Екатерина Каблукова - Выигрыш

— Он ждет, но не думаю, что сможет добавить что-то еще. Грег, он чем-то сильно обеспокоен!

— Хорошо! — Грегори поднялся и небрежным движением поправил шпагу, — Надеюсь, беспокойство не испортило ему настроения?

— Не знаю, но думаю, он рассердится, как только он увидит твою рыжую голову! — Майлз вновь уткнулся в бумаги, — Мне сказали пускать тебя незамедлительно и без доклада, так что можешь войти!

Лорд-чародей кивнул и прошел в соседний кабинет, белые стены которого были обильно украшены сусальным золотом. Оно было повсюду: украшало лепку стен, обрамляло полотна картин, даже статуэтки непропорционально огромных пухлощеких младенцев с крыльями, призванные осыпать из рога благоденствия хозяина покоев, были покрыты им полностью. Его величество, немолодой человек с вечной складкой на лбу, подтверждающей, что он много времени проводит в раздумьях, сидел за столом из красного дерева. При виде вошедшего лорда-чародея он отложил папку и откинулся на спинку кресла:

— А, Саффолд! Вы, как всегда, пунктуальны!

— Ваше Величество, — граф поклонился и подошел к столу, с опаской поглядывая на огромную люстру, с подвесками из горного хрусталя. Ему почему-то казалось, что в один прекрасный день крюк в потолке не выдержит, и люстра рухнет на головы.

— О’Хара уже рассказал вам о гишпанцах?

— О гишпанцах? — лорд-чародей с должным интересом посмотрел на хозяина кабинета. Тот хмыкнул:

— Бросьте, Саффолд! Будто я не знаю, что вы прибыли на четверть часа раньше и уже переговорили со своим другом!

— Ваша проницательность меня восхищает! — Грегори склонил голову, пряча по-мальчишески дерзкую улыбку. Король отмахнулся:

— Мое положение обязывает угадывать такие вещи. Так что вам рассказал мой дорогой — во всех смыслах этого слова — секретарь?

— Что нам стоит ожидать гишпанских послов. Полагаю, их разместят в зеленых покоях? Мне следует предпринять что-то по данному поводу?

Его величество покачал головой:

— К сожалению, они предпочитают жить у себя в посольстве.

Лорд-чародей бросил на короля быстрый взгляд и лениво протянул:

— Вот как?

— Да, мой дорогой. Более того, они уже наслышаны про вас и настаивают, чтобы вы были отстранены от участия в переговорах.

Граф Саффолд выжидающе молчал, Его Величество помедлил, внимательно рассматривая стоящего перед ним мужчину, затем продолжил:

— Я отказал им. Но гарантировал, что вы не будете вмешиваться в переговоры с помощью магии.

— Разумеется, — едва заметно выдохнув, Грегори поклонился. Отстранение его от участия в таких переговорах в умах многих придворных означало бы опалу, а лорду-чародею очень не хотелось, чтобы особо рьяные льстецы ночью начали бить ему окна камнями.

Король, по всей видимости, тоже думал об этом.

— Тем не менее, этот союз нам весьма выгоден со всех точек зрения.

— За исключением магии, — мягко поправил его лорд-чародей, — Их школа основана на слишком древних обрядах…

— Которые включают в себя целомудрие мага, — хохотнул Его величество. Грегори скривился:

— Ну, это, положим, не основное… во всяком случае, мне придется слегка повозиться, они наверняка усилят магическую защиту от чтения эмоций и прослушивания в посольстве… — он потер рукой затылок, слегка ероша волосы и массируя шею, как делал всегда в период глубоких раздумий. Король кивнул, подтверждая эту догадку.

— Не подведите меня, Саффолд, — тихо произнес он, — От этого союза будет зависеть очень многое.

— Да, Ваше Величество, — дождавшись покровительственного взмаха руки, чародей вышел в приемную. Он не стал разговаривать с Майлзом, занятым с каким-то офицером донесениями, лишь обронил прощальное: «Встретимся позже» и направился к выходу. Глядя на его плотно сжатые губы и зло сверкающие глаза, все спешили уйти с дороги как можно быстрее.

Его карету подали незамедлительно. Грегори буквально вскочил в нее, сам захлопнул дверцу и стукнул тростью в потолок, подавая сигнал кучеру трогать.

Все еще хмурясь, он вошел к себе в дом. Лакей, забрав у господина трость и перчатки, поспешил ускользнуть с глаз долой, за что раздраженный хозяин мысленно обозвал его трусом.

Поужинав в компании верного Министра, Его светлость обрел свое обычное расположение духа. Он не сомневался, что за требованиями гишпанского посольства отстранить его от переговоров стоит его вечный соперник — премьер-министр Титус, достаточно закостенелый и твердолобый, невзлюбивший лорда-чародея с самого первого появления при дворе.

Позже их конфронтация усилилась, когда граф увел любовницу из-под носа герцога Кавершема, покровителя и дальнего родственника Титуса. И вот теперь они решили отомстить. Что ж, если они хотят поиграть…

Дав себе слово непременно разобраться со своими врагами, Грегори, задумчиво перебрав приглашения на каминной полке, решил поехать на бал по случаю помолвки какого-то мистера Равенска́ра со старшей дочерью лорда Би́шопа. Кажется, ее представляли ко двору в прошлом сезоне. Белокурое, воздушное создание, по своей наивности имевшее на него виды. Кажется, он был с ней непозволительно груб… Или это была другая хорошенькая глупышка?

Дожив до тридцати с небольшим лет, Грегори до сих пор являлся предметом вожделения амбициозных родительниц и не раз признавался, что прекрасно понимает, что чувствует олень, на которого ведется гон сворой собак.

— Это так неудобно — ходить на помолвки, — чуть позже пожаловался он верному Джексону, скармливая собаке с рук очередную галету, — Все обязательно подходят и многозначительно спрашивают: «Ну, когда же ты?»

— Да, милорд, в этом плане ходить на похороны гораздо более спокойно, — отозвался слуга. Граф бросил на него быстрый взгляд, но тот стоял с абсолютно невозмутимым видом.

— Какая интересная точка зрения… — с сомнением в голосе протянул Грегори, — Но ведь никто не умирает! Я же не могу сидеть дома и ждать этого печального события?

— Конечно, милорд!

— И потом: туда обязательно надо надевать черное. Хотя, следует признать, черное мне к лицу, — он слегка задумался, — Знаешь, что, Джексон, я, пожалуй, закажу себе черный камзол! Это будет необычно!

— К тому же вы будете подготовлены, если кто-то внезапно умрет! — меланхолично заметил камердинер.

— Черт возьми, ты прав! — граф отдернул руку, — Министр! Будь аккуратнее! Можно подумать, я не знаю, что ты вступил в сговор с моим камердинером и уже получил печенье!

Пес тяжело вздохнул и, преданно глядя на хозяина, завилял всем задом, явно намекая, что такая преданность должна быть вознаграждена.

— У этого животного абсолютно нет чувства меры, — пожаловался лорд-чародей.

— Как и у всех его тезок, милорд! — кивнул Джексон. Граф одобрительно посмотрел на него:

— Ты абсолютно прав.

Для Фебы дни неслись один за другим. Опасаясь новой встречи с лордом-чародеем, она не ходила больше в Королевские сады, предпочитая прогуливаться по знакомым улицам. Девушка не опасалась, что граф Саффолд нанесет им визит в игральный дом; Адриан ей рассказал, что его дядя, не желая быть обвиненным в шулерстве путем колдовства, никогда не играет в азартные игры.

Претворяя в действие свой план, Феба, чувствуя омерзение к самой себе, очень тщательно выспрашивала своего избранника и его друзей о семье, в которую планировала войти, чтобы понять, кто может помешать ее намерениям. Миссис Бёрджес была охарактеризована сыном как достаточно недалекая особа, постоянно трясущаяся над единственным отпрыском. Рассорившись с родственниками со стороны усопшего мужа, она не поддерживала с ними никаких связей, гордо отворачиваясь даже на великосветских приемах и балах. Другое дело был ее младший брат по отцу— лорд-чародей Его Величества.

После рассказов Адриана и его друзей воображение рисовало Фебе весьма зловещую фигуру. Заносчивый, себялюбивый, никогда не думающий о чувствах других и не считающийся ни с кем, кроме самого себя и еще, пожалуй, своего черного пса, названного Министром в пику премьер-министру лорду Титусу.

Племянник побаивался графа Саффолда, предпочитая по возможности избегать с ним встреч, но в тоже самое время уверял ее, что дядя вряд ли будет утруждать себя, вмешиваясь в его личную жизнь, но Феба, вспоминая встречу с лордом-чародеем, почему-то была уверена, что тот, узнав о происходящем, предпримет все, чтобы оградить Адриана от ее порочного влияния.