еще чувствовала дрожь возбуждения, когда вспоминала то, чем мы занимались.

Испустив протяжный стон, я вытащила мобильник и набрала свою подруженцию.

– Эй, ты что, читаешь мысли или вроде того? – проворчала она в трубку.

– А в чем дело? – спросила я, наконец-то, впервые за этот день, собрав все мозги в кучку.

Джин не восклицала «ой-вэй» и не вскидывала руки к небесам, как другие люди. Если ей что-то не нравилось, она так и говорила, а не дулась месяцами, накапливая обиду.

Джинель некоторое время молчала, после чего щелкнула языком.

– Я как раз сидела тут и крутила в пальцах незажженную сигарету, убеждая себя, что не надо ее закуривать.

Мне знаком был этот тон. Сожаление.

Я закрыла глаза и спросила:

– Джин, детка, сколько ты уже в завязке?

– Три месяца, две недели и два дня.

Она выпалила эти цифры, словно отмечала на своем внутреннем календаре каждый день без сигареты, как алкоголик – без выпивки.

– И ты так хорошо справляешься. Не делай этого. Ты же была так рада, что бросила… и помнишь об этой шоколадке с арахисовым маслом, о которой ты мне писала? О той, которую ты съела и вдруг почувствовала, что пробуешь ее как будто в первый раз, теперь, когда твои вкусовые сосочки очистились от раковых палочек?

В трубке раздался тяжелый вздох.

– Да, и это было действительно вкусно. Все еще не могу поверить, насколько. В смысле кто устоит перед шоколадными конфетами с арахисовым маслом «Риз»? Они практически лучшее лакомство в мире…

– Верно.

– …и я как будто никогда не пробовала ничего вкуснее. Курение убивает вкусовые сосочки, – хладнокровно констатировала она.

– И ты же помнишь, горячие парни не любят трахаться с курящими телками.