Роза Алая - Выкуплю невесту. Дорого

Ненавистные выходные. Ещё одна суббота, которую так тяжело выносить, зная, что она совсем рядом — за тонкой кирпичной стеной. Лучше бы я был на работе.

Я будто слышу ее дыхание, сглатывая слюну, постепенно превращающую в застрявший в горле ком. Сердце бешено стучит, не давая продохнуть. "Какого хрена я опять волнуюсь за эту девчонку?" — внутренний голос нарочито хрипит внутри. И снова застываю, прислушиваясь к ее шагам. А вдруг она ждёт от меня каких-то сигналов? Ведь она не может себя выдать, как бы ей не хотелось кричать и выть волком, но вместо этого она тихо огрызается и рычит, показывая недобрый оскал.

Нет, мне нужен план, без него никак нельзя, иначе скоро все начнут догадываться что у меня на уме…

Быстро накидываю мятую рубашку, не застегивая пуговиц, буквально впрыгиваю в домашние шорты и, спускаясь с винтовой лестницы, спешу на кухню, чтобы сварить любимый кофе. Пряный, густой и терпкий, как Восток. Горячий и дымящийся, как мое сердце. Черный, как та ночь, которую мы провели однажды вместе.

Наверное, я бы никогда не смогла жить где-нибудь в Сибири, потому что не переношу холод. Как говорил мой отец, а у него за плечами бурная и насыщенная жизнь: " Ничто тебя не согреет так, как воздух Кавказских гор, моя девочка". Он всегда прибавляет "моя девочка", потому что безумно любит меня. Ведь я — его сокровище, младшенькая, красавица и умница — вся в маму Марину. Мой отец — настоящий горец, его предки испокон веков жили в горах, а вот мама — бывшая уфимка, ей не привыкать к морозам. Когда-то, в свою веселую молодость отец влюбился в девушку славянской внешности и, довольно скоро женившись на ней, увез к себе на Кавказ. Так появились я и мой старший брат Дэни — гордость родителей и их настоящая опора в жизни, потому что мне всего лишь двадцать, и я учусь на третьем курсе университета.

Мама радовалась тому, что Дени — это не просто красивое и популярное имя на Кавказе, но оно ещё и имеет греческие корни. По ее словам, пусть хоть что-то в этой семье будет не глубоко национальным. Хотя мама никогда не жаловалась на жизнь: папа боготворил ее, сравнивал с королевой, и не зря — все его друзья ему крепко завидовали, то и дело примеривая маму рядом с собой. Да-а-а… Такую женщину невозможно было не заметить, особенно её яркие аквамариновые глаза, которые буквально свели с ума самого Артура Кабарова.

Зато любимая бабушка часто причитала: "Дина, не надевай выделяющую тебя из толпы одежду. Достаточно того, что у тебя глаза матери. Они горят софитами, а это очень много значит, поверь мне… Дина, сними это, прошу тебя… Как бы не было беды…"

Марина Яковлевна особо не запрещала дочери одеваться так, как ей хочется. Тем более, что она никогда не выходила за рамки приличия. Однако ее муж, Артур Дамирович, который, кстати говоря, не любил, когда к нему обращались по имени и отчеству, строго следил за тем, что было на стройном теле ее "маленькой" и единственной дочери. И если он замечал что-то, что не нравилось ему, то тут же требовал снять этот стыд и срам.

— Моя дочь…, - заикаясь, твердил Артур, — моя… дочь… не будет носить это! Мы живём не в Москве, дорогая моя, и здесь другие законы. Так что, будь любезна, пойди в свою комнату, открой дверцу своего шкафа и найди там более подходящий наряд.

— Но, пап, я уже взрослая! — своим нытьем Дина иногда всё-таки добивалась своего, и отец отпускал ее в том, в чем она сама пожелала идти куда-либо. — У нас все девочки так ходят. Как ты не понимаешь, сейчас не середина двадцатого века, и люди стали более современны и раскованны. Их облик тоже изменился. Мы в цивилизованном мире живём или где?

— Мы живем на Кавказе, деточка, и этим все сказано! — подняв указательный палец вверх, деловито выпалил он. — Ты желаешь сплетен в мой адрес? Позора?

— Ой, папа, ну какого ещё позора? — сморщилась Дина. — Перестань. Ты лучше приходи ко мне на занятия и убедишься сам, в каком котле я сейчас варюсь. Это другой мир. Другая обстановка… Короче, давай так… — она хитро посмотрела на отца. — Ты отпускаешь меня в этих потрясающе модных джинсах, а я обещаю, что сдам сессию на "отлично". Идёт?

— Ты вздумала меня шантажировать? — хмыкнул Артур, слегка почесывая подбородок — так он, как все давно уже поняли, давал знак, что думает над каким-либо вопросом.

— Нет, что ты! Это просто маленький бонус с моей стороны. Хотя ты и так знаешь, что я все равно буду иметь в зачетке одни "пятерки".

— Ты невыносима… — вздохнул отец, подойдя ближе к дочери и обняв ее. — Береги себя, ладно? Мы с мамой очень волнуемся за тебя.

— Да брось, пап, все нормально, — махнула рукой Дина, поцеловав в щеку отца. — Ты лучше о бабуле подумай. Она что-то в последнее время приболела. О, Бог мой! — вдруг ахнула она, взглянув на часы. — Всё, пока… Мне правда уже некогда.

Вообще-то Дина чувствовала себя отвратительно. Сегодня она сначала проспала, а затем следовал неприятный разговор с отцом. Теперь она опаздывала и, как назло, проезжающая мимо машина окатила грязной водой ее новенькие джинсы! Девушка с отчаянием смотрела на свои заляпанные грязью коленки. Правда, ее ожидало еще одно потрясение. Она даже забыла о грязных джинсах, когда увидела, что к тротуару подрулила незнакомая иномарка, едва не окатив девушку грязной водой во второй раз. Скрипнув зубами, Дина сдавленно прошипела проклятия. Машина затормозила перед оторопевшей студенткой.

Она чудом успела сдержаться, чтобы не выругаться, потому что передняя пассажирская дверца широко распахнулась, и из салона выглянуло довольное лицо ее одногруппника. Дина не могла поверить собственным глазам. Он дружелюбно смотрел на нее своими теплыми, похожими на маслины, глазами, так словно они общались весь прошлый год. Девушка была на седьмом небе от счастья: он обратил на нее внимание! Ее тайная любовь, предмет воздыханий… хм, хотя и не только ее… Конечно, когда-то она хотела выйти за него замуж, но его манеры и поведение, порой, отпугивали ее. Он так и остался в ее грезах, но не более того, потому как в мужья этот парень явно не годился.

Об этом молодом человеке мечтал весь поток, начиная с самого первого курса, и даже старшекурсницы не обделяли своим вниманием этого баловня судьбы. Король вечеринок, завсегдатай ночных клубов, отпрыск богатых родителей — он прожигал свою жизнь так, как, наверное, никто другой. Даже то, что Эмин был мусульманином, не мешало вести жизнь любителя выпить и хорошенько повеселиться.

— Привет, — шутливо выдал бархатный баритон с непередаваемым восточным акцентом.

Дина словно очнулась от приятного сна. Все, конечно, было удивительным, но девушка слишком хорошо понимала, что после года молчания его внезапное внимание было слишком подозрительным. Обиженно насупившись, она недружелюбно выдала:

— Чего тебе?

Фантастика продолжалась. Парень небрежно вышел из машины и принял картинную позу, опираясь на капот. Эмин очень привлекателен. Среднего роста, подтянутый, элегантно одетый и всегда аккуратный парень, был невероятно веселым и обаятельным. Дина всегда считала себя неуклюжей и весь первый курс ее личные враги подшучивали над девушкой, выставляя перед Эмином в самом что ни на есть идиотском свете.

— Поздоровался с тобой, — как ни в чем не бывало, сказал Эмин, внимательно оглядывая напряженную девушку. — Вижу, у тебя проблемы, Дина.

— Ты знаешь мое имя? — искренне удивилась девушка и уставилась в смеющиеся черные глаза. — С чего такое внимание?

— Конечно, знаю! — самодовольно сказал парень. — Я знаю имена всех красивых девушек в универе.

Смущенно вспыхнув, она опустила глаза. Очень некстати она опять заметила злополучные джинсы в черную точечку. Какая красота… Просто прекрасно!

— Тебе нужна помощь, — спокойно заметил Эмин, указывая на джинсы. — Могу помочь.

— Чем? — обиженно спросила Дина. — Догнать того урода и надавать по морде?

Эмин сверкнул белозубой улыбкой и отрицательно покачал головой. В этот момент дверца водителя распахнулась, и на улицу вышел очень раздраженный мужчина. Он был выше и мощнее Эмина. У него была густая курчавая борода. Незнакомец угрюмо посмотрел на девушку, словно она была лишь досадной помехой на его пути. На ум ей внезапно пришли беспощадные сомалийские пираты При одном только взгляде на бородатого, девушке стало не по себе. Она ощутила в груди противный холодок.