– Бери холодильник и полотенца и иди за мной. Я покажу, как надо встать.
Она зашагала по воде. Зайдя чуть глубже, девушка легла и вытянулась, чтобы разместиться точно по центру доски. Держа весло перпендикулярно и опираясь на него, Мария сначала поднялась на колени, а затем встала в полный рост.
– Вот так. И все. Главное – найти центр тяжести, чтобы ни нос, ни корма не уходили под воду. И держи колени согнутыми, тогда не потеряешь равновесия.
– Понял.
– Поставь холодильник позади меня, сверху положи полотенца. И передай, пожалуйста, фотоаппарат.
Колин зашел в воду, следуя ее инструкциям. Мария повесила фотоаппарат на шею, пока Колин подтаскивал свою доску и повторял движения девушки. Поднявшись, он переступил с ноги на ногу, и доска слегка заколыхалась.
– А она устойчивее, чем я думал, – заметил Колин.
– Чтобы сделать широкий медленный поворот, греби вперед, а чтобы сделать поворот поменьше – назад.
Мария показала оба варианта, вращаясь на месте. В процессе она слегка отплыла от берега.
– Готов?
– Да, – ответил он.
Сделав несколько гребков, Колин догнал ее, и они плыли рядом, пока не выбрались в спокойные заросшие воды бухты. Над ними в синем небе висели тонкие перистые облака. Мария украдкой наблюдала, как Колин жадно смотрел по сторонам, подолгу задерживая взгляд на коричневых пеликанах, снежно-белых цаплях и скопе, пролетевшей над головой. Он как будто наслаждался молчанием, и Мария в очередной раз подумала, что раньше не встречала такого мужчину.
Она рассеянно посмотрела в сторону острова, на скрюченные обломки стволов, серые, покрытые слоем соли, с изогнутыми корнями, похожими на спутанную пряжу. Кривые тропинки – кратчайшие пути к океану – вились по дюнам, поросшим острой травой. У кромки воды плескалась коряга, черная от ила.
– Ты о чем-то задумалась, – заметил Колин.
Мария даже не заметила, что он подплыл ближе.
– О том, как мне нравится здесь.
– Ты приезжаешь сюда каждые выходные?
– Да, почти, – ответила Мария, стараясь грести ровно. – Если нет дождя или сильного ветра. На ветру возникает ощущение, что ты не двигаешься с места, и вода становится неспокойной. Один раз я сделала ошибку, приехав сюда с Сереной в плохую погоду. Она продержалась двадцать минут, а потом потребовала, чтобы мы вернулись, и с тех пор больше не приезжала. В том, что касается океана, она предпочитает нежиться на солнышке или сидеть в лодке сложа руки. Хотя мы с ней и близки, но не настолько похожи.
Любопытство, с которым Колин смотрел и слушал, натолкнуло Марию на дальнейшие откровения. Погрузив весло в воду, она продолжила:
– Серена всегда была веселее и популярнее, чем я. Парней она меняла одного за другим, и у нее миллион друзей. Все хотят с ней пообщаться, телефон у Серены звонит не умолкая. Я совсем другая. Спокойнее и, наверное, застенчивее. У меня всегда было ощущение, что я в каждой компании белая ворона…
– Ну, мне ты не кажешься застенчивой.
– Правда? А какой кажусь?
Колин склонил голову набок.
– Задумчивой. Умной. Чуткой. Красивой.
Уверенность, с которой он говорил – как будто озвучивал заранее составленный список, – внезапно смутила Марию.
– Спасибо, – промямлила она. – Очень приятно.
– Не сомневаюсь, ты это и раньше слышала не раз.
– Да нет…
– Значит, ты общаешься не с теми людьми.
Она переступила с ноги на ногу, стараясь скрыть, что одновременно польщена и взволнована.
– У тебя нет девушки?
– Нет, – сказал Колин. – В юности я в принципе был не из тех, кто заводит отношения с девушками, а теперь некогда. А ты?
– Я тоже одна, – ответила Мария. – Я встречалась с одним парнем, когда училась в колледже, но у нас ничего не получилось. В последнее время я привлекаю в основном каких-то странных людей…
– Таких, как я?
Она смущенно улыбнулась:
– Я имела в виду не тебя, а одного компаньона в нашей фирме. Он женат, у него дети. Но он ухаживает за мной, и это только усложняет мою жизнь в офисе.
– Могу себе представить.
– И ты ничего не посоветуешь, потому что в принципе не даешь советы?
– Да.
– Ты понимаешь, что к общению с тобой надо привыкнуть, да? Серена, например, заваливает меня советами.
– Они помогают?
– Не особо.
По выражению лица Колина Мария поняла, что она лишь подтвердила его правоту.
– А что случилось с тем твоим парнем?
– Ничего интересного. Мы встречались два года, и я уже думала, что мы движемся к чему-то серьезному.
– К свадьбе?
Она кивнула:
– Я так считала. Но тут он решил, что я ему не подхожу. Что ему нужна другая.
– Наверное, тебе было нелегко.
– Да. Просто ужасно, – признала Мария.
– И с тех пор ты ни с кем не встречалась?
– В общем, нет. Я иногда ходила на свидания, но ничего серьезного так и не получилось.
Она помолчала.
– В Шарлотте я ходила на танцы с моими подругами в клуб сальсы, но большинство парней, с которыми я там знакомилась, жаждали только одного. На мой взгляд, нужно сначала завязать какие-то отношения, прежде чем переспать, ну а многие парни хотят просто легкой интрижки.
– Это их проблема.
– Да, но…
Мария попыталась найти наиболее понятное объяснение.
– Иногда бывает трудно. Наверное, потому, что мои родители очень счастливы, и кажется, что в отношениях все просто. Я всегда полагала, что найду идеального парня, даже не имея необходимости немедленно заводить семью. В юности у меня было столько планов… Я точно знала, что к тридцати годам выйду замуж и мы будем жить в викторианском особнячке и думать о детях. Но теперь это кажется еще менее реальным, чем в детстве. Менее реальным, чем пару лет назад.
Колин не ответил. Мария покачала головой:
– Просто не верится, что я тебе это рассказываю.
– Мне интересно.
– Да уж конечно, – ответила Мария, отмахнувшись. – Даже мне самой стало скучно.
– А мне нет, – возразил Колин. – Это твоя история, и мне приятно тебя слушать. – Он сделал паузу – и внезапно сменил тему. – Сальса, говоришь?
– Ты все-таки это услышал?
Он пожал плечами, и Мария продолжила, гадая, отчего с Колином так легко разговаривать:
– Я ходила на танцы почти каждые выходные.
– А теперь нет?
– Нет – с тех пор как вернулась домой. Здесь нет клубов. Во всяком случае, официальных. Серена звала меня кое-куда, и я даже собиралась пойти, но в последнюю минуту передумала.
– А могло быть весело.
– Да, не исключено, но это даже не настоящий клуб. Просто танцы в заброшенном ангаре. Наверняка совершенно нелегальные.
– Иногда такие места – самые лучшие.
– Я так понимаю, ты судишь по личному опыту?
– Да.
Мария улыбнулась:
– А ты что-нибудь знаешь про сальсу?
– Это типа танго?
– Не совсем. Танго – нечто вроде бального танца, в котором пары движутся по залу. Сальса – танец для вечеринок, в нем много движений руками, перехватов, притом танцоры остаются на одном месте. Отличный способ провести два-три часа с друзьями, особенно если у тебя хороший партнер. Мне казалось, что только во время танца я могу расслабиться и побыть собой.
– А сейчас ты перестала быть собой?
– Нет, конечно, – ответила Мария. – Но сейчас я тихая и сдержанная, в общем, самая обыкновенная.
Она подняла весло над головой, потянулась и снова принялась грести.
– Я хочу кое-что спросить. Я об этом думаю с тех пор, как услышала.
Колин повернулся к ней, и Мария задала вопрос:
– Почему ты хочешь преподавать в начальных классах? По-моему, большинство мужчин предпочли бы работать в старшей школе.
Он погрузил весло в воду.
– Потому что в этом возрасте дети уже достаточно большие, чтобы понимать почти все, что говорят взрослые, но еще достаточно маленькие, чтобы верить, что взрослые говорят правду. И именно в это время начинают по-настоящему проявляться поведенческие особенности. Иными словами, это своеобразный рубеж.
Они скользили по воде, гладкой, как стекло.
– И? – уточнила Мария.
– Что?
– То же самое ты сказал вчера вечером. Когда решил, что я рассказала тебе не все. Поэтому я опять спрошу: какова настоящая причина, что ты решил работать в третьем классе?
– Потому что последний год в начальной школе был лучшим годом за всю учебу, – сказал Колин. – До недавнего времени это вообще был мой последний хороший год, точка. Благодаря мистеру Моррису, отставному военному, который затем стал учителем. Он прекрасно знал, что мне нужно. Не бездумная дисциплина военной школы, а план, разработанный специально для меня. Он терпеть не мог беспорядка в классе; однажды я начал проказничать, из-за этого пришлось остаться после уроков. Я думал, придется просто сидеть в классе с книжкой, ну, или убираться, но вместо этого мистер Моррис велел мне наматывать круги вокруг школы и делать отжимания всякий раз, когда я пробегал мимо него. Он повторял: «У тебя отлично получается, ты очень быстрый и сильный», и так далее, поэтому я не чувствовал себя наказанным. То же самое он устроил на следующий день на перемене, а потом спросил, не смогу ли я приходить пораньше каждый день. Ведь очевидно, что я талантлив в беге. Что я сильнее других ребят. Лучше других. Теперь-то я понимаю, что мистер Моррис это придумал, чтобы дать выход моей избыточной энергии, чтобы я мог спокойно сидеть в классе.