Джоджо Мойес - Всё та же я

— А он уже демонстрировал вам свой коронный номер в галерее шепота?

— Вы о чем?

Она, должно быть, заметила ошарашенное выражение моего лица и наклонилась чуть ближе:

— Фелисити Либерман, ты самая красивая девушка Нью-Йорка. — Она бросила взгляд на Джоша, затем на меня. — Ой, только не надо на меня так смотреть. Мы ведь это несерьезно. И Джошу вы действительно нравитесь. На работе он только о вас и говорит. Нет, у него определенно серьезные намерения. Хотя одному Богу известно, что движет этими мужчинами! Верно?

Я натужно рассмеялась:

— Верно.

К тому времени как мистер Дюмон произнес в свой адрес хвалебную речь, после чего пары начали потихоньку расползаться по домам, я уже успела изрядно нагрузиться и теперь мучилась похмельем. Джош предупредительно распахнул передо мной дверь ожидающего нас такси, но я сказала, что предпочитаю прогуляться.

— А разве ты не хочешь заехать ко мне? Мы могли бы заказать что-нибудь перекусить.

— Я устала. А утром нужно отвезти Марго к врачу. — У меня болели щеки от бесконечных фальшивых улыбок.

Глаза Джоша впились в мое лицо.

— Ты на меня сердишься.

— Я на тебя не сержусь.

— Ты сердишься из-за того, что я наврал насчет твоей работы. — Он взял меня за руку. — Луиза, солнышко, я вовсе не хотел тебя обидеть.

— Но ты хотел, чтобы я изобразила из себя того, кем отнюдь не являюсь. Ты считаешь меня ниже их.

— Нет. Я считаю тебя удивительной. Просто ты можешь достичь гораздо большего, ведь у тебя такой громадный потенциал, и я…

— Давай не будем говорить о моем потенциале. Хорошо? Это звучит чересчур покровительственно и оскорбительно, и… Короче, я не хочу, чтобы ты мне это говорил. Идет?

— Ого! — Джош оглянулся, возможно, проверить, не смотрят ли на нас его коллеги. Потом взял меня под руку. — Ну а теперь скажи, что на самом деле стряслось.

Я уставилась под ноги. Вообще-то, я не хотела ничего говорить, но меня уже понесло.

— Скажи, со сколькими?

— Что значит «со сколькими»?

— Со сколькими женщинами ты уже проделывал этот трюк раньше? В галерее шепота?

И тут до него дошло. Он закатил глаза и на секунду отвернулся:

— Фелисити.

— Ага. Фелисити.

— Ну да. Ты не была первой. Но это же очень мило. Разве нет? Я решил, тебе понравится. Послушай, я просто хотел, чтобы ты улыбнулась. — (Мы стояли у открытой двери такси, счетчик щелкал, водитель выжидающе смотрел в зеркало заднего вида.) — И я действительно заставил тебя улыбнуться. Ведь так? И у нас с тобой был неповторимый момент. Или нет?

— Но у тебя уже был этот неповторимый момент. Но только с кем-то другим.

— Я тебя умоляю! Разве я единственный мужчина, кому ты говорила ласковые слова, а? Ради которого наряжалась? С кем занималась любовью? Мы же не дети. И каждый имеет определенный жизненный багаж за плечами.

— И использует уже опробованные приемы.

— Это несправедливо.

Я перевела дух:

— Извини. Но дело не только в этой дурацкой галерее шепота. Просто подобные мероприятия не по мне. Я не привыкла изображать из себя кого-то, кем не являюсь.

Джош попытался улыбнуться, выражение его лица смягчилось.

— Эй, ты освоишься! И когда узнаешь их поближе, то поймешь, что они милые люди. Даже те девушки, с которыми я когда-то встречался.

— Поверю тебе на слово.

— Мы с тобой как-нибудь сходим на наш корпоративный софтбол. Это мероприятие не столь высокого уровня. Тебе точно понравится. — И когда я слабо улыбнулась в ответ, Джош наклонился и поцеловал меня. — Ну что, мир?

— Мир.

— Уверена, что не хочешь поехать со мной?

— Мне нужно проведать Марго. Плюс у меня дико болит голова.

— Вот к чему приводит невоздержанность в потреблении алкоголя! Тебе нужно выпить побольше воды. Вероятно, у тебя просто-напросто обезвоживание. Я завтра тебе позвоню. — Он поцеловал меня, сел в такси и закрыл дверь.

А я все стояла и смотрела, смотрела. Джош помахал мне, после чего постучал по перегородке, показывая таксисту, что тот может ехать.

Вернувшись домой, я посмотрела на настенные часы в вестибюле, обнаружив, к своему удивлению, что сейчас только половина седьмого. А мне показалось, что сегодняшний день растянулся на целую вечность. Я сняла туфли, испытывая знакомое только женщинам невероятное облегчение оттого, что можно утопить измученные пальцы ног в толстом ворсе ковра, и босиком направилась к квартире Марго. Я чувствовала себя усталой и раздраженной, хотя и сама не могла толком понять почему, словно меня заставили играть в игру, правил которой я не понимаю. Ведь я нутром чувствовала, что зря согласилась пойти на этот корпоратив. И в ушах по-прежнему стояли слова Фелисити Либерман: А он уже демонстрировал вам свой коронный номер в галерее шепота?

Войдя в квартиру, я наклонилась погладить бросившегося мне навстречу Дина Мартина. Его сморщенная мордочка светилась таким неподдельным восторгом, что у меня сразу же поднялось настроение. Я села на пол, позволив ему запрыгивать на меня и лизать мне лицо крошечным розовым язычком.

— Марго, я вернулась! — крикнула я.

— Я, собственно, и не рассчитывала, что это Джордж Клуни, — услышала я в ответ. — Впрочем, тем хуже для меня. Ну как там степфордские жены? Джош еще не обратил тебя в свою веру?

— Марго, день прошел чудесно, — соврала я. — И все были очень милыми.

— Все так плохо, а? Дорогая, если случайно будешь проходить мимо кухни, не нальешь мне немного вермута?

— Какой еще, к черту, вермут?! — прошептала я, обращаясь к мопсу, самозабвенно чесавшему задней лапой у себя за ухом.

— Кстати, если хочешь, можешь себе тоже налить. Мне кажется, сейчас он тебе явно не повредит.

Я уже вставала с пола, как вдруг зазвонил мой телефон. И меня сразу же заколотило. Это, должно быть, Джош, но я еще была морально не готова общаться с ним. Однако, взглянув на экран, я с удивлением увидела номер телефона родителей. Я прижала мобильник к уху:

— Папа?

— Луиза? Слава богу!

Я посмотрела на часы:

— У вас все в порядке? Ведь в Англии сейчас глубокая ночь!

— Дорогая, у меня плохие новости. Это твой дедушка.

Спустя три дня я улетела домой на похороны. Я наготовила Марго на десять дней обедов, заморозила их и оставила Ашоку инструкции хотя бы раз в день под каким-нибудь предлогом заглядывать к Марго удостовериться, что она в порядке, а если, паче чаяния, нет, сделать все возможное, чтобы мне не пришлось обнаружить это только через десять дней. Я отменила очередной визит Марго в больницу, проверила запас чистых простыней и собачьего корма, а еще заплатила Магде — специалисту по выгуливанию собак — за то, чтобы она приходила дважды в день, строго-настрого запретив Марго увольнять ее в первый же день. И наконец, сообщила девушкам из «Магазина винтажной одежды», что я уезжаю. За это время я дважды встречалась с Джошем. И даже позволила ему гладить меня по голове и говорить, как сильно он мне сочувствует и как глубоко переживал, потеряв своего дедушку. Только в самолете я наконец поняла, что специально загружала себя тысячей дел, чтобы отогнать осознание свершившегося факта.

Дедушка умер.

Очередной апоплексический удар, сказал папа. Они с мамой болтали на кухне, а дедушка смотрел по телевизору скачки. Мама вошла в комнату спросить, не хочет ли дедушка еще чая, а он спал, так тихо и так мирно, что до них только через пятнадцать минут дошло, что дедушка заснул вечным сном.