«Ну надо же, это будет знаменательное событие, – усмехнулась Ивка. – Давненько он никуда не ходил вместе с дочерью».
Елизавета Павловна старалась не попадаться зятю на глаза, непонятно почему она чувствовала свою вину.
«Плохо воспитала дочь, раз она легко бросила мужа, осиротила Сашеньку», – переживала Елизавета Павловна. Увидев, что бывший зять уехал, покинула кухню.
– Мам, посмотри, как мы устроились. У Саши своя комната. Я намерена спать в зале на диване, а ты в своей комнате, зимняя кухня у нас будет общая. Давай из неё сделаем столовую и гостиную одновременно. Чуть позже я переклею обои, из зала перенесём стол и посудную горку, – радовалась Иванна.
– Ох, дочь, что-то ты больно счастлива, будто не с мужем рассталась, а из заключения вышла. Неужто так плохо жили? – покачала головой Елизавета Павловна.
– Скучно жили – без радости.
– Ты думаешь одной-то лучше? Димку сразу кто-нибудь оженит, разведенок полно. Мужик долго жить один не будет.
– Это точно. У Димы уже есть дама сердца, – усмехнулась Ивка.
– Вот значит как. Слишком ты гордая доча, простила бы со временем, – всплеснула руками мать.
– Мам, я не люблю его, и, кажется, никогда не любила. Ради чего жить вместе?
– Но многие так живут, – задумчиво произнесла Елизавета Павловна.
– Зачем?
– Да как-то перед людьми неудобно, – растерялась мать.
– Я для себя живу, а не для людей. Ты видела, Дмитрий повеселел? Видимо, я тоже ему мало радости приносила. Два несчастливых человека рядом – беда. Пусть хоть ему повезет, а там и я своё счастье встречу. Может такое случится?
– Ой, не знаю, дочь! В моей молодости развод позором считался. Сейчас всё по-другому. Сойдутся без загса и говорят – гражданский брак, а раньше это называли сожительством.
***
Данила каждое утро проезжал мимо фельдшерского пункта. Понимал, ну не может Ивка появиться на работе на следующий день после отъезда, но он просто не мог не посмотреть, а вдруг… Сегодня он вёз на рынок зелень и фрукты. Прозвеневший звонок телефона заставил его вздрогнуть. Данила схватил трубку. На дисплее высветилось имя – Ива. Лицо полыхнуло жаром, сердце заколотилось с удвоенной силой.
– Дань, ты случайно сегодня не едешь в райцентр?
– Еду. Через пять минут буду у твоего дома. – Он отложил телефон и протянул руку за бутылкой воды: горло пересохло от волнения.
«Схожу с ума, как пацан. Нужно взять себя в руки. Главное, не напугать её. Она только что рассталась с мужем и вряд ли готова к новым отношениям. Ничего, я подожду. Буду двигаться к ней по шажочку, по сантиметру» – решил Данила.
Возле двора на лавочке сидели все три поколения женщин Самошиных: Елизавета Павловна, Иванна и Александра. Внешне совершенно не похожие друг на друга. Смуглая, круглолицая, черноглазая тетя Лиза, светлая, голубоглазая Саша и неяркая, но такая милая его сердцу, порывистая Ивка.
Машина остановилась. Иванна чмокнула дочь в щёку.
– Завтра, отнесём твои документы в новую школу. До начала занятий достаточно времени.
Данила с трудом держал себя в руках, ему хотелось схватить бывшую одноклассницу на руки и прижать к себе до боли. Он давно не чувствовал такой радости и полноты жизни.
– Привет! Я тебя несильно напрягаю. Ты из-за меня не опоздаешь на рынок? – спросила Иванна, усаживаясь на переднее сиденье.
– Нет, я как раз ехал в Сайду. Ты вовремя позвонила. Будешь на работу устраиваться? – Данила прокашлялся: его подвёл голос, охрипнув внезапно.
– Да. Мы уже с Сашкой переехали к маме.
– Ива, конечно, это не моё дело, но неужели муж спокойно тебя отпустил? – Данила посмотрел в безмятежное лицо спутницы – взял лежащий рядом кусок махрового полотенца и стал протирать приборную панель.
Она посмотрела на суетливые движения водителя и поняла: он волнуется, ожидая ответ.
«Неужели за тринадцать лет не забыл её и до сих пор испытывает к ней какие-то чувства?»
– Мы расстались без скандалов и ссор. Нас ничего уже не связывало. А дочь он всегда может взять на выходные, если пожелает. Дань, я так рвалась из Потапово в город, что выскочила замуж, не задумываясь. Глупо, конечно, поступила, но что сделано, то сделано. Я долго закрывала глаза на то, что мне не нравится городская суета, что каменная коробка на шестом этаже буквально давит на меня, что дышать свежим воздухом можно только в парке или сквере. Во дворе нашего дома растут три дерева и это вся зелень среди машин и асфальта. Человек долго может себя обманывать и прятать голову в песок, но однажды я поняла, что несчастна. И вернулась домой, – закончила исповедь Иванна.
– Я рад, что ты вернулась.
– А как ты? Почему не женился?
– Сначала ухаживал за отцом и работал: не до того было. Мечтал просто выспаться и отдохнуть. А потом оглянулся вокруг – некого замуж брать, – засмеялся Данила и лукаво посмотрел на спутницу.
– Дань, только не сочиняй! Ты парень видный, не верю, что никто не пытался охомутать тебя. – Ивка бросила взгляд на его высокие обветренные скулы, на чётко очерченные губы и поймала себя на мысли, что он её волнует.
– Как-то не сложилось. Или я не годился на роль мужа, или мне не подходила кандидатура. – Он помолчал и вдруг решился: – Ты уехала, а мне больше никто не нужен. Ива, скажи, ты ведь знала, как я к тебе относился в школе? – Он досадовал на себя, на свою торопливость. Боялся, что всё испортил. У него появилось ощущение, будто падает в омут с головой. Руки похолодели и вспотели. Данила облизнул пересохшие губы.
Ивке передалось его волнение. Она прислушалась к себе. Посмотрела на спутника, натолкнулась на тревожный потемневший взгляд мужчины. Давно забытое желание нахлынуло волной. Ей захотелось поцеловать эти крепко сжатые губы и погладить его по небритой щеке. Только в юности она старалась быть храброй и ничего не бояться. А… будь что будет!
– Дань, останови машину.
«Идиот! Сейчас она выйдет и больше он её не увидит. Ведь не хотел пугать, ждал столько лет и ещё бы подождал…»
Данила съехал на обочину. Остановил машину.
«Буду умолять её остаться. Слова больше не произнесу о чувствах. Ивка только что с мужем рассталась, а я дубина стоеросовая лезу к ней с объяснениями».
Иванна придвинулась ближе, обняла Данилу за шею обеими руками и коснулась его губ своими. Ответный взрыв страсти с его стороны обрушился на неё ураганным шквалом. Данила покрывал поцелуями её лицо, шею, губы. Они начинали задыхаться и с трудом отстранились друг от друга.
– Я люблю тебя и всегда любил! Уже и не мечтал, что когда-нибудь поцелую. – Он прижался губами к её ладони. – Я буду ждать, сколько ты захочешь. Мы поженимся, когда ты будешь готова.
«Господи, опять я спешу. Она ничего не сказала о чувствах. Может просто пожалела меня?»
– Дань, о замужестве ты, конечно, рановато заговорил. Давай не будем торопиться и узнаем друг друга получше. Я от себя не ожидала, что наброшусь на тебя, никогда такого не испытывала… Ты сводишь меня с ума. – Иванна глядела в сияющие зелёные глаза одноклассника и чувствовала себя тающим сливочным маслом. Больше всего ей сейчас хотелось продолжения поцелуев.
– Так тебе и надо! У меня ты давно украла покой и сердце. Когда ты вышла замуж, мне хотелось умереть. Я еле выбрался из пропасти. Отец не дал мне времени на переживания, некогда было жалеть себя. Больше я тебя никому не отдам.
– Дань, надо ехать, – напомнила она.
Он наклонился и нежно поцеловал.
– Давай вечером отметим твоё возвращение домой, – предложил Данила. – Пожалуйста! Я заеду за тобой вечером, часиков в шесть.
– И куда мы поедем? – Иванна улыбалась и отгоняла от себя нескромные мысли.
– Увидишь.
Данила высадил её у больницы. Она смотрела ему вслед, пока машина не скрылась из виду. В отделе кадров приняли быстро, задержаться пришлось, ожидая приезда молодого врача, назначенного фельдшером в Потапово. Иванна разговаривала с заведующей поликлиникой Марией Ивановной, когда худенький, нескладный мужчина вышел из кабинета главврача и стал оглядываться по сторонам. Заведующая окликнула его:
– Арсений Петрович, идите сюда.
Врач поправил круглые очки, застенчиво улыбнулся и направился к ним.
– Знакомьтесь, это ваша коллега Иванна Леонидовна, вы вместе будете трудиться в Потапово. Если что непонятно, спрашивайте у неё. Она местная жительница и думаю, поможет вам обустроиться. Вы, Арсений Петрович, кажется, на машине?