Это было похоже на бунт. Кэтрин возликовала:
– Тогда, коли вы не хотите на мне жениться...
– Нет, дорогая, этого я не говорил! Вы милая, очаровательная девушка, и, хотя ваше приданое не слишком велико, моего состояния с избытком хватит на нас двоих. Я буду горд и счастлив, если вы станете моей.
Она растерянно уставилась на него – мысли о приданом ей никогда не приходили в голову.
– Хосе, – мягко произнесла девушка. – Я хочу быть до конца честной с вами. Вы мне нравитесь, но... я не люблю вас.
На лице его отразилось удивление.
– Но этого я и не ждал от вас! – пробормотал он. – Что тут странного? Множество браков заключается вовсе не по любви, и это не мешает супругам жить счастливо. К тому же я могу многое предложить вам, Каталина.
– Вот то-то и оно! – возмутилась она. – А я считаю, что было бы нечестно выходить за вас замуж лишь ради того, что вы можете мне предложить!
Удивление на его лице сменилось замешательством. Хосе был явно сбит с толку.
– Но разве женщины выходят замуж не поэтому? – пробормотал он. – Не ради положения в обществе? По крайней мере, в нашей семье браки устраиваются именно так. А ваша честность, прямота, храбрость – разве это ничего не стоит? Думаю, мы с вами сможем стать со временем настоящими друзьями. А это уже не мало. Согласитесь, что не каждая супружеская пара сможет похвастаться этим.
Кэтрин набрала полную пригоршню песка и рассеянно смотрела, как он сыплется между пальцами. Стало быть, она напрасно боялась пылкого изъявления чувств со стороны своего жениха. Но холодность Хосе почему-то больно задела ее. Слава Богу, подумала девушка, что она не влюблена в него. Но дружба – это тоже не мало, и впервые мысль о браке с ним закралась в ее сердце. Достаточно только сказать «да», и Эдвина будет счастлива, а Сальвадор доволен. Да и что ее ждет, если она откажется? Тоскливое одиночество, вечное прозябание в старых девах? Сезар уехал, ей не суждено увидеть его снова.
– Не знаю, достаточно ли одной дружбы, чтобы стать мужем и женой, – неуверенно протянула она. – Но я поняла, что у вас много идей и планов, как помочь вашей стране, и если я смогу быть вам полезной, Хосе...
Мысль о том, что можно сделать свою жизнь хотя бы полезной, и тогда она пройдет не зря, запала ей в душу.
– Так оно и есть, – с готовностью подхватил он. – Вы только подумайте, что такое Испания в глазах обычного иностранца? Серенады да бой быков. А у нашей страны гигантский потенциал для экономического развития. Поэтому я хочу посвятить свою жизнь прогрессу, и вы... вы поможете мне. Как только умрет дедушка, мы тут же продадим «Каса»... – Он вдруг осекся. – Но, может, это вам не по вкусу? Наверное, вы мечтаете стать хозяйкой огромного дома?
– Нет! – почти крикнула она. – Я с радостью поселилась бы в обычной квартире. Но мне казалось, вы любите «Каса», ведь это ваш фамильный дом, не так ли?
– Это как раз те узы, которые я хотел бы порвать, – заявил он. – Дом, конечно, старинный, вот пусть и станет музеем. Но, если я правильно понял, Каталина, вы не против?
– Конечно нет, – пробормотала она и, невольно покраснев, торопливо добавила: – То есть я хочу сказать, мне надо подумать. Есть и еще кое-что, о чем вам следует знать. Я... я люблю другого, хотя знаю, что никогда не смогу стать его женой.
– Сердце порой неподвластно разуму, – рассудительно проговорил он, не отрывая глаз от моря. Судя по всему, мысли его были далеко и смысл сказанного Кэтрин даже не сразу дошел до его сознания. И вдруг резко повернулся к ней. Густые брови, сошедшиеся на переносице в одну прямую черту, и пытливый взгляд глубоко посаженных глаз делали его настолько похожим на деда, что девушка ужаснулась. – Не пытаетесь ли вы дать мне понять, что обладаете... хм... некоторым опытом?
Она даже не сразу поняла, что он имеет в виду. Потом, сообразив, багрово покраснела от стыда:
– Конечно нет!
– Тогда какое это имеет значение? – спросил он. – К чему было вообще упоминать об этом?
Сбитая с толку, Кэтрин не знала, что сказать.
– Ну... я хотела быть с вами совершенно откровенной...
Хосе смерил ее испытующим взглядом. Лицо его просветлело.
– Вы такой невинный, милый ребенок, Каталина. Простите мне мою грубость. Когда слышишь так много о распущенности среди англичан, чего мы никогда не допустим в нашей стране, то чему удивляться? Вы хоть представляете, о чем я подумал, когда заявили, что собираетесь мне в чем-то признаться?
– Ох, Хосе! – рассмеялась Кэтрин. – Похоже, вы и в самом деле забыли, что я воспитывалась в монастыре и только-только покинула его! Наверное, вообразили Бог знает что. Ну ладно, забудьте об этом.
Некоторое время Хосе молча смотрел на море. Кэтрин уже раскаивалась, что, повинуясь безотчетному порыву, рассказала ему о Сезаре. Хорошо еще, сердито думала она, что ей хватило ума не упомянуть его имени.
И вдруг он сказал:
– Прошлым вечером я видел на вашей руке свой браслет...
Кэтрин почувствовала, как заполыхало ее лицо. Эти слова воскресили в ее душе прежнюю боль. Сразу вспомнилось, как разозлился Сезар, когда увидел этот браслет. Она опустила глаза в землю и натянуто подтвердила:
– Да, мне дал его сеньор де Агвилар. Я и понятия не имела, что это подарок от вас.
– Конечно от меня! Этот браслет – символ нашей помолвки. Разве вы не знали, что жених дарит невесте браслет в знак того, что она теперь связана с ним нерасторжимыми узами?
– Да, теперь знаю, – коротко буркнула она. – Но в Англии обычно дарят кольцо.
– Вы получите и кольцо.
– Только не сейчас, – взмолилась она. – Я еще не решила!
Судя по всему, Хосе не хотелось слишком уж сильно давить на нее. И он решил переменить тему. Поболтав несколько минут о всяких пустяках, юноша отправился переодеваться, а Кэтрин собрала в корзинку остатки завтрака.
Усевшись в машину, они двинулись в Тарифу, откуда многочисленные туристы, собирающиеся пересечь океан, посылают Испании последнее прости. Они долго бродили по городу, обнесенному высокой крепостной стеной, полакомились в харчевне салатом из креветок, запивая его местным вином, а потом отправились домой. Потихоньку смеркалось. И Кэтрин вдруг почувствовала, как в сердце ее понемногу просыпается теплое чувство к сидевшему рядом с ней мужчине.
То, что Кэтрин провела целый день наедине с Хосе, сделало их помолвку состоявшимся фактом, по крайней мере в глазах обитателей «Каса». Дона Луиза, втайне порадовавшись, стала потихоньку поговаривать о приготовлениях к свадьбе. Уйти на это должно было несколько месяцев, и Кэтрин вдруг с ужасом поняла, что все, кроме нее самой, похоже, уже считают эту свадьбу делом решенным. Однако понимала, что, прежде чем положить этому конец, ей следует откровенно поговорить обо всем с Эдвиной, но, боясь обидеть приемную мать, все тянула и не решалась начать неприятный разговор.
Между тем ей удалось настоять на том, чтобы выходить на улицу одной, – дерзость, вызвавшая явное неудовольствие у Эдвины и доны Луизы. И вот как-то во время сиесты Кэтрин ухитрилась ускользнуть из дому незамеченной, чтобы побродить, смешавшись с толпой туристов, между кафедральным собором и Алькасаром.
Проходя по узкой улочке, куда никогда не заглядывало солнце, девушка ненадолго укрылась под каменной аркой ворот, чтобы через их ажурную решетку полюбоваться патио, где вокруг древнего каменного фонтана росли удивительно красивые цветы. Вдруг какое-то движение заставило ее поднять глаза. На один из каменных балкончиков напротив вышла хорошенькая девушка и принялась их поливать.
А в этот же момент с противоположной стороны улицы послышались торопливые шаги, и прямо под балконом остановился мужчина в белом костюме, низко надвинутой на глаза шляпе.
– Кончита!
Отставив лейку, девушка перегнулась через перила:
– Это ты, Хосе?
Украдкой выглянув из-за своего укрытия, Кэтрин увидела, как она протянула к нему руки, а Хосе, сорвав с головы шляпу, счастливо засмеялся.
Сгорая от смущения, Кэтрин тихонько выскользнула из-под арки и бесшумно удалилась в ту же сторону, откуда пришла. Молодые люди, занятые собой, ничего не заметили. Итак, у ее жениха есть возлюбленная, причем, судя по всему, дед его об этом и не подозревает. Почему-то Кэтрин была уверена, что Сальвадор вряд ли бы одобрил прелестную Кончиту в качестве будущей невестки. И вдруг презрение к старику с неожиданной силой вспыхнуло в ее груди. Почему в этом проклятом доме каждый не может быть самим собой? Разве богатство, положение в обществе, бриллианты так уж важны для счастья? Кэтрин нисколько не сомневалась, что Хосе до безумия влюблен в эту девушку, однако без малейших угрызений совести готов оставить ее и жениться на другой! А она... чем она лучше его, почти уже решившаяся связать с ним свою жизнь? Нет, сейчас, вернувшись в «Каса», Кэтрин твердо скажет всем, что никогда не станет женой Хосе. Никогда! И пусть Сальвадор только попробует ее запугать! А если Эдвина примется возражать, то, в конце концов, всегда можно укрыться в монастыре. В эту минуту он казался ей островком мира и спокойствия.