— Нет у меня никакого акцента, — ответила я. — А вот у тебя он точно есть.
— А ты постоянно меня смешишь. Мало кому из девушек это удается.
— Брось! Просто ты еще не встретил подходящую девушку.
— Полагаю, что встретил.
Джош замолчал и возвел глаза к небесам, словно пытаясь подавить душевный порыв. А потом улыбнулся, понимая всю нелепость ситуации, когда двое взрослых, почти тридцатилетних, людей топчутся в дверях и не решаются поцеловаться. И эта его улыбка меня сломала.
Я легонько обняла его за шею. Поднялась на цыпочки и поцеловала. Я сказала себе, что нечего ворошить прошлое. Сказала себе, что две недели — достаточно большой срок, чтобы принять решение, особенно если учесть, что с Сэмом я была в разлуке несколько месяцев и почти привыкла к статусу одинокой женщины. Я сказала себе, что нужно двигаться дальше.
Джош ни секунды не колебался. Он ответил на поцелуй, после чего обхватил мою спину руками и прижал к стене, навалившись всей тяжестью своего тела, что, впрочем, оказалось даже приятно. Он страстно поцеловал меня, и я заставила себя отбросить ненужные мысли и отдаться чувственному наслаждению от близости мужского тела, более стройного и крепкого, чем у того, кого я когда-то любила, от прикосновения властных мужских губ к своему рту. Такой красивый американец. Мы оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Мы оба были словно в тумане.
— Если я сейчас не уйду… — Джош попятился, растерянно моргая, и потрогал себя за шею.
Я улыбнулась. Черт, помада наверняка размазалась по всему лицу!
— Тебе рано вставать. Поговорим завтра. — Я открыла дверь и, чмокнув Джоша в щеку, выпустила его в общий коридор.
Когда я закрыла дверь, Дин Мартин с отвращением уставился на меня выпученными глазами.
— Ну что еще? — спросила я. — Ну что? Вот видишь, я одна.
Он недовольно опустил голову, повернулся и потрусил в сторону кухни.
Глава 23
Кому: MrandMrsBernardClark@yahoo.com
От кого: BusyBee@gmail.com
Мама, привет!
Было приятно узнать, что вы с Марией замечательно посидели за чаем в «Фортнум энд Мейсон» на день рождения Марии. И да, я совершенно согласна, что это явная обдираловка за пакет печенья. Не сомневаюсь, дома вы с Марией могли бы испечь печенье ничуть не хуже. У тебя оно получается особенно воздушным. И я охотно верю, что туалет в кинотеатре никуда не годился. У Марии, как у работницы этой сферы, наверняка наметанный глаз на подобные вещи. Я рада, что кто-то следит за удовлетворением твоих… гигиенических нужд.
У меня все замечательно. В Нью-Йорке сейчас довольно прохладно, но ты ведь меня знаешь. Одежда на все случаи жизни! У меня есть кое-какие проблемы с работой, но, надеюсь, к тому времени, как мы сможем поговорить по телефону, все образуется. И да, я совершенно не переживаю насчет Сэма. Просто кое-какие трудности.
Сожалею, что дедушке стало хуже. Надеюсь, когда он поправится, ты снова сможешь ходить на вечерние курсы.
Я скучаю по всем вам. Очень, очень.
И очень люблю.
P. S. Лучше писать мне или посылать имейлы через Натана. У нас сейчас некоторые сложности с почтой.
Миссис Де Витт вышла из больницы через десять дней после поступления туда. Маленькая старушка, щурившаяся от непривычного дневного света, правая рука в гипсе, слишком тяжелом для ее хрупкой фигурки. Я привезла ее домой на такси. Ашок встретил миссис Де Витт на тротуаре и помог ей подняться по лестнице. И впервые за все это время старая дама не цеплялась к нему и не прогоняла прочь, а послушно шла рядом, словно утратив чувство равновесия. Я привезла наряд, который она потребовала: бледно-голубой брючный костюм 1970-х годов французского модного дома «Селин», бледно-желтую шелковую блузку и бледно-розовый шерстяной берет, а также кое-какую косметику с туалетного столика, которую я, сев на край больничной койки, помогла ей нанести. По словам миссис Де Витт, когда она попыталась самостоятельно наложить макияж левой рукой, то стала похожа на алкоголичку, за завтраком принявшую на грудь три «сайдкара»[14].
Дин Мартин в полном восторге ходил за хозяйкой по пятам, заглядывал ей в лицо и время от времени бросал на меня выразительные взгляды, типа пожила и хватит, пора бы и честь знать. На самом деле между Дином Мартином и мной уже установилось нечто вроде хрупкого перемирия. Он покорно ел собачью еду, по вечерам сворачивался клубком у меня на коленях и, похоже, даже стал получать удовольствие от быстрой ходьбы и длинных прогулок, потому что всякий раз, как я брала в руки поводок, он начинал как сумасшедший вилять похожим на закорючку хвостиком.
Миссис Де Витт была безумно рада снова видеть своего ненаглядного песика, правда, радость эта выражалась у нее в виде бесконечных сетований по поводу моего явного неумения ухаживать за ним — за полдня она успела попенять мне на то, что он похудел и что набрал лишний вес, — и слезливых причитаний:
— Мой бедный малыш! Как я могла оставить тебя с чужим человеком?! Неужели я это сделала?! А она за тобой плохо ухаживала! Но ничего, мамочка уже дома. И все будет хорошо.
И если миссис Де Витт была явно счастлива снова оказаться дома, то я, в свою очередь, не могла скрыть своего беспокойства. Похоже, ей требовалось огромное количество таблеток, даже по американским меркам, и у меня закралось подозрение, а нет ли у нее синдрома ломких костей: слишком уж много лекарств для сломанного запястья. Я поделилась своими опасениями с Триной, но она, от души посмеявшись, ответила, что в Англии в таком случае прописали бы болеутоляющее и запретили бы поднимать тяжести.
Однако в больнице миссис Де Витт, похоже, еще больше сдала. Она стала очень бледной, то и дело кашляла, одежда висела на ней мешком. Когда я приготовила ей макароны с сыром, она поклевала как птичка и со словами, что все очень вкусно, демонстративно отодвинула тарелку:
— Полагаю, мой желудок просто-напросто съежился в этом ужасном заведении. Наверное, чтобы защититься от их отвратительной еды.
У миссис Де Витт ушло целых полдня на то, чтобы снова привыкнуть к своей квартире. Старушка, ковыляя, переходила из комнаты в комнату удостовериться, что все именно так, как должно быть, ну а я старалась не расценивать это как желание проверить мою порядочность. Наконец она села в мягкое кресло с высокой спинкой и облегченно вздохнула:
— Какое счастье снова оказаться дома! Невозможно передать словами.
Она произнесла это с таким видом, будто уже и не надеялась вернуться сюда. После чего сразу задремала. И я подумала о том, что моему дедушке здорово повезло с дочерью, которая обеспечивает ему такой прекрасный уход.
Миссис Де Витт была слишком слаба, чтобы оставаться одной, и она явно не спешила со мной распрощаться. В результате мы пришли к молчаливому соглашению, что я остаюсь. Я помогала ей умываться и одеваться, готовила еду и, по крайней мере первую неделю, несколько раз в день выгуливала Дина Мартина. А к концу этой недели я обнаружила, что миссис Де Витт освободила мне немного жизненного пространства в четвертой спальне, убрав книги и предметы одежды с прикроватного столика и полки, на которую я теперь могла сложить свое барахло. Я реквизировала гостевую ванную, хорошенько ее отдраила и открыла краны, чтобы пропустить воду. А затем незаметно отмыла всю грязь на кухне и в ванной комнате миссис Де Витт, которую та в силу слабого зрения не замечала.
Я возила миссис Де Витт в больницу на консультации с врачом; мы с Дином Мартином ждали снаружи, пока мне не разрешали забрать миссис Де Витт. Я отвела миссис Де Витт к парикмахеру, уложившему ее тонкие седые волосы привычными аккуратными волнами, что преобразило старую даму гораздо сильнее, чем все медицинские процедуры. Еще я помогала ей накладывать косметику и отыскивала для нее бесчисленные пары очков. А она прочувствованно благодарила меня за помощь, словно самого дорогого гостя.
Понимая, что, как человеку, долго жившему в одиночестве, ей необходимо личное пространство, днем я нередко уходила на пару часов, сидела в библиотеке, занималась поисками работы, но уже не так лихорадочно, как раньше, да и вообще, положа руку на сердце, мне пока не слишком хотелось что-то менять. Вернувшись, я, как правило, заставала миссис Де Витт в кресле перед телевизором.