Не обращая внимания ни на какие зырканья в свою сторону, Сергей Викторович Минаев, грозный начальник успешной производственной фирмы, с особым нетерпением метал под скрюченные носы и завернутые носогубные складки графики и отчеты, наглядно демонстрирующие его великие способности максимально эффективно распоряжаться инвесторским рублем, и быстро-быстро, но убедительно и до жути самоуверенно проговаривал все это еще раз вслух, обращаясь к деревянным лбам и недоверчивым, хмурым и до яростного скрежета дотошным разноцветным глазам.
Все же, кто-то на небесах, али в аду, услышал его увещевания, потому что ровно в половину седьмого инвесторы, собрав последние пучки морщин между бровями и волосами, дружно умозаключили, что фирма работает в нужном ключе, и, чувствуя, конечно, нервозную торопливость «барина», как назло, медленно, аки богатые, но туповатые улитки, начали с покашливанием и покряхтыванием расползаться по норам, разжигая в голове Сережи навязчивое желание придать им ускорения и раскидать в разные стороны с помощью хорошеньких пинков под мягкие места в слегка лоснящихся, но все же совсем недешевых, отлично сшитых брючках. Когда, наконец, в директорском кабинете остался лишь душный, спертый воздух от пребывания девяти мужчин в закрытом пространстве, Сережа наспех распахнул форточку, впустив свежий, теплый, но уже осенний ветер погулять в проходах вокруг дубового стола, и, схватив мобильник и пиджак, унесся на невидимых крыльях, что называется, в закат.
Двадцати минут темно-синему «Экстрейлу» с тем же залихватским номером Е313ЕЕ хватило, чтобы стрелой прилететь в соседний район города и уже вписаться в узенькие проезды обширной прямоугольной парковки около одного из самых престижных высших учебных заведений города.
Сережа хмуро оглядывался, даже не думая снижать скорость перед рассекающими воздушные массы туда-сюда хохочущими компаниями, влюбленными парочками и стреляющими глазками по дорогим машинам молоденькими акулками, которые уже вполне осознавали, чего они хотят от жизни, но разве ему было дело до всей этой беззаботной молодежи?.. Он внимательно выискивал глазами желтый «Опель», ее машину, ее «ласточку»…
«Опелек» Жени скромно пристроился в самом дальнем углу оживленного паркинга, солнцем блестела его канареечно-желтая крыша, заигрывая с красноватыми лучами заходящего истинного небесного светила, контрастно выделяясь на фоне серо-черной автомобильной кучи-малы. В сердце Сережи моментально вспыхнуло волнение, заполняя всю его душу предвкушающим теплом… Сейчас придет она, он ее увидит, сейчас придет Женя…
С визгом затормозив около Жениного автомобильчика, нагло перекрыв выезд не только «Опельку», но и еще какому-то квадратному, серебристому «китайчонку», Сережа выпрыгнул из машины и, прислонившись к ее корпусу, стал нетерпеливо, но внимательно глазеть на толпы студентов, выползающих из главного корпуса университета с таким видом, словно этот корпус был огнедышащим драконом, сожравшим беззащитных пареньков и девчонок утром и тщательно переварившим их в течение дня, после чего дракончик вдруг сжалился над их хилыми, еще не расправившимися до конца фигурками, и выплюнул бедолаг обратно: пусть себе живут!
Солнце мягко согревало Сереже спину, он слегка хмурился, нервно подергивая коленом: ему было что сообщить Жене, и он уже догадывался, какой будет ее первая реакция…
Длинноволосый паренек в странном, оранжевом шарфе с надписью «Пилот» и противным, ухмыляющимся смайлом со всем апломбом этого мира и свойственной молодым, двадцатилетним людям наглостью и бесстрашием потребовал убрать «Экстрейл» «прямо сейчас», потому как его ржавый «китайчонок» непреодолимо сильно мечтает поскорее двинуться в путь, чтобы распугивать своим видом народ на дорогах, но мы такой вариант событий уже проходили… Сережа сверху вниз поглядел на паренька самым своим убийственным и наглым взглядом, после чего, не пошевелив ни единым мускулом, кроме мышц челюсти, сообщил в очень «корректной» форме, куда и что именно этому пареньку стоит убрать «прямо сейчас», поскольку Сергей может легко помочь ему в этом деле, если вдруг фанат «Пилота» не справится сам… Ну и парень, обиженно стрельнув на него слегка оробевшим взглядом, громко и раздраженно вздохнул, но в бутылку лезть не стал, а попросту ушел и сел в свою, с позволения сказать, машину и включил радио… Все-таки Сережа, уже бесстыдно продолживший думать о своем, говорил о-очень убедительно.
Шел сентябрь. Вернее… он только начался, забрав у августа несколько теплых деньков для своих нужд и придав золотому ковру из листьев на дорогах особой романтики, когда горожане так и жаждали пройти по нему, с огромным наслаждением вдыхая чуть влажный, но еще теплый воздух, гуляя по проспектам дотемна, желая держаться за руки и улыбаться, представляя наступающую зиму как волшебную, прекрасную и белоснежную сказку, донашивая свои летние вещи, чтобы через пару дней, когда осень вступит в свои права и окончательно завладеет этим местечком земного шара, сунуть загорелые тела в теплые пальто, а ноги – в сапоги из кожзаменителя.
Три месяца прошло с тех пор, как Женя пообещала Сереже, что дождется его… Сережа ухмыльнулся себе: он помнил каждый день, каждую ее улыбку, каждое нежное словечко в его адрес…
Он отлично осознавал, как Жене было нелегко решиться на этот шаг, он понимал, что ее внутренние установки и принципы настолько сильны, что даже пробить брешь в этой броне без боли и огромных усилий не получится, и все же она пошла на это… Сережа в тот момент и мечтать о таком не мог, думая, что дорога к ней закрыта навсегда, но она дала ему шанс, дала надежду! И это было чудесно, невероятно, умопомрачительно! Он бы умер за этот шанс, он был готов ради нее на что угодно, что угодно!.. Он даже был на сто процентов уверен, что ничего особенно сложного не было в том, чтобы находится рядом с ней, но не прикасаться, не обнимать, не целовать, не ощущать ее трепета и тепла и так далее, и чертовски так далее, он же любит ее до безумия, любовь сделала его благородным и честным, вывела на правильную дорогу и бла-бла-бла…
Но, кхм… Нет. Развод представлялся еще страх как катастрофически далеко и даже не маячил ни единым местом на горизонте, а каждый день его Женя наполняла секретарскую своей особой, светлой аурой, нежным и манящим ароматом сирени и соблазнительной фигуркой в каком-нибудь летнем, но деловом платьишке, фигуркой, фигуркой…
Не подумайте дурного: Сережа очень старался. Сережа – пай-мальчик, Сережа – молодец, просто образец непревзойденной стойкости! Держался на расстоянии, не подходил близко ни сзади, ни спереди, но ее игривая улыбка, ее любящий взгляд, ее хрупкость и изящность, а также тот факт, что Женю «трогать НЕЛЬЗЯ», лишь подогревал в нем стремление сделать все наоборот, кипятил его кровь до сотни градусов, воспалял фантазию до ужасающих пределов, буквально сводил все мышцы тела в болезненном напряге, стоило ей лишь прошелестеть мимо… И так продолжалось целых полных две недели…
После чего «честность и благородство» Сережи, которые там вспыхивали где-то случайно в его поступках, но были слишком чужды его нраву и характеру, сделали реверанс, вернув Сергея на землю из ромашкового облака идеального мужчины в его природную ипостась, заставляя крушить преграды любыми способами, добиваться желаемого во что бы то ни стало, а также абсолютно забыть о том, что выбор и решения других, особенно, если этот кто-то – любовь и страсть всей твоей никчемной, дурацкой жизни, нужно уважать и считаться с ними… В общем, напившись яду собственной самоуверенности и силы, Сережа принялся методично, понемногу, по чуть-чуть, пробивать брешь в Жениной защите, действуя аккуратно, но впечатляюще… Он принялся ее провоцировать.
Игра его была жестокой, прежде всего, по отношению к нему самому, заставляя его сходить с ума, лишь стоило Сереже заметить в ее глазах ответную реакцию на его слова или «ничего не значащие» прикосновения, ее внутренний огонь и трепетное волнение, но это лишь подначивало его еще больше, и он, собрав в себе остатки сил и терпения, продолжал проделывать большую дыру в ее запрете на физическую любовь.
Однако, желание получить Женю полностью и навсегда было не единственной причиной его дальнейших мытарств. С тех пор, как он купил себе другую квартиру и стал жить отдельно, Ксюша, его жена, озлобленная и обиженная, не дала ему ни дня, чтобы он мог побыть с дочкой: она не впускала его в старую квартиру, перехватывала Настю в садике, сразу запихивая в подъехавшее такси, пока та его случайно не заметила, караулила до и после кружков, куда водила девочку, и даже няне строго наказала держать ребенка от него подальше… И Сережа бесился и буйствовал до умопомрачения, но ничего не мог поделать против нее… А значит, во что бы то ни стало нужно получить разрешение суда на официальные свидания с Настей, чем скорее, тем лучше, поскольку он знал, что Ксюша настраивает дочь против него, обвиняя его во всех смертных грехах. Тем острее нужен был развод.