Громов сжимает кулак. Я вжимаюсь в сиденье. Быстрей бы мы приехали.
— Моя, — уверенно отвечает Константин, с ненавистью глядя на брата.
О чем они, а? Обо мне? Или… Я нервно сглатываю. Изучаю лицо Громова. Жесткость, напряжение, — вот, что я вижу и могу понять.
Останавливаемся у отеля. Костя достает мой чемодан, затем свой и везет их к входу. Я семеню за ним, осматривая высотное кремово-белое здание. Оно выбивается из общей массы домов — современное, местами стеклянное.
— Давайте, ребятки, переодевайтесь, и встречаемся в кафе, поужинаем, обсудим дела, — сообщает Виталий деловым, абсолютно бесстрастным тоном, и идет к лифтам.
В вестибюле уютно. Приятная девушка за стойкой регистрирует нас с Костей. На ней белая рубашка и черная юбка. Аккуратный маникюр, волосы собраны в хвост. Она мило улыбается Громову, но это скорее доброжелательная улыбка, нежели обольстительная. Мой спутник не так красив, он пугает. Мне понадобилось время, чтобы перестать замечать его недостатки. Администратор протягивает нам ключи, и мы входим в лифт.
Кабина поднимает нас на шестой этаж. Подходим номерам. Оказывается, они напротив. Ну, Виталий! Константин молча передает мне чемодан. Я киваю, открываю свою дверь, он — свою. Одновременно входим, встречаемся взглядами и закрываемся в номерах.
— Мда, — бормочу себе под нос и осматриваюсь.
Здесь уютно. Кремовые стены, деревянная отделка. Большая двуспальная кровать занимает почти всю площадь. Напротив нее теснятся стул и стол.
Падаю на постель — мягко, как на перине. Достаю телефон и звоню Валере.
— Долетела?
— Угу. Только зашла в номер.
— Ты одна там?
— Что за вопрос? Конечно!
— Позвони мне по фейс тайму.
— Ладно.
Отсоединяюсь, злюсь, но перезваниваю.
На экране появляется предовольное лицо мужа. Я улыбаюсь ему. Сердце вдруг сжимается. Понимаю, что очень соскучилась.
— Сейчас переключу камеру и покажу тебе, как устроилась.
Через час выхожу из номера и нос к носу сталкиваюсь с Константином. Смотрим друг на друга, не мигая, заряжая все вокруг непонятной энергией.
— Эээ. Я хотел тебя поторопить, — первым говорит он.
— Я уже собрана, как видишь.
— Вижу. — Громов осматривает меня с ног до головы. В глазах вспыхивает искра.
— Понравилось мое красное платье, Константин Игоревич? — игриво спрашиваю я и поворачиваюсь к нему спиной, чтобы закрыть дверь.
Вдруг он прижимает ладонь к косяку на уровне моей головы и склоняется к моему уху. Ощущаю теплое дыхание, мускусный аромат. Я сойду с ума.
— Очень, — шепчет Громов.
Я замираю. Ощущать его так близко невыносимо. «Я хочу чужого мужа» возвращается в мою голову. Черт! Здесь нет никаких стопов, кроме совести и здравомыслия. Но разве последние у меня остались?
С трудом поворачиваю ключ в замке и разворачиваюсь. С одной стороны его рука преграждает мне путь, с другой свобода, а в паре сантиметров его губы. «Что ты выберешь, Миа?» — Моя внутренняя кокетка замирает в ожидании.
— Пойдем? — шепчу я.
— Пойдем. — Ухмыляется он и опускает руку.
— Покороче платья у тебя не нашлось? — спрашивает Костя, когда двери лифта закрываются. Я широко улыбаюсь. Его взгляд направлен на мои ноги.
— Нашлось, но не хотела тебя еще больше травмировать, — с сарказмом отвечаю я.
В кафе мрачновато. Превалируют темные оттенки коричневого. Виталий сидит в центре зала, лицом к входу. «Этот мужчина любит доминировать», — отмечает Миа-2.
— Миа, ты очаровательна, — встает и с восхищением говорит он.
Мне не по себе от его взгляда. Я кошусь на Громова. Он спокоен. Как ему это удается?
— Спасибо, — растянув губы в подобие улыбки, отвечаю я.
— Присаживайтесь, — вежливо просит Виталий.
Константин галантно отодвигает мне стул, после садится рядом. Директор не сводит с нас лукавого взгляда.
— Как вам номера? Понравились? — ехидно спрашивает он.
— Очень уютно, спасибо, — стараясь быть доброжелательной, отвечаю я.
— А тебе, Костя?
— Может, сделаем заказ? — резко отвечает он.
— Конечно. — Делая вид, что не заметил, директор подзывает официанта. Невозмутимость — их семейная черта.
Перед нами вырастает молодой человек в белой рубашке и длинном фартуке поверх черных брюк.
— Миа, вина? — интересуется Виталий.
— Да, пожалуй, — нервно отвечаю я. Может, хоть это меня успокоит?
— Тогда нам бутылочку «Мадрасы», — говорит директор и обращается к брату: — Кость, ты будешь?
— Воздержусь, — цедит он.
— Хорошо, а поесть… Что посоветуете сегодня?
Когда заказ сделан, официант удаляется. Виталий нанизывает меня на взгляд. Хорошо, что Костя рядом. Так безопаснее.
— Перейдем к делу? — складывая руки в замок, говорит Виталий.
— Давно пора.
Виталий рассказывает про офис, про новых сотрудников. Он уже всех нанял. Нам остается только научить. Я поражаюсь его скорости. Как можно столько успеть за одну неделю?
— Если справитесь, в субботу будем уже дома, — заключает он.
— То есть мы пробудем здесь всего четыре дня? — Как же хорошо.
Мне становится легче, не то от четвертого бокала вина, не то от этой новости.
— Если справитесь, — подчеркивает директор.
— Попросим счет? — спрашивает Константин. Видимо, ему порядком надоело присутствие брата.
— Костя, какой ты нетерпеливый. Я думал, мы посидим, поболтаем. Да, Миа?
— Пожалуй, я лучше пойду в номер. Завтра трудный день, — маскируя нервозность за доброжелательностью, говорю я и встаю из-за стола. Мужчины следуют за мной. — Доброй ночи.
— Доброй, Миа, доброй, — с лживой добротой произносит директор. В глазах лед. Мне хочется уйти от него и как можно скорее.
Разворачиваюсь и шагаю прочь, подавляя в себе желание, перейти на бег. Я кожей ощущаю, как его взгляд прожигает во мне дыру. Путь от столика до двери кажется мне равносильным сотне километров пройденных пешком. Как только выхожу из кафе, набираю в грудь побольше воздуха. До чего же он бывает «тяжелым».
Вхожу в лифт и прежде, чем створки успевают закрыться, чья-то рука просовывается между ними. Я вздрагиваю. Неужели это он? Двери разъезжаются, и на меня обрушивается красивый карий «мир». Я улыбаюсь. Громов тоже и входит в кабину.
— Ушла в этом платье. Бросила меня одного, — начинает перечислять Костя, сохраняя расстояние вытянутой руки между нами. Смотрю на него как завороженная. Радуюсь, что он здесь. Кажется, вино ударило в голову. Громов продолжает: — Смотришь на меня вот так. Думаешь, я тебя прощу?
Он засасывает меня в стерильно-порочный «мир» своих глаз. Я падаю, тону, захлебываюсь, жажду. Нет, только не так. «Я люблю своего мужа», — проговариваю про себя. Двери открываются, мы выходим наружу. Очень вовремя.
— Мне не нужно твое прощение, Громов, — лепечу я. — Это ты должен его попросить.
— За что?
Останавливаемся у дверей наших номеров.
— За то, что ты отобрал у меня право выбирать. За то, что молчишь. За то, что играешь, — расхожусь я.
— Тише-тише. Сбавь обороты. — Ухмыляется он и прижимается спиной к стене. Я смотрю на него сквозь винную пелену, и мне в голову приходит мысль. Тем временем Громов продолжает: — Так я никогда не решусь…
— Дотронься. — Я прерываю Константина и кладу его ладонь на свою левую грудь. В его взгляде удивление смешивается с испугом. — Чувствуешь? — Я заглядываю в карие глаза — ошеломление. — С тех пор, как я встретила тебя, там образовалась воронка, которая вкрутила тебя в меня.– Одной рукой я удерживаю его руку на груди, а другой дотрагиваюсь до своей головы, стуча пальцем по виску. — Ты здесь и здесь. — Громов смотрит на меня, не мигая.
— Во мне живешь ты… и мой муж. Вам тесно, понимаешь? Мне уже едва ли есть, чем дышать. Я не могу так, Кость. Не могу. Я пытаюсь тебя понять, но не выходит. Ты далеко и близко. Ты целуешь и молчишь. Хватит. Остановись здесь и сейчас. Мы — невозможно. Ты сам сказал. К чему эти игры? Чего ты хочешь?