Лилиан Тревис - Выполненное обещание

Бен, между тем, извлек осколок и бросил его на скатерть.

— Ну вот, теперь все, — объявил он, стирая с пальца уже подсыхающую кровь и обматывая руку салфеткой.

Сьюзен затаила дыхание, когда он бережно подоткнул концы полотна под повязку. От его прикосновения по ее телу разливалось странное тепло, и она совсем размякла. С Беном она чувствовала себя… в безопасности. Какая нелепая несправедливость!

— Твой дядя говорил, что тебе нельзя доверять, — заметил Бен. Выражение его лица было непроницаемым. — Но я не знал, что это касается хрусталя.

Его губы слегка дернулись, брови изогнулись, но за ироничным тоном угадывалась искренняя озабоченность. Сьюзен тут же одернула себя: нельзя расслабляться, ты для него лишь очень дорогое приобретение.

В горле у нее застрял комок. Не в силах вымолвить ни слова, Сьюзен молча следила за руками Бена. Они были крепкими и загорелыми, пальцы — длинными, ухоженными, а прикосновения легкими, как перышко, и одновременно твердыми и уверенными. Ему бы быть плотником. Или хирургом.

По закону он ее муж. Муж. По спине Сьюзен пробежал холодок, но он был вызван не страхом, а… предвкушением чего-то. Воображение сыграло с ней злую шутку. Сьюзен нервно взглянула на Бена. Ее сердце ушло в пятки, она чувствовала себя затравленной мышкой, а вовсе не одной из самых завидных невест в их кругу. Впрочем, деньги не могли принести ни счастья, ни уверенности в себе. Ей ли этого не знать!

— Дядя Джамал сказал, что мне нельзя доверять?

— Угу.

Щеки Сьюзен залила краска стыда. Что еще, интересно, наговорил Бену Джамал? Сьюзен знала, что дядюшка о ней невысокого мнения, но как далеко он мог зайти?

— Не надо, — приглушенно сказал Бен, легко касаясь пальцем ее разгоряченной щеки.

Тело Сьюзен внезапно пронзила сладкая боль, и она невольно прижала забинтованную руку к животу. Все ее чувства обострились стократно, она явственно ощутила свежий запах моря, тепло южного вечера, легкое покачивание яхты на волнах.

— Что не надо?

— Думать. — В уголках рта Бена обозначились складки, а вокруг глаз разбежались мелкие лучики морщинок. — Ты снова мучаешь себя.

— Лучше себя, чем вас. — Сьюзен постаралась улыбнуться как можно более беспечно. Она ведь и прежде боролась с демонами и побеждала. Победит и теперь. И сделает это без помощи Бена, без его вмешательства, что бы он там ни предлагал.

— Последняя маленькая проверка, — объявил Бен и, взяв ее руку, слегка отогнул край повязки и внимательно оглядел порез, словно это была невесть какая рана. — Похоже, накладывать швы не понадобится.

— Спасибо, доктор.

— Рад стараться.

Сьюзен показалось, что он сейчас рассмеется и скажет что-нибудь небрежное. Однако Бен снова впился в нее пристальным взглядом, серьезным и сосредоточенным. Его высокий лоб прорезали морщины, и Сьюзен могла поклясться, что он видит ее насквозь — со всеми страхами и тайнами. Кровь отхлынула от ее лица. Этот пристальный взгляд выводил ее из душевного равновесия. Что он видит, сверля ее взглядом? И как много он о ней знает? Сьюзен с трудом подавила очередной приступ паники.

— Честное слово. Бен, из-за этой царапины я не рассыплюсь, — сделала она попытку отшутиться, но Бен даже не улыбнулся.

— Ты в первый раз назвала меня по имени, — негромко произнес он.

Чего он добивается? Пытается смягчить ее окаменевшее сердце, прорваться сквозь защитные барьеры, которыми она себя окружила? Ну нет, этого она ему не позволит, не даст сокрушить крепостную стену, которую воздвигла вокруг себя. За эту стену заглянуть никому не дозволено. Никому, никогда и ни за что. Чем раньше они сойдут на берег, тем лучше. Там ей наверняка представится возможность побега. Сьюзен отодвинула стул и неуверенно поднялась.

— Мне что-то не хочется есть. Извините, но я лучше вернусь в каюту.

— Разумеется, отдохни немного. Ужин тебе принесут попозже.

Поужинав в одиночестве, Сьюзен натянула на себя лиловую атласную пижаму свободного покроя. Да, мало похоже на интимный наряд новобрачной в первую ночь медового месяца!

Впрочем, какая она новобрачная? Она здесь лишь «временное перемещенное лицо», и в ближайшие дни уйдет отсюда. Бен аннулирует брак, и они оба оставят этот неловкий эпизод позади.

Забравшись в постель, Сьюзен попыталась заснуть, но сон не приходил. От мерного покачивания яхты с ней творилось что-то странное. Она ощущала обманчивое тепло, все ее чувства обострились. Повернувшись на бок, Сьюзен стала прислушиваться к плеску волн борт яхты, к потрескиванию дерева, к неясным звукам, доносившимся с берега. Интересно, явится ли сюда Бен? Неужели он и впрямь собирается спать с ней в одной постели?

И как, хотелось бы знать, она в этом случае справится с подобным мужчиной? Может, он и не такой, как ее дядя, но они весьма похожи — властностью характера, упорством. Бен привык добиваться своего, а сейчас ему нужны были дети.

Желудок Сьюзен свело судорогой, и она крепко зажмурила глаза. Не паникуй, приказала она себе. Завтра они сойдут на берег. Крит — достаточно большой остров, к тому же полный туристов, она сможет сбежать и где-нибудь спрятаться, пока не представится возможность добраться до Афин. Надо только дождаться подходящего момента.

Слегка успокоившись, Сьюзен расслабилась и полностью отдалась во власть медленного покачивания яхты. В конце концов эта легкая качка ее усыпила…

Потом сквозь сон она ощутила какое-то тепло и, открыв глаза, обнаружила, что Бен уже улегся рядом. Его крупное мускулистое тело отделяли от нее какие-то сантиметры, рука его была откинута на подушку над ее головой.

Сьюзен напряглась и затаила дыхание. Рука Бена медленно скользнула вдоль ее головы, на мгновение коснувшись волос. Как можно осторожнее девушка отодвинулась к самому краю кровати и с удовлетворением услышала, как его рука упала, стукнувшись о матрац. Сьюзен подобрала волосы от греха подальше и снова прислушалась. Ровное дыхание Бена успокоило ее. Похоже, он спит. Она немного расслабилась. Но как только Сьюзен задремала, Бен пошевелился.

Внезапно он оказался совсем близко, так что его бедра прижались к ее ногам, а чресла коснулись ее ягодиц. В душе Сьюзен все взбунтовалось, однако тело отреагировало на эту неожиданную близость совсем иначе. Оно словно ожило, каждой клеточкой отзываясь на прикосновение мужчины. Открыв глаза, Сьюзен уставилась на край кровати: отодвигаться дальше было некуда.

К такого рода интимной близости Сьюзен не была готова, она ведь совсем не знает Бена. Но все это лишь ее мысли, здравые рассуждения. А вот тело… оно словно взбесилось, и Сьюзен стало по-настоящему страшно. Ей еще не доводилось встречать человека, который вызывал бы у нее столь противоречивые чувства: обостренное восприятие его мужской силы и желание мешались в ее душе с недоверием и неприятием.

Сьюзен сделала попытку упереться локтем ему в грудь, но Бен не сдвинулся с места. Она нажала покрепче — никакой реакции, лишь ровное дыхание слегка шевелит волосы у нее на затылке. Черт бы побрал Бена с его самообладанием!

Он загнал ее в ловушку на краю постели. Двинуться вперед нельзя, она просто упадет с кровати. А даже чуть-чуть подавшись назад, лишь еще крепче прижмешься к Бену.

Тут Сьюзен обнаружила, что далеко не все тело Бена погрузилось в сон. Она постаралась отвлечься от нежданного ощущения. Безрезультатно! Тем более что его мужское естество постепенно становилось все тверже и все сильнее жгло ей кожу сквозь тонкую ткань пижамы, вызывая у нее ответный жар желания.

Сьюзен ни за что бы в этом не призналась, но она хотела его, и это первобытное желание было просто непереносимо. Она никогда не была особенно чувственной, но с Беном, казалось, в ней все менялось. Сьюзен ничего не могла с собой поделать. Оставалось надеяться, что Бен спит слишком крепко и не чувствует, какое действие на нее оказывает. Обхватив себя руками, Сьюзен представила себе, как занимается любовью с Беном, как он входит в нее и какое это наслаждение. Единственное, что она могла при этом сделать, это не застонать в голос.

Внезапно Бен выбросил вперед руку и, обхватив талию Сьюзен, прижал ее к себе. Его грудь прижалась к ее спине, бедра словно вписались в ее бедра, а изрядно подросший твердый ствол, казалось, вот-вот прорвет ткань ее пижамы. Сердце Сьюзен бешено колотилось, дыхание застревало в груди. Вонзив зубы в нижнюю губу, она приглушенно застонала. Ей и в голову не приходило, что мука может быть столь сладкой.