— Итак, ты надолго вернулась?
— Всего лишь на неделю.
— Ну и как там продвигаются твои дела?
— С переменным успехом. Меня уволили.
— Лили говорила. Теперь, когда она с Джейком, я вижу ее довольно часто.
— Угу… Это стало для меня своего рода сюрпризом. — Интересно, а что именно Лили успела рассказать о нашей с ней встрече?
— Но не для меня. Я понял это сразу, как только увидел их вместе. Знаешь, Лили классная. И они счастливы. — (Я молча кивнула в знак согласия.) — Она много чего рассказала. О твоем крутом парне, о том, как ты запаниковала, когда тебя уволили, а потом быстро нашла жилье и работу в «Магазине винтажной одежды». — Сэма, похоже, как и меня, вдруг заворожили сырные палочки. — Выходит, ты со всем отлично разобралась. Лили от тебя в полном восторге.
— Что-то я сомневаюсь.
— Она говорит, Нью-Йорк тебе подходит. — Сэм пожал плечами. — Хотя, полагаю, мы оба это знали.
Я украдкой посмотрела на него, когда он отвернулся, и где-то в глубине моей истекающей кровью души возник вопрос: почему два человека, которым в свое время было легко и хорошо вместе, оказались не способны связать два слова, чтобы по-человечески поговорить?
— У меня кое-что для тебя есть. Правда, дома, — отрывисто сказала я. — Я привезла это еще в прошлый раз, но ты сам понимаешь…
— Кое-что для меня?
— Не совсем так. Это бейсболка «Никс». Я купила ее… очень давно. Помнишь, ты тогда рассказывал мне о своей сестре… Ей так и не удалось попасть на их игру, но я подумала, может, Джейку понравится. — Поймав удивленный взгляд Сэма, я смущенно потупилась. — Понимаю, это, конечно, жуткая глупость. И вообще, я спокойно могу подарить бейсболку кому-нибудь другому. Не то чтобы в Нью-Йорке было трудно пристроить бейсболку «Никс». Да и вообще, наверное, странно дарить тебе подобное барахло.
— Нет-нет. Джейку точно понравится. Очень мило с твоей стороны.
На улице нетерпеливо загудел автомобиль, и Сэм машинально посмотрел в окно. Я лениво подумала, что, вполне возможно, в машине его ждет Кэти.
Я не знала, что еще сказать. Да и в любом случае на все мои вопросы не было правильных ответов. Я попыталась сглотнуть ком в горле. Мне почему-то вспомнился бал у Стрейджеров. Тогда я решила, что Сэму там не понравилось бы, поскольку у него нет костюма. И с чего я это взяла? Костюм, что был сегодня на Сэме, сидел как влитой.
— Ладно, тогда я просто отправлю бейсболку по почте. А знаешь что? — Я поняла, что больше не в силах терпеть эту муку. — Пожалуй, я лучше помогу маме с этими… с этими… колбасками, которые…
Сэм слегка попятился:
— Конечно. Я просто хотел принести свои соболезнования. Все, больше не буду тебе мешать.
Он повернулся ко мне спиной, и я тотчас же плаксиво скривилась. Отчасти я даже была рада, что присутствую на траурном мероприятии, где подобное выражение лица вполне уместно. Но прежде чем я успела взять себя в руки, Сэм обернулся.
— Лу, — тихо произнес он.
Я была не в силах говорить. И только покачала головой. А затем смотрела сквозь пелену слез, как он пробирается сквозь толпу скорбящих и закрывает за собой дверь паба.
Вечером мама вручила мне маленькую коробочку.
— Это от дедушки? — спросила я.
— Не задавай глупых вопросов. За последние десять лет жизни дедушка вообще никому ничего не дарил. Это от твоего парня, Сэма. Увидела его сегодня и сразу вспомнила. Ты оставила его подарок у нас в свой прошлый приезд. А я не знала, что ты захочешь с ним сделать.
Я держала в руках коробочку, и в памяти всплыла наша прошлая ссора за кухонным столом. «Счастливого Рождества», — сказал Сэм и, прежде чем уйти, положил на стол коробочку.
Мама начала мыть посуду. А я с преувеличенной осторожностью принялась вынимать из коробки слои папиросной бумаги, как будто собираясь извлечь оттуда редкий артефакт.
В коробочке лежала эмалевая брошка в форме кареты «скорой помощи», скорее всего, производства 1950-х годов. Красный крест был сделан из крошечных драгоценных камней, возможно рубинов, а может быть, чего-то еще. По крайней мере, брошь мерцала и переливалась у меня в руке. К крышке коробки была прикреплена записка:
Чтобы ты не забывала обо мне, пока мы не вместе. С любовью, твой Сэм со «скорой». хxx
Брошь лежала на моей раскрытой ладони, и мама подошла ко мне сзади, чтобы посмотреть поближе. И случилось чудо. Мама воздержалась от комментариев. Она сжала мое плечо и, поцеловав в макушку, вернулась к своей посуде.
Глава 27
Дорогая Луиза Кларк!
Меня зовут Винсент Уэбер, я внук Марго Уэбер. Мне она известна под этой фамилией, а Вам под ее девичьей фамилией Де Витт.
Ваше сообщение стало для меня своего рода сюрпризом, потому что папа не любит говорить о своей матери, и, честно говоря, я много лет считал, что она умерла, хотя, как я понял уже теперь, никто, собственно, напрямую мне этого не говорил.
Получив Ваше сообщение, я попросил объяснений у своей мамы, и она сказала, что они прекратили общаться еще до моего рождения, но я подумал и решил, что ко мне этоне имеет никакого отношения, и я очень хотел бы узнать о ней побольше. Вы намекнули, что она нездорова. Поверить не могу, что у меня есть еще одна бабушка!
Пожалуйста, пришлите мне ответный имейл. И большое спасибо за Ваши усилия.
Он пришел к нам в условленное время в среду, в первый по-настоящему теплый майский день, когда улицы неожиданно заполнились частично обнаженной плотью и новенькими солнцезащитными очками. Я не стала ничего говорить Марго, поскольку: а) знала, что она придет в бешенство, и б) подозревала, что она уйдет гулять и не вернется до ухода Винсента. Я открыла входную дверь, и передо мной возник он — высокий блондин с проколотым в семи местах ухом, в мешковатых штанах а-ля 1940-е, в алой рубашке, начищенных до зеркального блеска коричневых ботинках и наброшенном на плечи пестром вязаном свитере.
— Вы Луиза? — спросил он, когда я наклонилась взять на руки впавшего в неистовство мопса.
— Боже мой! — Я медленно оглядела Винсента с головы до ног. — Кажется, вы с ней отлично поладите.
Я провела его по коридору, шепотом объясняя, что к чему. Бедняга Дин Мартин надрывался целых две минуты, прежде чем он привлек внимание Марго.
— Дорогая, кто там пришел? — крикнула она мне. — Если это ужасная женщина Гупника, то можешь сказать ей, что ее игра на фортепиано — это показушная сентиментальная чушь. Передай ей, что это мнение человека, некогда слушавшего самого Либераче. — Марго закашлялась.
Отступив, я махнула Винсенту рукой в сторону гостиной. И настежь распахнула дверь:
— Марго, к вам гости.
Она обернулась, ее руки покоились на подлокотниках кресла, и, слегка нахмурившись, секунд десять критически разглядывала Винсента. После чего безапелляционно заявила:
— Молодой человек, я вас не знаю.
— Марго, это Винсент. — Я перевела дух и добавила: — Ваш внук.
Она уставилась на него во все глаза.
— Привет, миссис Де Витт… Бабушка. — Он подошел к креслу, улыбнулся и склонился над ней, а Марго впилась в него глазами.
У Марго было такое напряженное лицо, что я испугалась ее неадекватной реакции. Однако она издала лишь странный звук, похожий на икоту. Ее рот чуть приоткрылся, костлявые немощные руки вцепились в рукав Винсента.
— Ты пришел. — Ее голос вдруг стал воркующим, чуть надтреснутым, грудным. — Ты пришел. — Она не отрываясь смотрела на Винсента, впитывая в себя его черты, словно искала фамильное сходство, вспоминала семейные истории и извлекала из потайных уголков своей памяти давным-давно забытые воспоминания. — Ой, ты так похож на своего отца! — Она провела рукой по его лицу.
— Хотя, по-моему, я одеваюсь все же лучше, чем он, — улыбнулся Винсент, и Марго взвизгнула от смеха.
— Дай же мне посмотреть на тебя. Боже правый, ты такой красивый! Но как ты меня нашел? А твой отец знает о… — Марго покачала головой, явно запутавшись в рвавшихся наружу вопросах; она так крепко вцепилась в руки Винсента, что у нее побелели костяшки пальцев. Потом она повернулась ко мне, впервые за все это время вспомнив о моем присутствии. — Луиза, я не понимаю, чего ты стоишь столбом. Нормальный человек уже давно предложил бы бедному мальчику чего-нибудь выпить. Господи боже мой! Иногда я действительно не понимаю, чем ты тут занимаешься!