Анастасия Артемьева - Вздох до смерти

— А какие-нибудь убийства, связывали с ним? — задала интересующий вопрос.

— Кстати, — задумался на миг Бахтияр. — Как раз два года назад произошёл взрыв в главном офисе Усманова. Интересен тот факт, что кто-то слил на скрытый адрес все данные по компании Усманова. Виновные не были данные, а дело быстро замяли. Спустя неделю Усманова нашли застреленным в собственном доме. В газетах написали, что это самоубийство, но многие были уверены, что не мог бывший владелец компании наложить на себя руки.

— И после этого процент прибыли Чарсова стал расти, как понимаю, — понимающе хмыкнула, поднося к губам бокал с красным вином.

— Верно. Но и на этом история не заканчивается. Примерно год спустя, сын Усманова проиграл свою часть компании какому-то картёжнику из Киева, а спустя ещё месяц, этот самый картёжник неожиданно пропал, а у Чарсова появилась новое предприятие. Всё это и правда странно.

— Спасибо за информацию, Шакал, — спокойно произнёс Арис, о чём-то думая.

— Не благодари! Ты же знаешь, я всегда рад помочь тебе.

— Знаю. И ценю это.

— И ещё, говорят, ты Харсова на тот свет отправил.

Я напряглась, а в голове всплыли события двухлетней давности. Казалось бы, что всё в прошлом, и интерес к нашему врагу со стороны Бахтияра не был мне известен.

— Поспособствовал, но сам лично данным делом не занимался. А что?

Кажется, Аристарх сам напрягся, и внимательно следил за своим другом, словно тот вот-вот воткнёт ему нож в спину.

— Харсов — бывший бизнес партнёр Чарсова, и его хороший друг. Задумайся, кто тебе дорогу посмел перейти.

Аристарх только кивнул и взял стакан с виски, осушая тот до дна. А потом, ничего понять не успела, как Сокол притянул меня к себе и поцеловал. Вот это была полная неожиданность, и, что делать, не имела понятия. Но поцелуй был публичным, и, видимо, ради представления для Бахтияра. Но опять-таки — зачем? Зачем другу Сокола нужно убеждаться в моей связи с мужчиной?

«Но жизнь всегда сильнее смерти. Жизнь, умирая, порождает новую жизнь, и это не доступно магии смерти. Ярчайшее же проявление жизни — любовь. Словно яркий огонь пылает она в сердцах людей и продолжает гореть даже после смерти. Это ли не доказательство силы жизни?»

(с) Сергей Садов

— Я поеду с тобой! — упрямо выкрикнула, хватая Германа за руку.

Мужчина не мог противиться приказу Аристарха, но у меня своё мнение на данный счёт, и в данный момент я хотела пойти наперекор Соколову. Плевать, что он подумает и скажет. В последние дни он переходит все рамки, а мне что-либо объяснить не считает нужным. Что ж, его проблемы, но пусть знает, что я не стану слушать его приказы.

— Лина, он будет в бешенстве от твоего самоуправства, — всё пытался убедить меня в обратном друг.

На нас уже косо поглядывали охранники, и ждали развязки. Всё же у них тоже был приказ.

— Плевать! Он с катушек съехал и ничего не говорит. Будет ему уроком.

Молот смотрел на меня долгие несколько секунд и, тихо рыкнув, сдался, ведя меня к машине и отдавая на ходу приказ охране ехать следом.

— Он пытается защитить тебя, Лина! — в который раз пытался убедить меня молотом, ведя машину по полупустой трассе.

— Меня? — горько усмехнулась. — От пытается защитить себя, Гер! И, в чём проявляется его защита? Он не даёт нам общаться, держит меня постоянно около себя, и ничего не рассказывает. Прости, но я на других условиях соглашалась быть рядом.

— Но ты его любишь, — устало выдохнул друг.

Я сразу замолчала, и перевела взгляд за окно, теребя нервно край ветровки.

— Тебя я тоже люблю, как любила всех «предвестников», — судорожно произнесла.

— Знаю, но твоя любовь к нему иная. Не бойся, я могила.

Усмехнулась и робко посмотрела на приятеля. Молот бросил в мою сторону ободряющий взгляд и вновь сосредоточил всё внимание на дороге. Теперь скрывать от Германа свои чувства к Арису было бессмысленно. Да и, может, это к лучшему. Теперь хоть кто-то будет, знающий мою тайну.

— Давно догадался?

— Ещё до твоего побега в Лондон.

— Почему молчал? Почему не рассказал ему?

Я прекрасно понимала, узнав Аристарх о моих чувствах к себе, постарался бы сделать всё, чтобы наши пути больше никогда не пересеклись. Думаю, даже Роберт поддержал бы своего друга.

— А смысл? — хмыкнул мужчина. — Я видел, как ты смотришь на него, видел, что скрывается за всеми твоими придирками, весельем, злобой. Видел, но также видел, как ты контролируешь себя, и подобного контроля даже опытным бойцам сложно добиться. К тому же, твоя сильная интуиция, твои таланты в ведении боя и стрелковые навыки, плюс ошеломительная хладнокровность — всё это сделало своё дело. Да и друг из тебя отличный.

— Значит, я была выгодным приобретением, — понимающе кивнула.

— Ты — часть нашего мира, нашей семьи.

Не скрою, но на душе потеплело от этих слов, н было чувство, что меня предали.

— Всего лишь на время. Ты же понимаешь, что я уеду, едва всё это закончится. Так, зачем же сейчас…Что за…?!

Моя бурная речь неожиданно была прервана выстрелами в багажник джипа.

Наша машина вильнула от неожиданности, но Герман быстро сконцентрировался, бросая раздражённые взгляды на зеркало заднего вида. Я вытащила пистолет, оборачиваясь назад и пытается оценить обстановку.

Ситуация казалась знакомой, но сейчас всё было намного хуже.

Две машины нашей охраны пытались отбиться от преследователей, прикрывая нашу машину, но всё было безуспешно. Преследователей оказалось больше, да и снаряжены они были явно лучше нашего. Мы не рассчитывали на это нападение, к тому же всего-то ехали на деловую встречу, а не на очередную «стрелку». Да и кто знал, что кто-то такую гвардию против нас организует. И сейчас за нами гнались с целью убить, а не переговоры устраивать, следовательно, кто-то решил пойти в ва-банк, и Герман больше не был нужен живым. Что ж…

— Самое время вызывать подмогу, — невесело улыбнулась.

— Не успеют.

— Прости, но умирать я не планирую.

С этими словами открыла окно, и, вылезла в окно, стреляя по стрелку на мотоцикле.

— Что ж, один есть, — бодро ответила Герману, когда мотоцикл съехал с дороги и врезался в дерево.

Оставалось два джипа и один стрелок на мотоцикле. Но, кажется, враги решили поменять тактику, увидев во мне ненужного защитника. А дальше всё происходило стремительно, словно у нападавших был чёткий план.

Вот, один джип из нашей охраны съезжает в трассы в кювет, водитель и охранник не успевают выйти, как им в головы уже всажены пули. Второй джип попросту взрывается, и остаёмся мы одни.

Сажусь обратно в салон, пытаясь не показывать своего страха Молоту. Меня всю трясёт, разум твердит, что это последние минуты жизни, и бороться бессмысленно. Становится интересно, что испытывали «предвестники» перед смертью? По сути, мне ведь никто не рассказывал об их смертях в подробностях. И понимаю, что подвела Германа. Возможно, поехав я в другой машине, смогла бы прикрыть его с тылу, а сейчас, мы оба умрём.

— Прости, — тихо шепчу, смотря виновато на мужчину.

Герман сосредоточен, сопротивляться он и сам не собирается, только бросает очередной нахмуренный взгляд в зеркало заднего вида, а потом берёт меня за руку. Сейчас это хоть какая-то поддержка, и страхи на миг отступают.

— Пристегнись, — велит мужчина и я молча подчиняюсь, продолжая сжимать его руку и смотреть перед собой.

Пустынная дорога, лес по сторонам, яркое солнце, словно в насмешку светит, а в голове мысль, что совсем скоро я встречусь с Робертом. Знаете, умирать не так страшно, когда на другой стороне тебя кто-то ждёт. Тот, кто любит и знает. И, видимо, мой час пробил. Но умру я, сжимая руку друга, соратника, брата.

— Я люблю тебя, — уверенно произношу, смотря на Молота.

Мужчина смотрит на меня в ответ и понимающе улыбается.

Мощный взрыв в задний кузов буквально подбрасывает нашу машину и вот, полёт, словно в замедленной съёмке. Слышится скрежет металла и треск разбивающегося стекла. Ощущение невесомости окутывает на миг, а в воздухе появляется металлический запах крови. Машину продолжает вращать в воздухе и…

С громким шлепком наше авто падает на землю вверх тормашками. Срабатывают подушки безопасности, а я, пристёгнутая ремнём, свисаю головой вниз. Если бы не приказ Герману, я получила бы удар несовместимы с жизнью и сдохла бы сразу. А так, у меня есть ещё пару мгновений жизни. Но, парадокс, зачем мне они?