Он замолчал, видя, какое впечатление произвели его слова на молодую женщину.
— Не обращайте на меня внимания, Кендалл. Я старая, до времени изношенная рабочая лошадь!
Однако лицо Кендалл оставалось напряженным и беспомощным. И снова доктор Армстронг попытался сгладить боль, которую невольно причинил своей помощнице.
— Завтра мы должны получить немного морфия, — бодро произнес он. — На тот берег послан человек, который должен пройти сквозь боевые порядки янки и встретиться с нашими. Мы пойдем получать его вместе с вами.
Кендалл едва заметно улыбнулась.
— Морфий, — тихо пробормотала она. — Это прекрасно. Когда завтра они будут кромсать очередную жертву, та будет кричать не так громко. Час от часу не легче!
— Идите отдыхать, Кендалл. Вам надо немного поспать.
Она послушно легла в постель и даже сумела уснуть. Но это был неспокойный сон: ее преследовал один и тот же кошмар. На операционном столе дико кричит от боли человек в сером мундире. Кендалл смотрит на него и видит Брента.
Кендалл проснулась и, придя в себя, попыталась снова уснуть, но стоило ей закрыть глаза, как видение снова представало перед ее взором с ужасающей ясностью. Но теперь на столе лежал другой человек. У него была темно-бронзовая кожа, из многочисленных ран текла кровь. Он обернулся и прошептал: «Отомсти!»
Это был Рыжая Лисица.
Кендалл кинулась от стола, но, обернувшись, увидела, что вождь преследует ее по пятам, а впереди поджидает Брент, залитый кровью, — босой, в рваном сером мундире, который он носил когда-то с такой щеголеватой выправкой. Его глаза обвиняли.
Она оказалась в ловушке. Закрыв глаза руками, Кендалл с криком упала на колени. Ведь это были люди, которые когда-то любили ее, заботились о ней, а она обрекла их на невероятные страдания… Даже во сне она испытывала дикий страх. Она снова проснулась, ее крик потонул в адском грохоте: наступило утро, и янки возобновили артиллерийский обстрел города. С трудом, поднявшись, Кендалл ополоснула лицо, потом подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Круги под глазами стали еще темнее.
Чтобы не разрыдаться, пришлось еще раз напомнить себе, что раненым и умирающим нет дела до ее красоты, от нее требовалось совсем другое.
Казалось, день тянулся вечно. Генерал Грант обстреливал город с суши, а адмирал Портер — с реки. Вместе с солдатами в госпиталь начали поступать гражданские люди — старики, женщины, дети, — попавшие под конические снаряды, несшие смерть. Вид раненых детей разрывал сердце Кендалл. Худые, маленькие, одетые в невероятные лохмотья, эти создания не понимали, что происходит, они знали только, что им невыносимо больно.
Обстрел, наконец, прекратился. Врачи, передохнувшие днем, приступали к ночной работе. Кендалл ушла в свою крохотную каморку и постаралась отмыть себя от страшного запаха тления и смерти.
— Кендалл!
Она услышала стук в дверь и голос доктора Армстронга.
— Что случилось?
— Вы идете со мной?
О! Как она могла забыть? Они же собирались идти за морфием.
— Да-да, сейчас иду!
Она быстро надела простенькое хлопковое платье, рывком распахнула дверь. Доктор Армстронг галантно предложил ей руку.
— Пойдемте, голубушка, — сказал он, подмигнув Кендалл. — Я буду сопровождать вас.
В этой прогулке не было ничего приятного. Улицы казались вымершими, на месте некогда великолепных домов стояли лишь обгорелые остовы. Однако доктор вето дорогу пытался развлечь Кендалл забавными рассказами из жизни людей, которые раньше жили в этих сгоревших домах.
Воздух был напоен ароматами лета. С реки дул свежий ветерок, очищавший Кендалл от вони и грязи госпиталя.
Они свернули налево, оставив позади себя город и повстанческую батарею. Раздался тихий свист, и доктор Армстронг остановился, крепко сжав руку Кендалл. Из кустов навстречу им выскочил какой-то мальчишка.
— Док Армстронг, что-то неладное с лодкой. Я ее вижу, а она не пристает к берегу. Вот посмотрите сами. Видите, как она плывет? Сейчас выглянет луна, тогда увидите… Вот смотрите! Почему он не пристает? Билли не мог не пройти.
Доктор Армстронг молча смотрел на гладь воды.
— Не знаю, — тихо произнес он, наконец. — Течение скоро унесет лодку. Интересно, он привез морфий?
Кендалл посмотрела на мальчишку, которому не было еще и тринадцати лет, потом на старого доктора. Словно прочитав ее мысли, мальчик произнес внезапно охрипшим голосом:
— Я бы постарался доплыть до нее, но я не умею плавать. Мама всегда говорила, что хорошенько высечет меня, если увидит в реке или ручье.
— Я смогу пригнать лодку, — вызвалась Кендалл. Доктор Армстронг посмотрел на нее как на сумасшедшую:
— Нет, Кендалл, я не могу послать женщину…
— Можете, — раздраженно сказала Кендалл. — Этот мальчик не умеет плавать, а вы, простите, доктор Армстронг, слишком стары. Кроме того, раненые в госпитале вряд ли обойдутся без вас.
Говоря эти слова, Кендалл начала торопливо раздеваться. Надо избавиться от этой кучи тряпья, иначе утонешь. Она не осмелилась сказать доктору, что сильно испугалась. Ведь, в сущности, она не такая уж и хорошая пловчиха. Но если не поддаваться панике, то все будет хорошо. Лодка была пока недалеко от берега, однако течение с каждой минутой уносило ее все дальше и дальше.
— Кендалл, мы найдем кого-нибудь другого.
— У нас нет на это времени. Морфий уплывет к янки, а они вряд ли преподнесут его нам на блюдечке?
Она сбросила туфли и увидела, что мальчик смотрит на нее широко раскрытыми глазами. Она рассмеялась, чтобы разрядить неловкость.
— Я понимаю, что одета не по последней моде, но будем считать, что это самый лучший женский купальный костюм. — Кендалл посмотрела на свои панталоны и короткую тесную рубашку.
— Кендалл… — снова попытался остановить женщину доктор Армстронг.
Но она уже не слышала его. Сквозь заросли она подбежала к реке и сразу окунулась в воду. Вода оказалась не по-летнему холодной, и у Кендалл захватило дух. Кроме того, она боялась, что в реке может водиться какая-нибудь нечисть. Она вытянула руки вперед и поплыла, стараясь побыстрее оторваться от противного, илистого дна. В несколько взмахов выбралась на глубокое место и огляделась. До маленькой гребной лодки оказалось не так близко, как это виделось с берега, — не менее нескольких сотен футов. Надо поворачивать назад…
Но воспоминание о кричащих на операционном столе раненых погнало Кендалл вперед вопреки доводам разума. Она набрала в легкие побольше воздуха и поплыла, делая медленные, размашистые гребки. Остановилась и снова посмотрела на лодку. Господи, как же она далеко! Снова вздохнула и поплыла вперед, уговаривая себя, что если перестанет двигаться, то просто замерзнет.
Она плыла вперед, стараясь быть методичной, как доктор
Армстронг. Вот она подплыла ближе… еще ближе.
Наконец она добралась до цели. Ухватившись за борт, решила отдохнуть, прежде чем попытаться перевалиться через него. Она отдыхала, прижавшись щекой к мокрому дереву борта, и ее распирало от гордости и счастья. Она сделала это! И только благодаря ей солдаты будут меньше мучиться на операционном столе… .
Внезапно сильные мужские руки схватили ее за плечи и грубо потащили из воды. У Кендалл вырвался дикий крик.
— Добро пожаловать на борт, шпион, — поприветствовал Кендалл чей-то веселый голос.
— Нет! — отчаянно сопротивляясь, не своим голосом взвизгнула Кендалл. Но ее быстро вытащили и посадили на среднюю банку.
— Будь я проклят, сержант, это женщина!
— Не буду с тобой спорить, Уокер, — добродушно согласился сержант. — Это определенно женщина.
Она испуганно перевела взгляд с одной фигуры, одетой в синий мундир, на другую, одетую так же. Один из них сидел на веслах и сноровисто греб к противоположному берегу.
— Подождите!.. — умоляюще воскликнула Кендалл, решив, что сержант, судя по голосу, порядочный человек и с ним можно будет договориться. — Подождите, прошу вас! Нам так нужен морфий!
— Какой еще морфий? — поинтересовался сержант. Его сухощавое лицо было покрыто сетью морщинок. — Здесь не было никакого морфия, леди. Только легкое стрелковое оружие. Мы отняли его у человека, который пытался провезти свой груз в Виксберг.
— Но я не понимаю… — начала было Кендалл. Сержант от души рассмеялся:
— Прошу прощения, леди, но ваш человек отнюдь не филантроп. Он решил, что на провозе оружия заработает больше, чем на лекарствах. Но не переживайте за него, мадам, остаток войны он проведет в федеральной тюрьме.