Одри Карлан - Всё имеет цену

– Я сейчас оттрахаю тебя так жестко, как ты, шлюха, заслуживаешь. Долбаная шваль, – проревел он, брызгая слюной мне в лицо.

Аарон уже не был тем мужчиной, с которым я познакомилась по приезде. Не был тем, с кем я пару раз мило поболтала, с кем флиртовала. Нет, сейчас он был тем, кто без малейших угрызений совести лапал меня во сне. Мой первый звоночек, который ясно подсказал – с молодым сенатором что-то не так.

Я ощущала, как головка его члена утыкается мне в пах, как он ведет ею по внутренней части моего бедра.

– Нет, – прошептала я и замотала головой, лишь для того, чтобы получить в ответ омерзительную ухмылку.

Я закричала, и он зажал мне ладонью рот, заглушая звук. Я впилась в ладонь зубами. Он выругался и снова треснул меня головой об стену. На сей раз я сползла вниз, почти не чувствуя собственного тела. Еще пару секунд – и я потеряю сознание, и тогда он возьмет меня. Может, так даже лучше. Лучше не знать, что он делает со мной, чем находиться в сознании и ощущать все те гадости, что он будет вытворять с моим телом. В ту секунду я молилась о благословенной черноте.

– Готова к тому, чтобы тебя хорошенько вздрючили?

Это было последним, что я услышала, и произнесено оно было с величайшим презрением. Не думала, что такое может вырваться из уст молодого, всеми обожаемого сенатора. Человека, которому в самом скором времени прочили президентство.

Я ожидала первого толчка, но вместо этого моей кожи коснулся прохладный ветерок. Вес, который прижимал меня к стене, исчез. Сквозь шум в ушах и истошные удары сердца я смутно различила звуки борьбы, кряхтение и как чьи-то ноги скребут по бетону. Мои колени подогнулись и врезались в бетонную дорожку, и я тяжело осела на землю, не в силах удержать равновесие.

– Я тебе сейчас покажу, что такое хорошая вздрючка, ты, долбаный кусок дерьма! – проревел Мейсон.

Я подняла голову. В висках гудело, словно вокруг меня вилась стая разъяренных пчел – но все же сквозь туман замешательства я разглядела, что Мейсон сцепился с Аароном в настоящем бою без правил. В какой-то момент Аарон, очевидно, успел снова надеть штаны, потому что в этом поединке не было обнаженного тела – только неотразимо привлекательные мужчины в смокингах. Моргнув, я заметила в отдалении Рейчел – она бежала к нам сквозь толпу. Сначала под ее каблуками скрипел гравий, потом они громко зацокали по камню ступеней.

– Боже мой! Мейсон, где Миа? – вскрикнула Рейчел.

Я попыталась ответить, но голоса не было. Парочка лишних ударов по голове временно лишила меня дара речи.

Мейсон размахнулся и врезал кулаком прямо в лицо Аарону. Изо рта сенатора выплеснулась кровь, окрасив алым серый бетон. Глаза у меня закатились, и я поняла, что меня сейчас стошнит. Содрогаясь от рвотных позывов, я слышала, как Мейсон что-то говорит, но не могла разобрать, что. Я растянулась на влажных, прохладных камнях и прижалась к ним щекой и виском, стараясь унять боль, постепенно охватывающую каждую клеточку моего тела. Кипящая вулканическая кислота у меня в желудке прорывалась наружу, круша внутренности. Рвота подступала к горлу. Меня выворачивало наизнанку, а я едва могла приподнять или повернуть голову.

– Миа, нет. О господи, милая.

Голос Рейчел пробился сквозь дымку беспамятства, и я почувствовала, как она приподнимает меня и укладывает себе на колени.

– Малыш, она голая от талии и ниже и избитая.

Она одернула мое платье, прикрывая голые ноги и прочее. Ее пальцы легонько ощупали ссадины на моей спине и липкую субстанцию на голове. Похоже, библиотечной стене достался немаленький кусочек моей спины.

– Ей надо в больницу, – дрожащим голосом прокричала Рейчел.

Издалека донеслось мощное рычание и звуки ударов. Большие, тяжелые капли какой-то жидкости закапали мне на щеки. Одна стекла вниз, на губу. Я облизнулась, почувствовала соленый привкус и поняла, что это слезы Рейчел. Рейчел наклонилась ниже и поцеловала меня в лоб.

– Все будет хорошо. Мы о тебе позаботимся.

В какой-то момент надо мной все-таки сомкнулась чернота.

Химический запах больничных обезболивающих защекотал нос. Я облизнулась, но не почувствовала ничего, кроме жесткой текстуры бинтов. Еще до того, как глаза открылись, мне в губы мягко ткнулась трубочка. Я жадно присосалась к ней, втягивая воду. Ранка на моей распухшей губе – там, где Аарон впился в нее зубами, – отозвалась жгучей болью. Я открыла глаза и обнаружила, что надо мной склонилась Рейчел. И еще что-то теплое и тяжелое лежало у меня на руке. Переведя взгляд вниз, на гору одеял, я обнаружила медно-рыжую шевелюру и широкую пятерню, обхватывающую мою ладонь. Костяшки пальцев у обладателя пятерни были ободраны до крови. Шевельнув второй рукой, я погрузила пальцы в шелковистую роскошь волос Мейсона.

Он медленно приподнял голову. Его зеленые глаза потемнели от грусти. Я выдавила из себя настолько широкую улыбку, насколько позволяла опухшая губа. Мейсон перевернул мою руку и поцеловал ладонь.

– Как самочувствие, сладенькая?

Я несколько раз моргнула и мысленно провела инвентаризацию частей своего тела. На коленях, похоже, остались синяки, спина болела так, словно ее жарили в адском пламени, но хуже всего был гулкий барабан у меня в голове.

– Он меня?.. – Я остановилась, не в силах произнести это вслух.

Рейчел погладила меня по макушке, то и дело отводя с лица непослушные локоны. По ее щекам катились слезы. Мейсон сжал зубы и мотнул головой.

– Нет, не успел. Слава богу. Если бы он…

На лице Мейса появилось яростное выражение, которого я у него никогда прежде не видела. Что-то среднее между злобой и чистой ненавистью.

– Я бы прикончил его голыми руками. Но и так состояние у него неважное. Копы арестовали его за нападение. Он может послать своей чертовой карьере прощальный поцелуй.

Я зажмурилась и дала волю слезам.

– Господи, надо было действовать решительней, когда я проснулась и обнаружила, что он лапал меня во сне…

– ЧТО?!

Мейсон заорал так громко, что барабанщик у меня в голове решил поддать жару. Он застучал с таким энтузиазмом, что мне пришлось прижать руки к вискам. Обе ладони болели и были ободраны.

– Мейс… – выдохнула Рейчел, хватая его за руку и утихомиривая.

– Ее голова, малыш, – напомнила она. – Сотрясение – это тяжело, и ей больно. Я вижу по ее лицу.

Мейсон наклонился и покрыл поцелуями весь мой лоб. Следует признать, что после такого дерьмового вечера это было необычайно приятно – но слезы не просушило. Они текли ручейками у меня по щекам. Кожу на лице пощипывало от такого количества соли. Мейсон тихонько шептал мне утешения, говорил, что позаботится обо мне. Что родные заботятся друг о друге.

Пока Мейсон утешал меня, Рейчел говорила с кем-то по телефону.

– Да, она в порядке. У нее была тяжелая ночь. А кто это? Ах да, она была с вами на Гавайях. Да, один сенатор сильно ее потрепал, но сейчас она в норме. Прошу прощения? Что вы собираетесь сделать? Алло?

– О нет. Кто это был? – окликнула я Рейчел.

Держа телефон в руке, она взглянула на экран.

– Тут написано: «Сексуальный самоанец».

Я зажмурилась и застонала.

– Значит, ты сказала Таю, что я угодила в больницу после побоев, полученных от сенатора? – спросила я.

Голос у меня при этом был натянутый, как пара джинсов шестого размера на моей попке, толком не влезающей даже в восьмой.

– А это плохо? – поинтересовалась Рейчел, улыбаясь своей типичной улыбкой.

Она и понятия не имела, какую лавину дерьма спустила с цепи. Я протянула руку к телефону. Рейчел вложила мобильник мне в ладонь, и я принялась отчаянно соображать, как бы остудить пыл этого большого самоанского удальца, – но тут гудение в ушах усилилось, голова закружилась, и я вновь почувствовала тошноту. Решив, что могу позвонить Таю позже, я отключила телефон.

– Больше не отвечай на звонки. Ни к чему хорошему это не приведет.

– Почему? – нахмурилась она.

– Неважно, я сама со всем разберусь, – ответила я, устало закрывая глаза.

Меня будили еще четыре раза за ночь, чтобы проверить, как я переношу сотрясение мозга. Когда я проснулась окончательно, мою руку сжимала другая, намного более широкая ладонь. Еще одна обнимала меня за шею, причем большой палец был твердо прижат к пульсу. Еще не видя своего гостя, я почувствовала его запах. Это сочетание дыма, дерева и океана навеяло на меня невероятное чувство покоя. Мне даже не нужно было открывать глаза, потому что я и так знала, что увижу.