Одну руку он держал на поясе, другой обнимал Марину. Она тоже улыбалась прямо в объектив. У нее были большие голубые глаза, большой рот и такие же прекрасные зубы, как у ее мужа. Когда делали этот снимок, волосы у нее были немного длиннее, чем сейчас, и белокурая прядь волос обвилась вокруг шеи Рона. Она была высокая, со стройными длинными ногами. Оранжевый купальник обтягивал гибкое тело. Талия была настолько тонкой, что обнимавшая ее рука мужа закрывала пупок.
Она была прекрасна. Она?.. Теперь я. Впервые чудовищность положения дошла до новой Марины. Она уже никогда не будет Кэрри Брэдфорд, женой Бена и матерью Дженни. Теперь она Марина Деверо, владелица магазина, а единственный ее родной человек — это сестра. Все, на что она может надеяться, — это быть поближе к Бену и Дженни, она должна знать хотя бы, все ли у них в порядке.
А что потом? Впереди у нее целая жизнь. Она была уверена, что это тело дано ей не на какое-то время, а навсегда. Чем будет она теперь заполнять тысячи пустых часов целый год? А десять лет?
Дженни ковыляла по осенним листьям, устилавшим двор, и заливалась счастливым младенческим смехом, увертываясь от Мейджера, который бегал вокруг нее. Бен уже собирался отозвать пса, но тот остановился буквально в дюйме от Дженни, чуть не повалив ее.
Бен не смог сдержать нежную улыбку, направляясь к дочери. Она довольно прочно стояла на своих маленьких пухлых ножках. Как он ценил эти субботы! Эти драгоценные отрезки времени, которые проходили так же быстро, как быстро росла и менялась Дженни.
— Пора идти домой, Джен, — позвал он.
— Не хо-тю!
Бен засмеялся. Обычно дети в возрасте до двух лет говорят только «мама — папа — дай». А у его дочери одной из первых фраз стала «Не хочу»… Но радостное настроение сразу исчезло — он вспомнил Кэрри. Она бы поразилась, как быстро Дженни начала говорить. Несчастный случай, который унес ее жизнь, произошел около трех месяцев назад. Боже, он и подумать не мог, что будет праздновать двухлетие дочки без Кэрри. Неужели когда-нибудь утихнет боль утраты?
Может быть, никогда, печально подумал он. А может, через миллион лет, когда стихнет чувство вины. Если бы он в тот день повнимательнее смотрел за Дженни, а не размышлял о том, что тяжелые роды положили конец их мечтам иметь много детей, то его любимой дорогой жене не пришлось бы бросаться под грузовик, чтобы спасти Дженни. Может быть, Бог простит его, потому что Бен никогда не смоет кровь Кэрри, которая текла по его рукам, пока он пытался поднять ее…
Мейджер залаял и побежал в дальний угол огороженного двора, стал вертеться и прыгать, яростно рыча, как и положено сторожевой собаке. Это могло бы напугать любого, кто не знал его покладистого нрава. — Мейджер! К ноге!
Но пес не послушался. Бен вздохнул. Кэрри была единственным человеком, которому этот собачий кретин подчинялся беспрекословно. Он держал Мейджера взаперти все утро, так как в соседний дом въезжали новые жильцы и, как только грузовик с вещами появлялся на подъездной аллее, пес лаял как бешеный.
Дженни тоже побежала через кустарник к забору — так быстро, как только позволяли ее маленькие ножки. Бен снова вздохнул. Он бы никогда не поверил, если бы ему кто-нибудь сказал, что двухлетний ребенок может быть таким своенравным. Он двинулся к забору, чтобы забрать обоих — ребенка и собаку, — как вдруг хрипловатый женский голос приказал:
— Мейджер, сидеть!
К его удивлению, пес моментально уселся. Наступило полное молчание.
Несколько настороженно Бен двинулся через кусты и подошел к забору из металлической сетки. Дженни безостановочно лепетала что-то, вцепившись крохотной ручкой в шерсть Мейджера.
По другую сторону забора сидела на корточках женщина, просунув пальцы сквозь сетку. Мейджер лизал ее пальцы, как будто они покрыты сиропом. Женщина внимательно слушала Дженни, а когда подошел Бен, взглянула на него.
Он хотел заговорить, но слова застряли у него в горле. Как мужчина он не мог не обратить на нее внимания, а как вдовец — отказывался проявлять какой-либо интерес. Волосы у нее были светлыми — живыми, солнечно-золотистыми, одной длины. Они свободно падали и загибались ниже подбородка, мягкая легкая челка закрывала лоб. Искусная стрижка обрамляла огромные серо-голубые глаза, господствовавшие на нежном, сердцевидной формы лице. В настоящее время эти глаза серьезно изучали его.
— Привет! — Она поднялась и встала по другую сторону забора. Она была высокого роста — может, всего на несколько дюймов ниже его, а в нем было шесть футов. — Я Марина Деверо. Не могла отказать себе в удовольствии поговорить с вашей малышкой. Она просто прелесть.
Даже в спокойном состоянии уголки ее большого рта были приподняты. Улыбка, сопровождавшая эти слова, излучала тепло, которого он не ощущал уже много дней. Оно согревало Бена, смягчая давящую на сердце боль.
— Спасибо. — Она выбила его из колеи, и, чтобы вернуться в прежнее состояние, он сказал первое, что пришло в голову:
— Откуда вы узнали, как зовут мою собаку?
Ее глаза слегка расширились, и, нерешительно улыбнувшись, она ответила:
— Я слышала, как вы давали ей команду. Бен оказался в глупом положении. И рассердился на себя. Он не хотел, чтобы его вопрос обидел соседку, и протянул ей руку, пытаясь улыбнуться:
— Бен Брэдфорд. Извините за грубость. Проклятый пес никогда не слушается меня, вот я и позавидовал вашему мгновенному успеху.
Она снова улыбнулась. На ее розовых щеках появились две глубокие круглые ямочки.
— Я люблю животных. Он у вас метис? Бен кивнул. Он незаметно скользнул ладонью по джинсам, пытаясь стереть нервное напряжение, оставшееся от прикосновения ее маленькой руки.
— Колли с овчаркой. — Эти слова вызвали в нем болезненное воспоминание о том, как Кэрри тащила его от одного ряда к другому по бетонной дорожке, с обеих сторон которой были клетки. Она сразу влюбилась в щенка с мощными лапами, как только увидела его. — Я держал Мейджера взаперти, чтобы он не лаял и не мешал вам переезжать. Вы одна из наших новых соседей?
— Одна — и единственная. — Она поколебалась. — Мой муж недавно погиб, несчастный случай на заливе. Я очень удачно нашла этот дом. Это как раз то, что надо, если необходимо сменить обстановку.
— Примите мои соболезнования. — Теперь он знал все, что положено говорить в таких случаях.
Она опустила глаза и наклонила голову в ответ на его слова. Ему хотелось сказать, что он и сам знает, как нелепо себя чувствуешь, когда люди говорят тебе эти общепринятые, хотя и искренние, фразы. Но он не был готов говорить с незнакомым человеком о Кэрри, да и момент был упущен. И потому заключил:
— Приятное соседство. Вам здесь понравится.
— Сколько тебе лет? — Новая соседка опять присела на корточки и заговорила с Дженни. Когда малышка гордо вытянула один палец, она засмеялась:
— Держу пари, что у тебя скоро день рождения. И тогда тебе будет два годика. — Она вытянула два тонких пальца, изобразив букву «V». — Два!
— Второго ноября, — сказал Бен. — И тогда она уже будет у папы большой девочкой.
— Я — два, — засмеялась Дженни. Потом улыбнулась отцу лукавой улыбкой:
— Па-па два.
Бен подхватил ее на руки и накрыл своими пальцами ее маленькие пухленькие пальчики.
— Ты дразнишь папу? Сейчас я приготовлю тебе ланч, солнышко.
Дженни завизжала от радости. Когда он ее опустил, она взяла его за руку и потянула к дому:
— Ланть, па-па!
Бен кивнул и улыбнулся Марине:
— У этого ребенка одно только на уме. Стоит упомянуть о еде, ей сразу хочется есть. Приятно было познакомиться с вами. Удачи вам на новом месте.
— Спасибо. Думаю, она мне понадобится, — улыбнулась Марина.
Бен поднял дочку и посадил ее на широкие плечи.
— О'кей, Джен. Пошли кушать. Я приготовлю тебе омлет.
Марина смотрела, как мужчина с ребенком и прыгавшая за ними большая собака приближались к своему дому. А когда вся троица скрылась за дверью и она представила себе, как они вошли в прихожую, слезы брызнули у нее из глаз. Сердясь на саму себя, она пошла прочь.
Зачем я все это затеяла?! Не надо было возвращаться. Расправив плечи, она медленно двинулась через двор к купленному ею дому. Джил подумала, что ее сестра сошла с ума, если решила оставить свою роскошную квартиру и перебраться в тихий пригород Таусона. Но, кажется, все поняла, когда Марина сказала, что ей нужно начать заново.
Марина и не мечтала купить дом по соседству с Беном, она только хотела убедиться, что он справляется без нее. Но когда месяц назад проезжала здесь, в напрасной надежде хотя бы мельком увидеть своего мужа и дочку, то заметила на доме Карсонсов табличку «Продается». У нее были кое-какие сомнения, этично ли использовать страховку Рона для покупки дома. Но, подумав, она решила, что Рону и прежней Марине уже все равно…