Я расстался с Кэти. Еще до нашей встречи на похоронах. Не хочу вдаваться в подробности, но я довольно быстро понял, что мы с ней разные люди и я сделал колоссальную ошибку. Если честно, я это знал с самого начала. Она подала прошение о переводе, и, хотя в головном офисе не слишком довольны, похоже, ее прошение будет удовлетворено.
И теперь я чувствую себя круглым идиотом, но так мне и надо! Не проходит и дня, чтобы я не пожалел о том, что не писал тебе, как ты просила, или хотя бы не послал открытку. Мне нужно было крепко держать тебя и не отпускать. Говорить о своих чувствах. Приложить чуть больше усилий, а не посыпать голову пеплом, вспоминая обо всех тех, кто меня покинул.
Как я уже говорил, я пишу не для того, чтобы ты переменила свое решение. Я знаю, ты продолжаешь двигаться дальше. Я только хотел извиниться и сказать, что сожалею о случившемся и искренне надеюсь, что ты счастлива (на похоронах я, естественно, не мог этого сделать).
Луиза, береги себя.
Вечно любящий тебя
У меня закружилась голова. Меня затошнило. Я сглотнула, пытаясь подавить раздирающие грудь чувства, природу которых я и сама не могла толком определить. А потом я скомкала письмо и с протяжным стоном швырнула в мусорное ведро.
Я послала Марго фотографию Дина Мартина и написала ей коротенькое письмецо, в котором справлялась о ее самочувствии. Просто чтобы успокоить нервы. Я металась, как загнанный зверь, по квартире и чертыхалась. Я налила себе хереса, достав его из покрытого вековой пылью бара Марго, и выпила в три глотка, несмотря на то что даже для ланча еще было слишком рано. А затем я вытащила письмо из мусорного ведра, открыла лэптоп, села на полу в коридоре спиной к входной двери, чтобы поймать WiFi Гупников, и отправила Сэму имейл:
Что за бредовое письмо ты прислал? И почему именно сейчас? Не прошло и полгода!
Ответ пришел буквально через несколько минут, словно Сэм сидел и ждал у компьютера.
Я понимаю, почему ты сердишься. На твоем месте я бы тоже сердился. Но Лили сказала, будто ты собралась замуж и уже подыскиваешь квартиру в Маленькой Италии, вот я и подумал: если не скажу тебе все сейчас, потом будет слишком поздно.
Нахмурившись, я уставилась на экран. Два раза перечитала его ответ. После чего напечатала:
Это Лили тебе сказала?
Да. А еще, типа ты считаешь, что еще слишком рано, и не хочешь, чтобы он думал, будто все это ради вида на жительство, но он сделал тебе предложение, от которого невозможно отказаться.
Выждав несколько минут, я напечатала, тщательно выбирая слова:
Сэм, что она рассказала тебе насчет предложения?
Что Джош опустился на одно колено на крыше Эмпайр-стейт-билдинга. Или что он нанял оперного певца. Лу, не сердись на нее. Я не должен был ничего у нее выпытывать. Ведь это меня не касается. Но я поинтересовался у нее на днях, как у тебя дела. Мне хотелось знать, что нового происходит в твоей жизни. И потом она буквально оглоушила меня, вывалив всю эту информацию. И я твердо сказал себе, что должен порадоваться за тебя. Но в голове упрямо засела мысль: а что, если бы на его месте был я? А что, если бы я не упустил своего шанса?
Я закрыла глаза.
Значит, ты написал лишь потому, что Лили сообщила, будто я собираюсь выйти замуж?
Нет, я в любом случае собирался тебе написать. С той самой минуты, как увидел тебя в Стортфолде. Я просто не знал, что сказать. Но потом я прикинул, что, когда ты выйдешь замуж — тем более, если это случится совсем скоро, — я уже не смогу тебе ничего сказать. Быть может, я слишком старомодный.
Лу, послушай, я только хотел сказать, что сожалею. Вот и все. Прости, если мое послание неуместно.
Собравшись с мыслями, я написала ответ:
О’кей. Спасибо, что наконец дал о себе знать.
Я выключила лэптоп, привалилась к входной двери и закрыла глаза.
Я решила об этом не думать. За последнее время я научилась не думать о многих вещах. Я занималась домашним хозяйством, гуляла с Дином Мартином и ездила на метро в удушающей жаре в Ист-Виллидж, где обсуждала с сестрами такие вещи, как площадь помещения, перегородки, условия аренды, страховка. Я не думала о Сэме.
Я не думала о нем, когда выгуливала собаку мимо тошнотворных мусоровозов, вечно торчавших возле дома, когда увертывалась от надрывно сигналивших почтовых фургончиков, когда подворачивала ноги на мощеных улочках Сохо, когда пыталась протащить необъятные вещевые мешки с одеждой через турникеты метро. Я мысленно повторяла слова Марго и делала то, что любила, и в результате крошечный зачаток идеи превратился в насыщенный кислородом огромный пузырь, который медленно, но верно надувался внутри меня, упорно вытесняя все остальное.
Я не думала о Сэме.
Следующее письмо от него пришло три дня спустя. На сей раз, увидев конверт, который Ашок просунул под дверь, я сразу узнала почерк.
Я тут подумал о нашем обмене имейлами, и мне захотелось еще кое о чем с тобой поговорить. Ты не сказала, чтобы я прекратил писать, поэтому, надеюсь, ты не порвешь это письмо.
Лу, мне как-то не приходило в голову, что ты хочешь замуж. И теперь я чувствую себя дураком, что в свое время не догадался тебя об этом спросить. Более того, я не подозревал, что ты относишься к тому типу девушек, которые в глубине души ждут красивых романтических жестов. Но Лили так много рассказала о том, что делает для тебя Джош — каждую неделю розы, необычные обеды и прочее, — что я задумался… Или я действительно был настолько неповоротливым?! Разве можно было вот так просто сидеть и ждать, что все будет хорошо, если я даже не попытался?
Лу, неужели я и впрямь все неправильно понял? Мне необходимо знать, действительно ли ты ждала все время, пока мы были вместе, какого-то красивого жеста, а я, дурак, ни о чем и не догадывался. Если это так, еще раз прости.
Как-то странно постоянно рефлексировать, особенно если ты, вообще-то, не склонен к самоанализу. Я просто делал свое дело, особо не задумываясь. Но полагаю, то, что с нами случилось, будет мне впредь хорошим уроком, вот потому-то я и прошу сжалиться надо мной и сказать мне правду.
Я нашла выцветшую фирменную бумагу для записей Марго с адресом наверху. Зачеркнула ее имя и написала:
Сэм, я никогда не хотела от тебя ничего грандиозного. Ничего.
Итак, я спустилась вниз, отдала письмо Ашоку на отправку и вихрем взлетела по лестнице обратно, сделав вид, будто не слышу, как Ашок озабоченно спрашивает, все ли у меня в порядке.
Следующее письмо пришло через несколько дней. И снова доставлено экспресс-почтой. Должно быть, отправка корреспонденции обошлась ему в целое состояние.
На самом деле хотела. Ты хотела, чтобы я тебе писал. А я этого не сделал. Потому что уставал как собака, ну а если честно, то просто стеснялся. Будто я не с тобой говорю, а только бумагу перевожу. В этом я чувствовал какую-то фальшь.
И чем труднее мне было писать и чем больше ты отдалялась от меня, приспосабливаясь к новой жизни, тем назойливее в голову лезла мысль: и что, черт возьми, я могу ей рассказать?! Она посещает шикарные балы и загородные клубы, катается в лимузинах, одним словом, берет от жизни все, а я тем временем езжу в «скорой помощи» по Восточному Лондону, подбирая алкашей и свалившихся с кровати одиноких пенсионеров.
Ладно, Лу, сейчас я скажу тебе кое-что еще. И если ты больше никогда не захочешь со мной общаться, я пойму, но сейчас, раз уж мы снова разговариваем, я должен это сделать. Я вовсе не рад за тебя. Не думаю, что ты должна выходить за него замуж. Я знаю, он умный, и красивый, и богатый, и даже приглашает струнные квартеты увеселять вас во время обеда на террасе на крыше его дома и все дела. Но есть в нем что-то такое, что меня настораживает. Я не уверен, что он тебе подходит.